Риски лизингополучателя и плата за финансирование

Лилиана Степанова,
студентка Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

23.09.2021 между обществом «Сбербанк Лизинг» (лизингодатель) и обществом «Престиж» (лизингополучатель) заключен договор лизинга грузовика. Пунктом 10.10 данного договора установлено, что в случае его расторжения в расчет предоставления лизингодателя включается просроченная задолженность лизингополучателя, в том числе все неуплаченные неустойки и штрафы, сумма закрытия сделки, все и любые расходы лизингодателя, связанные с заключением, исполнением, расторжением договора, изъятием предмета лизинга, плата лизингодателя за досрочный возврат кредитных средств кредитной организации в случае привлечения таких средств.

Во исполнение договора лизинга 23.09.2021 был заключен договор купли-продажи. Лизингодатель уплатил выбранному лизингополучателем продавцу 7,8 млн руб. в качестве покупной цены грузовика. Предмет лизинга не был передан продавцом лизингополучателю, и 01.12.2021 на основании соглашения, заключенного между лизингодателем, лизингополучателем и продавцом, договор купли-продажи был расторгнут. 02.12.2021 продавец возвратил стоимость предмета лизинга (7,8 млн руб.) лизингодателю.

Ссылаясь на неисполнение лизингополучателем обязанности по уплате лизинговых платежей, лизингодатель в одностороннем порядке отказался от исполнения договора лизинга и обратился в суд с иском к лизингополучателю о взыскании 1 090 567 руб. 93 коп. неосновательного обогащения. Данная сумма образована путем вычитания из общей суммы требований лизингодателя (твердой величины «суммы закрытия сделки» по состоянию на декабрь 2021 года, просроченной задолженности по лизинговым платежам, начисленной неустойки) в размере 8 890 567 руб. 93 коп. стоимости предмета лизинга, возвращенной продавцом лизинговой компании (7,8 млн руб.).

Позиция нижестоящих судов

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями апелляционного и окружного судов, исковые требования были удовлетворены. Суды исходили из того, что продавец возвратил лизинговой компании лишь стоимость предмета лизинга (7,8 млн руб.), оставшаяся же часть неудовлетворенных требований лизингодателя в размере 1 090 567 руб. 93 коп. подлежит взысканию с лизингополучателя.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение.

Коллегия указала, что встречное предоставление по договору не может быть основано на несправедливых договорных условиях, наличие которых следует квалифицировать как недобросовестное поведение. Правила лизинга представляют собой стандартную форму договора, разработанную лизингодателем как лицом, профессионально осуществляющим деятельность в сфере лизинга, применяемую ко всем контрагентам. Лизингополучатель имел возможность лишь присоединиться к условиям договора. Возможность влияния на формирование условий договора для лизингополучателя, являющегося в рассматриваемых отношениях экономически слабой стороной, была ограничена.

В данном случае предмет лизинга не был передан лизингополучателю, а продавец возвратил полную стоимость предмета лизинга лизингодателю, что фактически свидетельствует о досрочном возврате лизинговой компании вложенных ею средств в полном объеме. При этом лизинговая компания не вправе претендовать на получение платы за пользование финансированием (процентов) от лизингополучателя.

Коллегия также обратила внимание на то, что по условиям пункта 3.12 договора купли-продажи окончательный расчет покупатель (лизингодатель) осуществляет в течение пяти рабочих дней после получения от продавца гарантийного письма о готовности товара к отгрузке с прилагаемой заверенной продавцом копией паспорта транспортного средства на товар и получения соответствующего счета. Однако лизингодатель в отсутствие одобрения лизингополучателя произвел полную предварительную оплату товара, не имея указанных документов, гарантирующих поставку предмета лизинга. Таким образом, лизингодатель действовал на свой риск и не вправе возлагать неблагоприятные последствия собственного неправомерного поведения на лизингополучателя, в том числе требовать от него оплаты пользования финансированием.

При этом лизингодатель не раскрыл данные, на основании которых в договоре была установлена твердая величина «суммы закрытия сделки» и на компенсацию каких именно имущественных потерь направлена эта сумма, формирующая требования лизингодателя согласно пункту 10.10 Правил лизинга.

Получение в рассматриваемом случае лизингодателем вознаграждения, несмотря на полный возврат финансирования и недостижение целей договора (предмет лизинга не передан лизингополучателю), имеет очевидные признаки нарушения баланса интересов сторон.

Комментарий

1. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — ВАС РФ) от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах», пожалуй, впервые в отечественном праве дало определение несправедливых договорных условий. Так, чтобы признать соответствующее договорное условие несправедливым, необходимо, чтобы оно (1) являлось явно обременительным для одной из сторон договора, а также (2) существенным образом нарушало баланс интересов сторон (пункт 9 постановления). В том же пункте постановления указано, что слабая сторона договора присоединения при наличии в договоре несправедливых условий вправе не только на основании пункта 2 статьи 428 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) воспользоваться таким способом защиты, как изменение или расторжение договора, но и заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК РФ или ничтожности таких условий на основании статьи 169 ГК РФ.

Аналогичный подход закреплен в пункте 28 Обзора судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга), утвержденного Президиумом ВС РФ 27 октября 2021 года, и не раз находил подтверждение в определениях высшей судебной инстанции по конкретным делам¹.

1.1. Однако такой контроль государства за условиями договора лизинга, заключенного лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, представляется небесспорным. Получается, что ВС РФ вводит презумпцию того, что лизингополучатель является слабой стороной договора, если спорное условие содержится в утвержденных лизингодателем правилах. Такую позицию высшая судебная инстанция оправдывает тем, что лизингополучатель мог лишь присоединиться к соответствующим условиям, возможность влияния для него была ограничена. В этом случае именно на лизингодателе лежит бремя доказывания того, что у лизингополучателя имелась возможность повлиять на согласование спорного условия сделки, например, лизингодатель может представить преддоговорную переписку, протоколы переговоров. В отличие от потребителя, особая правовая охрана которого как слабой стороны договора очевидна, для признания лизингополучателя слабой стороной необходимо оценить условия договора со всеми обстоятельствами дела. Как указано в пункте 10 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16, суд определяет фактическое соотношение переговорных возможностей сторон и выясняет, было ли присоединение к предложенным условиям вынужденным, а также учитывает уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т. д. Таким образом, чтобы признать лизингополучателя слабой стороной договора, необходимо установить, что у него отсутствовала возможность заключить сходный договор с другими лицами на иных условиях. Повышенный патернализм по отношению к субъекту, осуществляющему предпринимательскую деятельность, может быть оправдан только в том случае, если его положение приближено к положению потребителя. В иных случаях, когда лизингополучатель не проявляет должной степени осмотрительности при анализе рынка и выборе контрагента, тем самым игнорируя возможность заключить договор на более выгодных условиях, он не должен иметь такой правовой защиты.

1.2. Стоит заметить, что зачастую противостоять крупным лизинговым компаниям, влиять на договорные условия предпринимателю-лизингополучателю действительно сложно. При стандартной форме условий, которые предлагаются лизинговой компанией, предпринимателю-лизингополучателю остается лишь возможность выбора: вступать ли в лизинговые отношения или нет. В этом позицию коллегии по конкретному делу можно поддержать, однако не стоит вводить презумпцию того, что лизингополучатель по дефолту является слабой стороной договора, поскольку именно на предпринимателе лежит обязанность исследовать рынок и возможность заключить договор на иных, более выгодных условиях. Если предприниматель при выборе контрагента проявил надлежащую осмотрительность, то только в таком случае мы можем говорить, что условия заключаемого договора могут нарушать баланс интересов сторон.

2. Коллегия также указывает, что лизинговая компания не предоставила сведений, на основании которых была установлена твердая величина «суммы закрытия сделки», уплачиваемой лизингополучателем лизингодателю при досрочном расторжении договора лизинга, а также на компенсацию каких имущественных потерь лизингодателя направлена данная сумма.

Стороны имеют возможность заранее оговорить последствия на случай расторжения договора, отличные от предусмотренных законом (пункт 2 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 35 «О последствиях расторжения договора»). То есть установление твердой величины «суммы закрытия сделки», уплачиваемой лизингодателю в случае досрочного расторжения договора, не противоречит закону, так как по смыслу пунктов 4 и 5 статьи 453 ГК РФ стороны вправе заранее оценить убытки, которые будут причинены лизингодателю в связи с досрочным прекращением действия договора. Суть института заранее оцененных убытков заключается в том, что стороны заблаговременно определяют их размер и в будущем при взыскании таких убытков не обязаны доказывать их размер, наличие и причинно-следственную связь. В пункте 5 информационного письма от 26.02.2013 № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений» Президиум ВАС РФ признал, что, несмотря на отсутствие в законодательстве Российской Федерации правового института заранее установленных убытков, исполнение иностранных решений, согласно которым такие убытки подлежат возмещению, возможно на территории Российской Федерации. Президиум ВАС РФ отметил, что данный институт полностью соответствует основам правопорядка Российской Федерации.

При этом следует отличать заранее оцененные убытки от договорной неустойки. Основной риск квалификации убытков в качестве неустойки заключается в том, что в таком случае суды могут снизить взыскиваемую сумму, применив положения статьи 333 ГК РФ.

Размер и порядок определения заранее оцененных убытков должны быть разумными, без признаков злоупотребления принципом свободы договоры. В силу этого претензия коллегии обоснованна, но лишь отчасти: если величина заранее оцененных убытков установлена в договоре в твердой сумме и лизингополучатель приводит убедительные доводы о несоответствии этой суммы реальной величине потерь, которые могли возникнуть у лизинговой компании, то лизингодатель должен обосновать принципы, положенные в основу оценки его имущественных потерь, а также раскрыть данные, на основании которых в договоре была установлена твердая величина «суммы закрытия сделки». Уклонение лизингодателя от раскрытия указанных доказательств в силу пункта 2 статьи 10, пункта 3 стати 307 ГК РФ лишает его права ссылаться на заранее оцененную величину убытков, как она указана в договоре, и в этом случае доказывание размера потерь производится на общих основаниях².

3. При этом довод коллегии о том, что применение условий договора лизинга недопустимо, поскольку позволяет лизингодателю получить доход в размере, составляющем до 15 процентов от общей величины финансирования, что является несоразмерным незначительному периоду пользования им (лизингополучатель пользовался финансированием чуть более двух месяцев), представляется сомнительным. Стороны свободны в установлении цены финансирования в договоре. Возможно, коллегия таким образом апеллировала к тому, что размер данной суммы несоразмерен причиненному лизингодателю ущербу. Однако плата за финансирование (цена предоставленного лизингодателем кредита) не имеет к ущербу никакого отношения, и никакой корреляции возможного размера убытков и цены не существует.

4. Коллегия также обращает внимание на то, что лизингополучатель не имел возможности пользоваться предметом лизинга (этот предмет не был фактически передан лизингополучателю продавцом, так как не был изготовлен последним). Само по себе это обстоятельство вряд ли играет серьезное значение. Согласно современным воззрениям³ лизинг представляет собой целевое кредитование, финансирование лизингодателем приобретения необходимого лизингополучателю имущества, а лизинговые платежи, соответственно, являются платой за пользование этим финансированием со стороны лизингополучателя. При этом, поскольку именно лизингополучатель, выбравший продавца предмета лизинга, несет риск неисполнения этим продавцом договора поставки и наступления связанных с этим неблагоприятных имущественных последствий (пункт 2 статьи 22 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)»; далее — Закон о лизинге), финансирование со стороны лизингодателя будет считаться предоставленным с момента внесения им покупной цены предмета лизинга продавцу. Соответственно, именно с данного момента предоставленное финансирование должно быть оплачено лизингополучателем. Ссылка же на невозможность лизингополучателя пользоваться предметом лизинга по причине его непередачи продавцом оказывается иррелевантной, не колеблет сделанного вывода, так как подобные обстоятельства в отношениях с лизингодателем относятся к риску лизингополучателя.

4.1. Однако правила пункта 2 статьи 22 Закона о лизинге о распределении рисков неприменимы, если риск лизингополучателя актуализировался исключительно или преимущественно ввиду поведения лизингодателя, например в случае, когда предмет лизинга не был передан во владение и пользование лизингополучателя по обстоятельствам, зависящим от лизингодателя.

ВС РФ неоднократно указывал, что при выплате денежных средств продавцу лизингодатель, во-первых, обязан действовать, проявляя разумную заботливость об интересах лизингополучателя, свойственную обычному участнику гражданского оборота при приобретении значимого для него имущества, и, во-вторых, не может отступать от стандарта рачительного поведения только по той причине, что оплата имущества фактически производится за счет средств, предоставленных лизингополучателем⁴.

Согласно условиям договора купли-продажи окончательный расчет с продавцом должен был производиться после получения от продавца гарантийного письма о готовности товара к отгрузке с прилагаемой заверенной продавцом копией паспорта транспортного средства на товар и получения соответствующего счета. Лизингодатель же, не убедившись в наличии у продавца готового к передаче предмета лизинга, перечислил продавцу покупную цену, тем самым проигнорировав условия договора и действуя на свой риск. На этом основании коллегия констатировала, что поведение лизингодателя не соответствует стандартному поведению разумного предпринимателя. А неблагоприятные последствия не могут быть возложены только на лизингополучателя, поскольку они возникли вследствие поведения лизингодателя, который не принял разумных мер по их предупреждению. Поскольку никто не вправе извлекать преимущества из своего недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ), требование об уплате процентов за пользование финансированием приведет к нарушению баланса интересов сторон и основных начал гражданского законодательства.