Сальдирование вне банкротства (версия 4.0)

Анастасия Пешкова,
студентка Санкт-Петербургского государственного университета

Владимир Колесников,
студент Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

15.06.2018 между АО «ИЭН» (подрядчик) и АО «Электросетьсервис ЕНЭС» (заказчик) был заключен договор, по которому подрядчик обязался выполнить комплекс работ на общую сумму 2 603 389 руб. 84 коп.

02.08.2019 сторонами подписан акт приемки работ.

Согласно условиям договора авансовые платежи в размере 838 800 руб. должны были быть уплачены заказчиком не позднее 20.09.2018, однако он уплатил аванс только 16.08.2019, а окончательную оплату работы произвел не полностью.

Подрядчик обратился в суд с иском о взыскании с заказчика оплаты выполненных работ (983 572 руб. 89 коп.), процентов за просрочку оплаты (118 465 руб. 22 коп.) и процентов за просрочку уплаты аванса (57 814 руб. 01 коп.).

Заказчик исковые требования не признал, указывая на произведенный им зачет требований подрядчика собственным требованием об уплате неустойки за нарушение подрядчиком сроков выполнения работ, начисленной за период с 01.09.2018 по 02.08.2019, в размере 955 379 руб. 04 коп.

Позиция нижестоящих судов

Суд первой инстанции удовлетворил требования истца в размере 187 187 руб. 67 коп., ссылаясь на произведенный ответчиком зачет.

По мнению суда, согласно расчетам совокупный размер требований истца составил 1 142 566 руб. 71 коп., а размер требований ответчика — 955 379 руб. 04 коп. Прекращение денежных обязательств должника путем зачета не допускается, если нарушается установленная Федеральным законом от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве) очередность удовлетворения требований кредиторов. Поскольку истцом не были представлены доказательства нарушения указанной очередности, зачет является правомерным.

При этом суд отказал во взыскании охранительных процентов за несвоевременное перечисление аванса, отметив, что просрочка уплаты аванса, являясь нарушением соответствующего условия договора, не может рассматриваться каACк пользование чужими денежными средствами, поскольку стороны не согласовали ответственность за нарушение заказчиком обязанности по авансированию.

Суд также констатировал, что срок исковой давности в отношении начисленной неустойки не истек, так как ответчик представил в суд отзыв 13.01.2022, а основной долг ответчика погашен 02.10.2019.

Апелляционный и окружной суды оставили решение суда первой инстанции без изменений.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение.

Коллегия указала, что вывод нижестоящих судов о наличии оснований для зачета неустойки основан на неполном выяснении обстоятельств, имеющих значение для разрешения спора. По мнению коллегии, важно отличать срок выполнения работ от срока приемки работы, а применительно к рассматриваемому делу необходимо было установить момент фактической приемки заказчиком результата работ, так как это влияет на обоснованность начисления неустойки. Отклоняя довод подрядчика о пропуске заказчиком срока давности в отношении начисленной за период с 01.09.2018 по 10.12.2018 неустойки, нижестоящие суды посчитали, что на момент предъявления ответчиком заявления о зачете трехлетний срок исковой давности в отношении этой неустойки не истек. Однако при этом суды не определили дату начала течения давностного срока.

Комментарий

1. В российском гражданском праве сальдирование возникло как реакция на запрет зачета при банкротстве. Сущность сальдирования заключается в соотнесении взаимных предоставлений сторон, после чего устанавливается одно обязательство в пользу той или иной стороны, а при эквивалентности предоставлений обязательство не устанавливается¹. Такие действия не квалифицируются судами в качестве зачета, что позволяет использовать институт сальдирования при банкротстве.

Однако это не исключает констатации, что сальдирование и зачет влекут тождественные юридические последствия и, несмотря на особое название, по своей сути сальдирование мало чем от зачета отличается². Актуальная же ситуация порождает противоречие: один правовой институт искусственно делится надвое, при этом в зависимости от того, как мы его называем — зачет или сальдирование, меняются правовые последствия: либо мы можем осуществить зачет при банкротстве (сальдирование), либо нет (зачет). На наш взгляд, ситуация, при которой от изменения названия института меняется его правовое регулирование, выглядит крайне странно.

2. Следует обратить внимание на постепенную «миграцию» института сальдирования, созданного практикой ВС РФ именно для банкротства, за пределы своего изначального «ареала обитания». Комментируемое определение является уже четвертым за последний год случаем, где коллегия в делах, максимально далеких от банкротства, пытается использовать для решения вопросов спора институт сальдирования, противопоставляя его ординарному зачету³. Подобный тренд кажется нам сомнительным, поскольку использование сальдирования за пределами банкротства, по нашему мнению, не имеет под собой ни каких-либо стратегических мотивов (в виде обхода несправедливого в своей тотальности запрета зачета в банкротстве), ни сущностных предпосылок. Сальдирование в принципе мало отличимо от зачета⁴, а во внебанкротных спорах сама постановка вопроса о таком отличии лишена какого-либо смысла.

Стоит отметить, что в комментируемом определении коллегия вовсе не уделяет обоснованию применения именно института сальдирования никакого внимания: «сальдирование» используется в тексте лишь как термин, после чего коллегия применяет к этому «сальдированию» нормы статей 410–411 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), прямо посвященные ординарному зачету⁵.

3. Одним из важнейших вопросов комментируемого дела являлся вопрос об интерпретации пункта 9.5 договора, которым стороны согласовали условие о «возможности зачета в одностороннем порядке предъявленной заказчиком неустойки в счет исполнения его обязательств по оплате, срок исполнения которых наступил, путем уменьшения соответствующих платежей на сумму неустойки». Охарактеризовав это договорное условие как «сальдирование», коллегия далее указала, что сальдирование встречных обязательств в этом случае должно производиться с учетом правил проведения зачета, в том числе установленных законом ограничений для проведения зачета.

Какой же механизм прекращения имели в виду стороны, устанавливая данное договорное условие: автоматический (так называемый автоматический зачет, являющийся, по сути, отменительным условием⁶), ординарный зачет посредством одностороннего волеизъявления или прекращение посредством соглашения сторон («договорный зачет») с установлением фикции волеизъявления (согласия) адресата? Ответ на этот вопрос влечет серьезные практические последствия. В частности, если признать за такой договоренностью установление «автоматического зачета», то требования в соответствующем размере следует считать прекращенными, соответственно, исковая давность по ним не текла.

К сожалению, ВС РФ не уделил должного внимания толкованию данного условия, хотя по тексту комментируемого определения, скорее, рассматривает его как указание на ординарный зачет (поскольку без каких-либо оговорок применяет к отношениям сторон предписания статьи 411 ГК РФ).

4. Примечательна также договоренность сторон, что перед тем, как совершить зачет, заказчик направляет претензию в адрес подрядчика, и если последний не отвечает на данную претензию, то заказчик рассматривает отсутствие ответа как отсутствие возражений со стороны подрядчика и признание им предъявленных претензионных требований, что является основанием для зачета в одностороннем порядке суммы неустойки, образовавшейся на стороне подрядчика.

В рассматриваемом деле подрядчик сменил место нахождения и не уведомил об этом контрагента, в связи с чем последний направил претензию по старому адресу. Суд первой инстанции указал, что в таком случае риск неполучения поступившей корреспонденции несет адресат, то есть раз претензия считается полученной, то согласно установленному договором порядку зачет состоялся.

5. Следует обратить внимание, что в направленной заказчиком претензии не указывалось на осуществление зачета, а просто заявлялась сумма неустойки. Можно ли считать эту претензию волеизъявлением заказчика на зачет?

На наш взгляд, волеизъявление о зачете должно носить явный характер. Само по себе отправление претензии в адрес подрядчика не свидетельствует о подобном волеизъявлении. Указание в претензии суммы неустойки может преследовать самые разнообразные цели (например, напоминание контрагенту о необходимости ее уплаты). Поэтому в рассматриваемом деле направление заказчиком претензии с указанием суммы неустойки, по нашему мнению, не может рассматриваться как его волеизъявление на зачет.

6. Применительно к претензии интересен еще один вопрос: в ней содержался расчет суммы неустойки, а ответ на претензию подрядчиком отправлен не был; значит ли это, что подрядчик лишается в дальнейшем права оспаривать сумму неустойки? Мы считаем, что подрядчик имеет право на оспаривание суммы неустойки, поскольку, исходя из фабулы дела, его волеизъявления на согласие с конкретной суммой неустойки, обозначенной в претензии, не было. Даже если представить, что стороны предусмотрели в договоре иное, такое условие не может рассматриваться как имплицитно содержащее в себе отказ подрядчика от возможного оспаривания. Ввиду абстрактного и будущего характера подобного условия оно не должно лишать подрядчика права на соответствующие возражения относительно суммы конкретной неустойки.

7. Необходимо также рассмотреть вопрос о темпоральном пределе начисления неустойки за нарушение сроков выполнения работ (просрочки со стороны подрядчика).

Нижестоящие суды связывали момент окончания начисления неустойки с датой подписания сторонами акта сдачи-приемки № 2 (02.08.2019). Коллегия не согласилась с подобным выводом. По ее мнению, важно отличать срок выполнения работ от срока их приемки, а применительно к рассматриваемому делу необходимо было установить момент фактической приемки заказчиком результата работ, так как это влияет на обоснованность начисления неустойки. Также нужно учитывать, что передача заказчику результата работ состоялась в 2018 году, а подписание нового акта произошло в связи с изменением с 01.01.2019 ставки НДС с 18% на 20%.

На наш взгляд, с этими доводами коллегии стоит согласиться. Акт сдачи-приемки является доказательством⁷ того, что приемка состоялась, однако данный документ не является единственным доказательством. В доктрине и на практике⁸ отмечается, что доказательственное значение также носят справки о стоимости выполненных работ, накладные, переписка, в рамках которой заказчику направлен акт приемки.

Подтверждение высказанной мысли можно найти в пункте 1 статьи 720 ГК РФ, согласно которому заказчик обязан в сроки и в порядке, которые предусмотрены договором, с участием подрядчика осмотреть и принять выполненную работу (ее результат). Соответственно, договором можно предусмотреть и более поздний срок осмотра и приемки результата по сравнению со сроком выполнения работы, поэтому связь момента окончания начисления неустойки с датой подписания акта сдачи-приемки работ применительно к рассматриваемой ситуации является неочевидной.

7.1. Спорным является и сам факт просрочки со стороны подрядчика. Согласно условиям договора подрядчик был обязан выполнить работы до 31.08.2018, однако работы были выполнены только 10.12.2018. Заказчик посчитал это просрочкой, в связи с чем начислил неустойку. Однако следует учесть, что заказчик сам не заплатил вовремя аванс. Стандартным для такого типа договоров является условие, что заказчик приступает к работам только после уплаты аванса. Это решение в качестве базового вытекает и из предписаний статьи 328 ГК РФ. Согласовав уплату цены именно как аванса, стороны тем самым определили последовательность исполнений. Соответственно, при просрочке заказчика в уплате аванса вывод о просрочке подрядчика в выполнении работ может быть поставлен под сомнение.