К вопросу о плате за право на односторонний отказ / одностороннее изменение договора

Александр Горобец,
студент Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

ООО «Энергия» (лизингополучатель) и ООО «РЕСО-Лизинг» (лизингодатель) заключили договор лизинга от 25.06.2021, по условиям которого лизингодатель обязался приобрести для лизингополучателя самосвал по цене 3 700 000 руб. Договором были предусмотрены периодические платежи в размере 133 835 руб. в течение 36 месяцев (с августа 2021 года по июль 2024 года), а также выплата процентов, общая сумма которых за весь трехлетний период действия договора составила 1 488 061 руб. 12 коп. Пунктом 7.3 договора была предусмотрена выплата отступного платежа в размере, включающем в себя плату за пользование предоставленным финансированием за период после возвращения предоставленного финансирования.

21.02.2022 лизингополучатель уведомил лизингодателя о досрочном прекращении договора, а также потребовал составить акт приема-передачи и дополнительное соглашение о переходе права собственности на предмет лизинга. При этом лизингополучатель предварительно перечислил лизингодателю последний лизинговый платеж в размере 133 835 руб. и сумму закрытия лизинговой сделки в размере 2 559 245 руб. 70 коп.

Лизингодатель указал на то, что для досрочного прекращения договора и выкупа имущества в собственность необходимо уплатить оставшуюся часть отступного платежа в размере 904 234 руб. 30 коп.

Лизингополучатель, не согласившись с размером отступного платежа, предъявил к лизингодателю иск о признании ничтожным пункта 7.3 договора в части обязанности выплаты отступного платежа и о признании права собственности на предмет лизинга.

Позиция нижестоящих инстанций

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении иска. Они посчитали, что условие договора об отступном платеже не противоречит закону. Также судами сделан вывод о том, что в составе отступного платежа содержатся затраты на привлеченное финансирование и управленческие расходы, помимо платы за пользование финансированием.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила акты нижестоящих судов и удовлетворила иск в части признания права собственности на предмет лизинга.

Коллегия согласилась с доводом о том, что условие договора об отступном платеже не является противозаконным. Вместе с тем она указала на компенсационную природу платежа за прекращение договора. С точки зрения коллегии, несоответствие размера платежа имущественным потерям лизингодателя недопустимо.

Комментарий

1. Правовая природа платы за отказ от договора

1.1. Согласно пункту 3 статьи 310 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) договором, заключенным между предпринимателями, может быть установлена плата за отказ от договора / одностороннее изменение его условий.

Характерно, что зарубежные правопорядки в схожих нормах (§ 353 Bürgerliches Gesetzbuch (BGB), art. 1386 Codice Civile) не декламируют возможность установления платы за одностороннее изменение условий договора. Однако очевидно, что принцип свободы договора делает подобную договоренность субъектов гражданского права вполне возможной.

Досрочное исполнение (статья 315 ГК РФ) представляет собой одностороннее изменение условия о сроке исполнения. Поэтому применительно к сюжету рассматриваемого спора стоит говорить именно о плате за одностороннее изменение условий договора. Вместе с тем, поскольку такое одностороннее изменение сущностно похоже на односторонний отказ (в обоих случаях договор прекращается исключительно по воле должника), а также ввиду тождественности регулирования «одностороннего отказа» и «одностороннего изменения», в целях соблюдения более привычного словоупотребления далее по тексту будет использовано выражение «плата за отказ».

1.2. Существует несколько различных подходов к определению правовой природы данного института¹: а) институт sui generis; б) заранее оцененные убытки; в) условие take or pay; г) отступное; д) разновидность возмещения потерь².

1.3. В рассматриваемом деле ВС РФ придерживается, как представляется, взгляда на плату за отказ как институт sui generis³. Во-первых, коллегия при исследовании природы этой платы ссылается исключительно на пункт 3 статьи 310 ГК РФ, во-вторых, делает акцент на компенсационной природе такого платежа, что свойственно подходу sui generis.

1.4. При определении платы за отказ как института sui generis можно выделить две противоположных трактовки: 1) компенсационная плата; 2) плата за отказ от договора как «покупка» секундарного права («покупка» права на осуществление секундарного права).

Именно первой трактовки последовательно и придерживается ВС РФ, что видно и из комментируемого определения, и из позиции, изложенной в пункте 16 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении». Такое понимание платы за отказ предполагает включение в нее имущественных потерь, связанных с прекращением действия договора и (или) изменением его условий. Исходя из представленной трактовки, ВС РФ многократно указывал на возможность снижения платы за отказ от договора, если она явно несоразмерна имущественным потерям (см., в частности, пункт 16 постановления Пленума от 22.11.2016 № 54).

Другого подхода придерживается А. Г. Карапетов, считающий, что плата за отказ представляет собой «покупку» возможности реализации секундарного права на отказ от договора⁴. Подобный («стоимостной») подход по общему правилу исключает снижение соответствующей платы. Вместе с тем если необычно высокая плата может быть расценена как нарушение принципа добросовестности (в частности, если размер такой платы обусловлен злым умыслом — например, желанием навредить контрагенту), то ее размер может быть уменьшен и в рамках «стоимостного» подхода⁵.

1.5. Таким образом, «компенсационная» и «стоимостная» трактовки платы за отказ сталкиваются в принципиальном вопросе о возможности снижения данной платы. На наш взгляд, более корректным является второй подход.

Компенсационная теория приводит, как кажется, к поразительному противоречию: если мы аксиоматично считаем недопустимым снижение цены договора, как одновременно мы можем допустить снижение размера платы за отказ? Ведь, помимо прочего, стоимость секундарного права на отказ всегда включена в цену договора (это является базовым постулатом экономического анализа). Кроме того, полагаем, что интервенция в акты частной автономии со стороны суда может быть допустима только при явном противоречии принципу добросовестности⁶, в остальных случаях должен действовать принцип свободы договора.

Следовательно, подход ВС РФ в отношении возможности снижения платы за отказ от договора является, по нашему мнению, небесспорным.

2. Допустимость платы за досрочный выкуп предмета лизинга

2.1. Представляется, что точка напряжения в рассматриваемом деле лежит не только и не столько в проблематике снижения платы за отказ.

Пункт 1 статьи 19 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (далее — Закон о лизинге) предусматривает возможность досрочного выкупа предмета лизинга, то есть лизингополучателю априори принадлежит секундарное право на досрочное прекращение договора путем выкупа предмета лизинга.

Исходя из этого, сложно представить, что посредством согласования в договоре соответствующей платы лизингополучатель приобретает именно право на досрочный выкуп, так как это право уже принадлежит ему в силу закона. Нельзя «купить» то, что уже принадлежит «покупателю».

Однако можно взглянуть на плату за отказ как на конструкцию, которая предполагает «покупку» не собственно секундарного права, а возможности реализовать его⁷.

2.2. Можно ли приобрести возможность реализации права, которое принадлежит лицу в силу закона?

2.2.1. С одной стороны, установление платы за осуществление отказа от длящегося договора (лизинг, аренда) предполагает возможность вечной договорной связи. Сама же такая вечная связь противоречит идее обязательства. Последнее направлено на реализацию конкретного интереса кредитора/должника. Вечность же «убивает» возможность конечной реализации интереса, этим обязательства и отличаются от вещных прав, у которых нет конечной цели.

Против возможности установления платы за осуществление права на отказ может также свидетельствовать и идея о существе законодательного регулирования. Интерес лизингополучателя заключается в конечном приобретении предмета лизинга, именно поэтому законодатель в пункте 1 статьи 19 Закона о лизинге предусматривает право на досрочный выкуп⁸.

Также весьма трудно распознать каузу платы за отказ, если право на его осуществление установлено законом.

2.2.2. Впрочем, возможна и иная точка зрения. Можно представить себе ситуацию, когда договор одновременно устанавливает обязанность лизингополучателя не осуществлять свое право на досрочный выкуп (негативное обязательство) и предоставляет возможность освободиться от этого обязательства внесением платы. В данном случае каузой такой платы будет соответствующее освобождение (causa solvendi).

Кроме того, вовсе не факт, что в связи с наличием условия об отказе от осуществления права на отказ обязательственные отношения превращаются в вечные. Такую ситуацию если и можно помыслить, то только когда размер платы за отказ крайне высок⁹.

2.3. Вместе с тем главной проблемой остается допустимость установления платы за возможность осуществления права на выкуп, предоставленного законом и, более того, права, являющегося существом лизинга как договорного типа¹⁰.

Коллегия, по всей видимости, не видит в этом никакой проблемы. В комментируемом определении прямо указано, что условие о плате за досрочный выкуп предмета лизинга не является противозаконным. К сожалению, ВС РФ не разъясняет, почему можно обязаться не осуществлять право, императивно предоставленное законом и являющееся существом регулирования (на это существо, что примечательно, обращает внимание и сама коллегия).

Как кажется, в этом вопросе сталкиваются принцип автономии воли и существо законодательного регулирования договорной конструкции. Частная автономия остается произволом, покуда не включается в матрицу типизированных отношений. Отрицание основ договорных типов влечет за собой движение к хаотичной неправовой системе. Как точно выразился по этому поводу Д. В. Дождев, «…частная воля становится общественно значимой и получает правовой характер, только будучи интегрированной в нормативный контекст, который и сообщает ей необходимый момент всеобщего, давая ей определение как воли (правового явления), отличая ее от произвола»¹¹.

В этой связи плата за отказ, на наш взгляд, возможна и допустима только в тех случаях, когда соответствующее секундарное право не является императивно предоставленным законодателем. Среди таких секундарных прав — право на отказ от бессрочной аренды, право на расторжение брака, право на расторжение трудового договора.