Сделка с заинтересованностью vs пункт 2 статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации

Максим Богачев,
студент Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

01.09.2020 общество «Гидросистема» (арендодатель) заключило с обществом «Возрождение» (арендатор) договор аренды помещений, по условиям которого размер арендной платы составлял 632 тыс. руб. в месяц, однако в связи с необходимостью подготовки помещений к осуществлению предпринимательской деятельности в первые два месяца арендная плата устанавливалась в размере 1 тыс. руб.

14.09.2020 арендатор передал часть помещений, полученных по договору аренды, в субаренду обществу «Вкустер» (субарендатор). При этом размер платы субарендатора составлял 400 тыс. руб. в месяц в течение первых шести месяцев, 600 тыс. руб. — за седьмой месяц и 800 тыс. руб. в месяц с даты государственной регистрации, но не ранее восьмого месяца.

Гражданин Л. обратился в суд с иском о признании договора аренды недействительным как сделки с заинтересованностью, а также убыточной сделки. В обоснование требований истец ссылался на то, что наряду с ним участниками общества-арендодателя являются М. и Н. (генеральный директор); учредителем общества-арендатора является Ш., который ранее работал у арендодателя; генеральным директором арендатора является Б., работавшая в ООО «Далпорт Сити СПб», генеральным директором которого является тот же Н.

Позиция нижестоящих судов

Суды трех инстанций отказали в удовлетворении иска, указав, что заключенный договор аренды не может быть квалифицирован в качестве сделки с заинтересованностью, поскольку фактическая аффилированность не названа законом в качестве основания для признания сделки недействительной, а заинтересованность Н. истцом не была доказана.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение.

Коллегия отметила, что если сделка с заинтересованностью была совершена без постановки в известность участников общества и (или) в отсутствие решения о даче согласия на совершение сделки (ее одобрении), то причинение ущерба предполагается. При этом недобросовестность контрагента также предполагается, если заинтересованное лицо, в частности генеральный директор, и контрагент связаны друг с другом (являются аффилированными лицами).

Также коллегия отметила, что для оценки условий сделки необходимо принимать во внимание не только основные имущественные предоставления, но и иные сопутствующие условия. При этом о наличии негативных имущественных последствий может свидетельствовать тот факт, что имущество, отчужденное или переданное во временное владение и (или) пользование, впоследствии было также отчуждено или передано получателем и встречные предоставления сторон существенно различаются.

Комментарий

1. Основания для оспаривания сделки

1.1. В статье 45 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО) установлены основные признаки сделки с заинтересованностью. Первым из них является возможность лица (его супруга или супруги, родителей, детей, полнородных и неполнородных братьев и сестер, усыновителей и усыновленных, а также подконтрольных лиц), заключившего договор, фактически или юридически воздействовать на принятие корпоративных решений (например, при наличии статуса члена совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличного исполнительного органа, члена коллегиального исполнительного органа общества, контролирующего лица либо лица, имеющего право давать обществу обязательные для него указания)¹.

На второй признак указывают в числе прочего пункты 21 и 22 постановления Пленума ВС РФ от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в отношении которых имеется заинтересованность»: для признания сделки совершенной с заинтересованностью необходимо установить наличие личного интереса у лица, повлиявшего на принятие решения о заключении; заинтересованность может проявляться и в случае, когда такое лицо является выгодоприобретателем по договору либо контролирующим лицом юридического лица, являющегося выгодоприобретателем.

Пункт 6 статьи 45 Закона об ООО устанавливает возможность оспаривания сделки с заинтересованностью в порядке, установленном пунктом 2 статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), по иску общества, члена совета директоров (наблюдательного совета) общества или его участников (участника), обладающих не менее чем одним процентом общего числа голосов участников общества, если она совершена в ущерб интересам общества и доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать о том, что сделка является для общества сделкой с заинтересованностью, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение. При этом устанавливается презумпция наличия ущерба интересам общества при совокупности двух обстоятельств: отсутствие согласия на совершение сделки или ее последующего одобрения, а также отказ в предоставлении истцу информации в отношении оспариваемого договора.

1.2. В комментируемом деле при анализе двух оснований недействительности — статьи 174 ГК РФ и сделки с заинтересованностью — коллегия делает вывод о том, что возможность оспаривания сделки с заинтересованностью является «специальной корпоративно-правовой разновидностью основания для признания сделки недействительной, когда она совершена в ущерб интересам представляемого лица при наличии сговора». Действительно, сделка с заинтересованностью является частным случаем пункта 2 статьи 174 ГК РФ, поскольку, несмотря на то для ее оспаривания установлены особые правила — наличие у истца не менее одного процента общего числа голосов, причинение ущерба интересам общества и доказанность знания или заведомости знания другой стороны о наличии заинтересованности и (или) об отсутствии согласия на ее совершение (абзац третий пункта 21 постановления Пленума ВС РФ от 26.06.2018 № 27), невозможность квалификации сделки в качестве сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, не препятствует признанию судом такой сделки недействительной по общим правилам пункта 2 статьи 174 ГК РФ.

Вывод о схожести данных составов недействительности поддерживается и в отечественной литературе².

1.3. Пункт 2 статьи 174 ГК РФ устанавливает, что сделка, совершенная действующим от имени юридического лица без доверенности органом юридического лица в ущерб интересам юридического лица, может быть признана судом недействительной, если другая сторона сделки знала или должна была знать о явном ущербе для юридического лица либо имели место обстоятельства, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя или органа юридического лица и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого или юридического лица.

Таким образом, предписания пункта 2 статьи 174 ГК РФ предусматривают два состава недействительности. Первый из них — сговор представителя (органа юридического лица), действующего от имени представляемого (юридического лица), с другой стороной сделки в ущерб интересам представляемого (юридического лица). Второй — это совершение представителем (органом юридического лица) сделки в ситуации отсутствия доказательств сговора, но с причинением явного и очевидного для контрагента в момент совершения сделки ущерба интересам представляемого.

Эти составы недействительности тесно связаны, однако носят самостоятельный характер. Если доказан сговор, то для оспаривания по пункту 2 статьи 174 ГК РФ достаточно установления какого-либо значимого ущерба интересам представляемого. Но оспаривание возможно и тогда, когда сговор не доказан: для этого необходимо доказать наличие настолько явного ущерба интересам представляемого, что это было очевидно или должно было быть очевидно контрагенту по сделке. Иначе говоря, в обоих случаях подлежит доказыванию ущерб интересам представляемого, который в первом случае должен сопровождаться доказанным сговором представителя с другой стороной, а во втором — носить очевидный, явно выраженный характер³.

При этом согласно пункту 93 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» о наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях, например, если предоставление, полученное по сделке, в несколько раз ниже стоимости предоставления, совершенного в пользу контрагента. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения.

2. Аффилированность лиц

2.1. В данном споре коллегия, установив первый признак сделки с заинтересованностью — наличие у лица, заключившего договор, полномочий по управлению обществом, приступила к анализу второго. И, указав на фактическую аффилированность между арендатором и Н., далее применила презумпцию наличия вреда, сделав вывод о наличии всех условий, необходимых для оспаривания.

Вместе с тем выводы коллегии небесспорны, поскольку, исходя из текста комментируемого определения, аффилированность лиц не была доказана. ВС РФ указывает, что аффилированность может быть установлена в отсутствие формально-юридических связей между лицами (фактическая аффилированность), а в качестве примера приводит практику по делам о банкротстве, в соответствии с которой о наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать, например, заключение сделок и последующее их исполнение на условиях, которые недоступны обычным (независимым) участникам оборота или существенно отличаются от рыночных. В комментируемом деле генеральный директор общества-арендодателя заключил договор аренды с обществом, учредителем которого являлся работник арендодателя, а его генеральным директором — лицо, работающее в организации, генеральным директором которой являлся Н. Но достаточно ли данных обстоятельств, чтобы сделать вывод об аффилированности лиц? Представляется, что нет. Сами по себе трудовые отношения без иных доказательств не могут являться бесспорным основанием для признания лиц взаимосвязанными.

2.2. Довод коллегии о наличии всех условий для квалификации сделки как совершенной с заинтересованностью также кажется сомнительным. Для оспаривания по данному основанию необходимо доказать, что контрагент знал или заведомо должен был знать о том, что договор являлся для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение. Даже если признать, что Н., Ш. и Б. являлись аффилированными, этого едва ли достаточно для вывода о знании или заведомости знания арендатора о наличии заинтересованности у Н. Так, в абзацах втором и третьем пункта 27 постановления Пленума ВС РФ от 26.06.2018 № 27 указано, что бремя доказывания того, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о наличии элемента заинтересованности в сделке и об отсутствии согласия (одобрения) на ее совершение, возлагается на истца. При этом в качестве примера презумпции знания Пленум ВС РФ приводит ситуации, когда заинтересованным лицом выступает сама эта сторона сделки или ее представитель, изъявляющий волю в сделке, либо их супруги или родственники, названные в абзаце втором пункта 1 статьи 45 Закона об ООО.

3. Убыточность сделки

3.1. Одним из основных аргументов ВС РФ в комментируемом определении является наличие явного ущерба ввиду невыгодности сделки для арендодателя. Так, коллегией было указано, что при оценке договора необходимо принимать во внимание не только основные имущественные предоставления сторон, но и иные сопутствующие условия, в частности о рассрочке платежа, санкции за ненадлежащее исполнение принятых на себя обязательств, возложение дополнительных обязанностей на одну из сторон договора и т. д. При этом невыгодность договора аренды коллегия усмотрела в том, что арендная плата по договору субаренды больше, чем по основному договору, хотя размеры помещений, переданных в субаренду, меньше почти в три раза. Также был отмечен символический размер арендной платы по основному договору в размере 1 тыс. руб. в течение первых двух месяцев с момента передачи помещения.

Вместе с тем некоторые из аргументов коллегии об убыточности договора аренды не являются бесспорными. Во-первых, указание на то, что нижестоящие суды не оценили условия обеих сделок, не соответствует действительности. Напротив, в решениях судов анализировались положения основного договора. Во-вторых, как отмечает сама коллегия, для вывода о явной невыгодности необходимо рассматривать весь договор, в том числе иные сопутствующие условия. Как указал суд первой инстанции, стороны договорились, что арендатор обязуется возмещать расходы, связанные с обеспечением помещения коммунальными услугами; за свой счет обеспечить сохранность и текущий ремонт инженерных сетей, коммуникаций и оборудования; производить уборку и благоустройство помещения, прилегающей территории, а также фасада в части сохранения окон и входных групп (в случае наличия их в арендуемом помещении) в надлежащем состоянии (проведение регулярной уборки, ремонтных работ при наличии повреждений); своевременно производить текущий и косметический ремонт.

Между тем коллегия, безусловно, права, что нижестоящие суды оставили без должного внимания значительную разницу цен по договорам аренды и субаренды. Так, арендная плата по основному договору составляла в первые два месяца 1 тыс. руб., а далее — 632 тыс. руб. в месяц. В то время как по субаренде при размере помещений почти в три раза меньшем, чем по основному договору, — 400 тыс. руб. в месяц в течение первых шести месяцев, 600 тыс. руб. — за седьмой месяц, 800 тыс. руб. в месяц с даты государственной регистрации, но не ранее восьмого месяца. Как представляется, должно была получить более детальную оценку нижестоящих судов то обстоятельство, что в результате столь существенного отличия⁴ за три года разница по договорам аренды и субаренды составила почти 20 млн руб. в пользу арендатора⁵.

3.2. Учитывая вышеизложенное, кажется, что наиболее подходящим основанием для оспаривания договора аренды были общие предписания пункта 2 статьи 174 ГК РФ, поскольку коллегия считает наличие явного ущерба интересам арендодателя очевидным. Более того, в рамках комментируемого определения ВС РФ прямо указывает на убыточность договора аренды, что является излишним для сделки с заинтересованностью ввиду презумпции наличия вреда.

Почему в этих условиях коллегия пытается вместить рассматриваемый сюжет в прокрустово ложе сделок с заинтересованностью, творчески интерпретируя соответствующие предписания корпоративного законодательства, вместо того чтобы опереться в обосновании своего вывода о недействительности договора аренды на общие правила пункта 2 статьи 174 ГК РФ, остается загадкой.

При этом суд не ограничен ссылкой на порок оспариваемой сделки, приводимой истцом. То обстоятельство, что истец указал неправильное основание для оспаривания, не может влечь отказ в иске. Согласно пункту 3 постановления Пленумов ВС РФ и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.04.2010 № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» и пункту 9 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования. Поэтому даже если, оспаривая сделку, истец укажет на определенное основание, однако докажет иное, то суд, пользуясь максимой jura novit curia, может при согласии лица переквалифицировать основание и признать сделку недействительной.