Целью настоящей статьи является анализ изменений судебной практики (на актуальных (последних) практических примерах) по искам об оспаривании торгов (закупочных процедур) и контрактов, проведенных и заключенных согласно требованиям Федерального закона от 05.04.13 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее — Закон о контрактной системе), с учетом пункта 18 Обзора судебной практики применения законодательства Российской Федерации о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 28 июня 2017 года (далее — Обзор).
§ История вопроса
Формирование судебной практики по данному вопросу началось давно, еще в период действия Федерального закона от 06.05.99 № 97-ФЗ «О конкурсах на размещение заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных нужд» (действовал до 1 января 2006 года; далее — Закон № 97-ФЗ), затем продолжилось при Федеральном законе от 21.07.05 № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» (действовал с 1 января 2006 года до 1 января 2014 года; далее — Закон № 94-ФЗ) и действующем ныне Законе о контрактной системе. В последние годы оно во многом опиралось на подходы, отраженные в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.12.05 № 101 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с признанием недействительными публичных торгов, проводимых в рамках исполнительного производства».
Принципиальной в связи с этим является оценка результатов торгов (ввиду пункта 1 статьи 449 Гражданского кодекса Российской Федерации; далее — ГК РФ) как оспоримых, а не ничтожных сделок. В силу пункта 1 статьи 449 ГК РФ (в редакции, действовавшей до 1 июня 2015 года) торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица.
Признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги (пункт 2 статьи 449 ГК РФ).
Сделки, заключенные на торгах в порядке процедур, предусмотренных Законом № 94-ФЗ и Законом о контрактной системе, в большинстве случаев оценивались судами как оспоримые, а иски об оспаривании торгов и их результатов воспринимались как направленные на восстановление гражданских прав, как способ защиты гражданских прав (статья 12 ГК РФ).
С учетом упомянутого выше информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.12.05 № 101 основанием для удовлетворения такого иска считались в совокупности следующие обстоятельства:
- существенный характер нарушений при организации и проведении торгов и влияние таких нарушений на результат торгов;
- истец доказал не просто свое участие в проведенных торгах, но и то, что он мог (с учетом всех аспектов своего добросовестного поведения) стать победителем торгов, что он вправе был рассчитывать на победу в оспариваемых торгах;
- очевидная перспектива восстановления таким иском гражданских прав истца: возможность проведения повторных торгов с участием истца по тому же предмету торгов, по сходному (усеченному) предмету (притом что главным критерием остается полное либо частичное сохранение государственной потребности в проведении соответствующей закупки);
- как следствие, правовое значение для удовлетворения иска приобретал факт неисполнения контракта (как правило, в связи с обеспечительными мерами, принятыми судом по иску в виде приостановления исполнения контракта, поставки товаров, выполнения работ и/или оказания услуг по нему).
Подобные меры принимались судами в редких случаях, поскольку тому препятствовал так называемый социальный фактор:
необходимость с учетом баланса частных и публичных интересов в скором исполнении государственного контракта, погашении государственной потребности в товарах, работах, услугах, имеющих часто очевидную социальную направленность (лекарства, питание в детских учреждениях и т. п.).
Если к моменту принятия судом решения по иску контракт был полностью либо в большей части исполнен, то суд отказывал в иске в связи с невозможностью восстановить гражданские права истца соответствующим способом, провести повторные торги по тому же предмету (см., например, постановления Федерального арбитражного суда (далее — ФАС; после 06.08.14 — АС) Московского округа от 24.09.13 по делу № А40-14251/13-106-75, от 18.03.14 по делу № А40-96820/13-106-645, АС Московского округа от 22.11.17 по делу № А40-193384/2016, ФАС Северо-Западного округа от 27.01.12 по делу № А44-547/2011, ФАС Западно-Сибирского округа от 13.03.14 по делу № А45-12924/2013, ФАС Дальневосточного округа от 08.02.11 по делу № А59-2814/2010, ФАС Центрального округа от 28.01.14 по делу № А35-460/2013).
Ввиду приведенных выше критериев, необходимых для удовлетворения иска, понятно, что такие иски удовлетворялись лишь в незначительном числе случаев.
Арбитражный суд Северо-Западного округа (далее — АС СЗО) сформировал соответствующую практику, на протяжении многих лет признаваемую Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и Верховным Судом Российской Федерации правомерной.
Правомерность этой практики долгие годы базировалась еще на постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.01.04 № 10623/03, в котором (применительно к периоду действия Закона № 97-ФЗ) указано следующее:
«Согласно пункту 1 статьи 449 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны недействительными по иску заинтересованного лица. По смыслу данной нормы реализация этого права должна повлечь восстановление нарушенных прав истца.
Государственный контракт от 19.08.02 № 493Д, заключенный по итогам оспариваемых торгов, на день рассмотрения спора судом первой инстанции был исполнен: общество по указанию Минздрава России поставило препарат в медицинские учреждения 84 субъектов Российской Федерации и 13 научных и лечебных учреждений здравоохранения, госзаказчик перечислил за него оплату.
При указанных обстоятельствах приведение сторон в первоначальное положение с возвращением полученного по сделке невозможно, и, следовательно, избранный истцом способ защиты не приводит к восстановлению его субъективных прав».
Первым заметным шагом к изменению сложившейся практики рассмотрения данной категории дел стало определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.01.16 № 301-ЭС15-12618 по делу № А29-506/2014.
Согласно материалам данного дела гражданин М. обратился в арбитражный суд с иском к администрации муниципального района о признании недействительными и отмене результатов открытого конкурса на предоставление финансовой поддержки на развитие и модернизацию собственного бизнеса субъектам малого и среднего предпринимательства путем предоставления субсидии (гранта) и обязании администрации заключить с ним соглашение о предоставлении субсидии (гранта).
К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены граждане Р. и А.
Оценив правовую и фактическую стороны дела, Верховный Суд Российской Федерации, в частности, отметил следующее.
В соответствии с пунктом 4 статьи 447 ГК РФ торги проводятся в форме аукциона или конкурса. Выигравшим торги на аукционе признается лицо, предложившее наиболее высокую цену, а по конкурсу — лицо, которое по заключению конкурсной комиссии, заранее назначенной организатором торгов, предложило лучшие условия.
В силу статьи 449 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица. Признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги.
Споры о признании торгов недействительными рассматриваются по правилам, предусмотренным для признания недействительными оспоримых сделок (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.12.10 № 7781/10).
Торги являются способом заключения договора, а признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги. По этой причине предъявление требования о признании недействительными торгов означает также предъявление требования о недействительности сделки, заключенной по результатам торгов, и применении последствий ее недействительности. Следовательно, такой спор не может рассматриваться без участия победителя торгов в качестве соответчика.
Признание торгов и, как следствие, договоров, заключенных с лицами, выигравшими торги, недействительными не поставлено в зависимость и от факта исполнения сделки, имеющего значение при рассмотрении судами требования о применении последствий недействительности оспоримой сделки (соглашений с третьими лицами), которого М. не заявлял. Отказ в заявленном в данном деле иске по мотиву исполнения сделок, заключенных по результатам торгов, означал бы воспрепятствование заинтересованному лицу (в частности, участнику торгов) защитить свое нарушенное право предусмотренным законом способом, который это лицо избрало.
Указанное дело напрямую не связано с оспариванием торгов, проведенных в порядке Закона № 94-ФЗ или Закона о контрактной системе. Однако оно выглядит показательным по теме исследования, поскольку проведенный открытый конкурс на предоставление финансовой поддержки путем субсидии (гранта) имеет не только частноправовое, но и публично-правовое значение (порядок предоставления соответствующих субсидий затрагивает определенную конкурентную среду, основывается на сходных принципах правового регулирования). Иными словами, в правовом регулировании также присутствует «публичный элемент».
В приведенном примере, не отрицая оспоримый характер сделки, заключенной по итогам конкурса, Верховный Суд Российской Федерации исключил правовое значение факта исполнения сделки при условии, что истец (гражданин М.) не заявлял требования о применении последствий недействительности оспоримой сделки.
Интересно отметить, что в проекте Обзора (направлен председателям судов округов письмом заместителя председателя Верховного Суда Российской Федерации от 31.03.17 № 7-ВС-2388/17) вопрос об оспоримом либо ничтожном характере сделок, заключенных по итогам закупочных процедур в нарушение положений Закона о контрактной системе, не был решен однозначно: соответствующий пункт проекта Обзора был подготовлен в двух вариантах — «за ничтожность» и «за оспоримость».
Первый вариант: государственный (муниципальный) контракт, заключенный с нарушением требований Закона о контрактной системе, в том числе о недопущении ограничения конкуренции, является ничтожным.
В обоснование этого варианта приведен практический пример, впоследствии первым закрепленный в пункте 18 Обзора.
Забегая вперед, подчеркнем, что Обзор решил этот вопрос в пользу ничтожности соответствующих сделок.
Правда, в мотивировке этого варианта содержится следующая ссылка: статьей 47 Закона о контрактной системе предусмотрено, что в случае нарушения положений Закона о контрактной системе, регламентирующих определение поставщика (подрядчика, исполнителя), такое определение может быть признано недействительным по иску заинтересованного лица.
В последствии (по понятным причинам) эта ссылка исключена из текста пункта 18 Обзора, поскольку конструкция «по иску заинтересованного лица» используется законодателем для акцента именно на оспоримость, а не на ничтожность сделки.
Второй вариант: государственный (муниципальный) контракт, заключенный с нарушением требований Закона о контрактной системе, является оспоримой сделкой.
Обоснование этого варианта выглядит весьма показательным, поскольку фактически разбирается тот же практический пример, что и в первом варианте, но с совершенно противоположными выводами:
«Между обществом (поставщик) и учреждением (заказчик) заключен договор поставки расходных материалов для офисной техники.
Полагая, что на стороне учреждения образовалась задолженность, общество обратилось в суд.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении иска отказано со ссылкой на ничтожность государственного контракта.
Обосновывая принятое решение, суд отметил, что государственные (муниципальные) контракты заключаются в целях обеспечения государственных и муниципальных нужд, то есть в публичных интересах. Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (пункт 2 статьи 168 ГК РФ).
Закон о контрактной системе такого исключения не содержит.
Суд апелляционной инстанции, поддержанный впоследствии судом округа, решение суда первой инстанции отменил, иск удовлетворил.
Сославшись на статью 47 Закона о контрактной системе, суд заметил, что в случае нарушения положений данного закона, регламентирующих определение поставщика (подрядчика, исполнителя), такое определение может быть признано недействительным по иску заинтересованного лица. Аналогичное правило содержится в пункте 1 статьи 449 ГК РФ, дополнительно устанавливающей перечни случаев, в которых торги и договор, заключенный по их результатам, могут быть признаны недействительными. Основания ничтожности государственных (муниципальных) контрактов ГК РФ и Законом о контрактной системе не предусмотрены.
В соответствии с пунктом 71 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.15 № 25 „О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации“ (далее — постановление Пленума ВС РФ № 25) отказ в иске на том основании, что требование истца основано на оспоримой сделке, возможен только при одновременном удовлетворении встречного иска ответчика о признании такой сделки недействительной или наличии вступившего в законную силу решения суда по другому делу, которым такая сделка признана недействительной.
Поскольку в рассмотренном деле такое требование не заявлялось, иным решением суда государственный контракт не признан недействительным, суд апелляционной инстанции удовлетворил исковые требования о взыскании задолженности по контракту на поставку расходных материалов».
Следует указать, что судьи пятого судебного состава АС СЗО при направлении ответа на письмо заместителя председателя Верховного Суда Российской Федерации от 31.03.17 № 7-ВС-2388/17 проголосовали за второй вариант, посчитав правильным сохранить прежнюю практику рассмотрения дел данной категории.
В итоговом варианте полный текст пункта 18 Обзора изложен следующим образом:
«Государственный (муниципальный) контракт, заключенный с нарушением требований Закона о контрактной системе и влекущий, в частности, нарушение принципов открытости, прозрачности, ограничение конкуренции, необоснованное ограничение числа участников закупки, а следовательно, посягающий на публичные интересы и (или) права и законные интересы третьих лиц, является ничтожным.
Обществом (поставщик) и учреждением (заказчик) заключен договор поставки расходных материалов для офисной техники.
Полагая, что на стороне учреждения образовалась задолженность, общество обратилось в суд.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, в удовлетворении иска отказано со ссылкой на ничтожность государственного контракта.
Обосновывая принятое решение, суд отметил, что сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (пункт 2 статьи 168 ГК РФ). Посягающей на публичные интересы является в том числе сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом (пункт 75 постановления Пленума ВС РФ № 25).
В соответствии с пунктом 1 статьи 449 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица в течение одного года со дня проведения торгов.
Вместе с тем данное правило является общим и не учитывает специфику правоотношений, складывающихся при заключении государственных (муниципальных) контрактов. В части 2 статьи 8 Закона о контрактной системе содержится явно выраженный законодательный запрет: запрещается совершение заказчиками, специализированными организациями, их должностными лицами, комиссиями по осуществлению закупок, членами таких комиссий, участниками закупок любых действий, которые противоречат требованиям Закона о контрактной системе, в том числе приводят к ограничению конкуренции, в частности к необоснованному ограничению числа участников закупок.
К целям контрактной системы в силу статей 1, 6 и 8 Закона о контрактной системе отнесены повышение эффективности, результативность осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечение гласности и прозрачности осуществления таких закупок, предотвращение коррупции и других злоупотреблений, создание равных условий для участников.
Суд, установив, что контракт на поставку расходных материалов заключен между обществом и учреждением по правилам закупки у единственного поставщика, в то время как условия для проведения такой закупки, перечисленные в статье 93 Закона о контрактной системе, отсутствуют, в том числе приняв во внимание, что контракт заключен на сумму, превышающую 100 тысяч рублей, пришел к обоснованному выводу, что отсутствие публичных процедур способствовало созданию преимущественного положения единственного поставщика и лишило возможности других хозяйствующих субъектов реализовать свое право на заключение контракта, в связи с чем спорный договор является ничтожной сделкой, нарушающей установленный законом явно выраженный запрет.
Судом также отмечено, что из-за несоблюдения процедуры закупок нарушаются права третьих лиц — участников закупки, с которыми муниципальный контракт не заключен, вследствие предоставления преимущества лицу, не соответствующему требованиям Закона о контрактной системе.
В одном из дел арбитражный суд также признал ничтожными электронный аукцион и заключенный по его итогам государственный контракт, поскольку отклонение заявки истца и его недопуск к участию только лишь по формальной причине — отсутствие отметки о государственной регистрации устава в размещенной оператором площадки копии устава — явились необоснованными, что привело к невозможности его участия в аукционе и, соответственно, ограничению числа участников закупки. Судом также учтено, что доказательств недостоверности информации об участнике либо недобросовестности его действий не представлено.
В ином деле нарушение правила подсчета баллов привело к неверному определению победителя конкурса, что явилось основанием для признания государственного контракта, заключенного по результатам конкурса, ничтожным.
В другом деле судом установлено, что неисполнение отдельных процедурных требований Закона о контрактной системе не привело к нарушению принципов открытости, прозрачности, ограничению конкуренции, необоснованному ограничению числа участников закупки, а также публичных интересов и (или) прав и законных интересов третьих лиц. В связи с этим антимонопольному органу отказано в иске о признании заключенного государственного контракта недействительным».
Таким образом, возобладала позиция о ничтожности соответствующих сделок.
§ Последовавшая судебная практика
Конечно, пункт 18 Обзора не остался незамеченным судами. Приведем несколько значимых выводов АС СЗО в свете соответствующих изменений.
По мнению подателя жалобы, при заключении договора аренды истец действовал добросовестно и не был осведомлен о несоблюдении ответчиком предусмотренной законодательством о контрактной системе процедуры заключения договора с обществом как единственным поставщиком, в связи с чем общество не должно нести риск негативных последствий недействительности договора; суды, установив ничтожность договора аренды, не применили к отношениям сторон положения ГК РФ о неосновательном обогащении; общество представило достаточные доказательства в подтверждение причинения ему убытков действиями ответчика.
Суды, установив, что договор аренды от 01.09.14 № 3/283-А, арендатором по которому выступает Управление Росреестра, являющееся органом государственной власти, заключен с нарушением требований Закона о контрактной системе, правомерно в соответствии со статьями 166, 168 ГК РФ и с учетом правовой позиции, изложенной в пункте 18 Обзора, признали данный договор недействительным (ничтожным), не влекущим соответствующих правовых последствий. Довод подателя жалобы о том, что при заключении договора аренды он действовал добросовестно и не должен нести риск отрицательных последствий недействительности договора, подлежит отклонению как не имеющий правового значения применительно к мотивам, по которым обществу отказано в иске (постановление АС СЗО от 24.04.18 по делу № А56-90287/2016).
Следовательно, при констатации ничтожности сделки в силу аргументации, отраженной в пункте 18 Обзора, вопрос о добросовестности (виновности) ее стороны утрачивает правовое значение.
Решением арбитражного суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда, заявление общества удовлетворено, признаны недействительными результаты спорного электронного аукциона и государственный контракт от 10.07.17, действие указанного контракта на будущее время в неисполненной части прекращено.
Исследовав и оценив представленные лицами, участвующими в деле, доказательства по правилам статей 65 и 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ), судебные инстанции установили, что заявка, поданная обществом на участие в спорном аукционе, соответствует требованиям статей 190, 472 ГК РФ, пункта 2 части 4 статьи 67 Закона о контрактной системе, ГОСТ 32389-2013, ГОСТ 12.1.007-76.
При таких обстоятельствах суды двух инстанций пришли к правомерному выводу о том, что общество необоснованно отстранено от участия в торгах, чем нарушены его права и законные интересы. В соответствии с пунктом 18 Обзора государственный (муниципальный) контракт, заключенный с нарушением требований Закона о контрактной системе и влекущий, в частности, нарушение принципов открытости, прозрачности, ограничение конкуренции, необоснованное ограничение числа участников закупки, а следовательно, посягающий на публичные интересы и (или) права и законные интересы третьих лиц, является ничтожным.
Кассационная инстанция соглашается с выводами судебных инстанций о том, что право общества на участие в аукционе может быть восстановлено путем признания оспариваемого аукциона и заключенного по его итогам государственного контракта недействительными (постановление АС СЗО от 13.04.18 по делу № А56-54196/2017).
Таким образом, прекращение действия государственного контракта на будущее время в неисполненной части как способ восстановления права, по мнению судов трех инстанций, является допустимым и при ничтожности сделки.
С таким выводом сложно согласиться, поскольку при констатации ничтожной сделки применение последствий признания недействительной оспоримой сделки неприемлемо: так, согласно пункту 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения; вместе с тем, как указано в пункте 3 той же статьи, если из существа оспоримой сделки вытекает, что она может быть лишь прекращена на будущее время, суд, признавая сделку недействительной, прекращает ее действие на будущее время; в свою очередь суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях (пункт 4 статьи 166 ГК РФ).
Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (пункт 2 статьи 168 ГК РФ).
Посягающей на публичные интересы является в том числе сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом (пункт 75 постановления Пленума ВС РФ № 25).
В соответствии с пунктом 1 статьи 449 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица в течение одного года со дня проведения торгов.
Вместе с тем данное правило является общим и не учитывает специфику правоотношений, складывающихся при заключении государственных (муниципальных) контрактов.
В части 2 статьи 8 Закона о контрактной системе содержится явно выраженный законодательный запрет: запрещается совершение заказчиками, специализированными организациями, их должностными лицами, комиссиями по осуществлению закупок, членами таких комиссий, участниками закупок любых действий, которые противоречат требованиям Закона о контрактной системе, в том числе приводят к ограничению конкуренции, в частности к необоснованному ограничению числа участников закупок.
К целям контрактной системы в силу статей 1, 6 и 8 Закона о контрактной системе отнесены повышение эффективности, результативность осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечение гласности и прозрачности осуществления таких закупок, предотвращение коррупции и других злоупотреблений, создание равных условий для участников.
В рассматриваемом случае для судов двух инстанций признание недействительными электронного аукциона и заключенного по его итогам государственного контракта (как ничтожной сделки) обусловлено незаконным отклонением заявки истца и его недопуском к участию в торгах по формальной причине (при реализации уполномоченным органом и заказчиком констатированного судами внедренного в аукционную документацию механизма «формальных ловушек»), что привело к невозможности участия истца в аукционе и, соответственно, к ограничению числа участников закупки.
При этом судами учтено, что в деле нет доказательств недостоверности информации об участнике (истце) либо недобросовестности его действий.
Вместе с тем по данному делу надлежит учитывать, что требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо. Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166 ГК РФ).
В сложившейся ситуации суды удостоверились в том, что такой охраняемый законом интерес у истца имеется в связи с существенным нарушением заказчиком и уполномоченным органом требований Закона о контрактной системе, нарушением прав истца как добросовестного участника электронного аукциона.
Техническая ошибка общества явилась следствием действий заказчика, нарушившего требования статьи 33 Закона о контрактной системе; какая-либо конкуренция и, соответственно, экономия бюджетных средств, понижение цены контракта оказались невозможными вследствие незаконных действий заказчика; ограничение конкуренции при реализации требований Закона о контрактной системе указывает на недействительность торгов (аукциона), ничтожность заключенного ответчиками государственного контракта.
Признание недействительной ничтожной сделки (в отличие от оспоримой) не поставлено в зависимость от факта ее исполнения (постановление АС СЗО от 02.03.18 по делу № А56-41114/2017).
Суд первой инстанции, исследовав представленные участниками спора доказательства, оценив доводы сторон, отказал в удовлетворении иска. При вынесении решения суд исходил из того, что торги состоялись на конкурентной основе, контракт заключен и частично исполнен, тогда как признание контракта недействительным с применением последствий недействительности сделки в части неисполненных обязательств не приведет к восстановлению нарушенного права истца. Суд посчитал, что проведение повторных торгов (уже с иным предметом), учитывая выполнение значительного объема работ, не отвечает общественным и государственным задачам, не обеспечивает баланс публичного и частного интересов и препятствует своевременному строительству социально значимого объекта.
Апелляционный суд повторно рассмотрел дело и не согласился с выводами суда первой инстанции. Установив существенность допущенных учреждением нарушений требований Закона о контрактной системе, суд счел иск подлежащим удовлетворению. Апелляционная инстанция констатировала, что в нарушение положений статьи 83 Закона о контрактной системе единая комиссия учреждения (заказчика) принимала окончательные предложения отдельных участников запроса предложений за пределами срока, установленного документацией о проводимой закупке; при оценке заявок на участие в запросе предложений заказчиком использованы не все виды расчетов, предусмотренные в документации о проведении запроса предложений, а результаты, изложенные в итоговом протоколе, не согласуются с установленными документацией требованиями к расчету рейтинга; представленные победителем запроса предложений контракты, подтверждающие наличие опыта по успешному выполнению работ, заключены до начала периода, установленного документацией, что привело к неправомерному начислению обществу, признанному победителем, дополнительных баллов при оценке заявок.
Принимая во внимание установленные выше обстоятельства, апелляционный суд со ссылкой на положения статьи 449 ГК РФ с учетом правовой позиции, изложенной в пункте 18 Обзора, принял обоснованный судебный акт.
Разрешая вопрос о возможном восстановлении нарушенного права истца путем признания торгов недействительными, апелляционный суд пришел к выводу, что в данном конкретном случае такая возможность имеется, поскольку проведение повторной закупки с уточненным предметом, установлением объективных критериев оценки сделает возможным для истца участие в повторных торгах.
Отклоняя довод учреждения о частичном исполнении оспариваемого контракта как основание отказа в удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции исходил из предмета, срока окончания и фактически выполненного объема работ, а также баланса частного и публичного интересов. Апелляционный суд в своих выводах по делу сослался на правовые позиции, сформулированные Верховным Судом Российской Федерации касательно спорных правоотношений (определения Верховного Суда Российской Федерации от 28.01.16 по делу № 301-ЭС15-12618, от 16.06.16 № 305-ЭС15-6515, от 29.10.15 № 309-ЭС15-6227) (постановление АС СЗО от 20.02.18 по делу № А42-2406/2017).
Таким образом, при оценке пункта 18 Обзора надлежит признать, что вопрос о восстановлении нарушенного права истца путем удовлетворения иска сохраняет практическое значение, но при этом он рассматривается шире (с учетом как частноправовых, так и публично-правовых интересов); перспектива повторных торгов при строгом соблюдении значимых процедурных требований преобладает (по своему значению) над частичным исполнением контракта (притом что под нарушенным правом истца могут пониматься права публичные, право его и (или) широкого круга лиц на честные торги в условиях их надлежащей организации и проведения).
В пункте 74 постановления Пленума ВС РФ № 25 разъяснено, что договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части, даже если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность.
Согласно пункту 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.
При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом (пункт 2 статьи 167 ГК РФ).
Согласно пункту 4 статьи 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях.
При указанных обстоятельствах законны и обоснованны выводы судов двух инстанций о том, что оспариваемые торги в форме аукциона и заключенный по их итогам договор противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, в связи с чем имеют признаки ничтожной сделки. Договор со всеми приложениями к нему обоснованно признан судами недействительным, к нему применены последствия недействительности ничтожной сделки (постановление АС СЗО от 16.02.18 по делу № А13-13059/2016).
Аналогичные выводы можно найти и в практике судов иных округов, к примеру в постановлениях АС Уральского округа от 06.03.18 по делу № А50-8379/2017, АС Западно-Сибирского округа от 27.12.17 по делу № А67-3335/2017, АС Дальневосточного округа от 23.10.17 по делу № А51-16795/2016.
Больше того, стоит отметить, что в постановлении АС Восточно-Сибирского округа от 06.07.17 по делу № А78-15635/2015 кассационная инстанция фактически распространила пункт 18 Обзора на правоотношения, урегулированные Федеральным законом от 18.07.11 № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», что представляется на тот момент преждевременным, а в настоящее время ошибочным (с учетом пункта 13 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с применением Федерального закона от 18.07.11 № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 16 мая 2018 года).
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда, заявленные обществом-1 требования удовлетворены; суд признал незаконными оспариваемое решение аукционной комиссии комитета государственного заказа и торги в виде запроса предложений на выполнение работ по строящемуся объекту, а также признал недействительным государственный контракт от 04.10.17, заключенный между муниципальным казенным учреждением (МКУ) и обществом-2.
В кассационной жалобе МКУ ссылалось на положения аукционной документации, статей 66, 67, 69 и 83 Закона о контрактной системе, а равно на необходимость сохранения баланса частных и публичных интересов (ввиду того, что конечным получателем работ являются жители города, нуждающиеся в качественной коммунальной и инженерной инфраструктуре).
В рассматриваемом случае проведение закупки в форме запроса предложений и заключение по ее результатам оспариваемого государственного контракта противоречит требованиям пункта 8 части 2 статьи 83, частей 2 и 4 статьи 71 Закона о контрактной системе и фактически направлено на создание для истца затруднений при восстановлении его нарушенных прав.
Истец не принял участие в запросе предложений, полагая незаконным отклонение своей заявки на участие в электронном аукционе, а также зная позицию заказчика и уполномоченного органа в отношении содержания его заявки и не предполагая иного результата в случае закупки в иной форме.
Именно поэтому общество выбрало способ защиты нарушенного права путем обращения в суд с соответствующим иском.
В связи с этим по данному делу надлежит учитывать, что требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо. Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166 ГК РФ).
В сложившейся ситуации суды удостоверились в том, что такой охраняемый законом интерес у истца имеется в связи с существенным нарушением заказчиком и уполномоченным органом требований Закона о контрактной системе, нарушением прав истца как добросовестного участника электронного аукциона.
При этом дана правильная судебная оценка доводам МКУ о социальной значимости объекта закупки и необходимости соблюдения баланса частных и публичных интересов.
Как справедливо указал суд апелляционной инстанции, в данном случае соблюдение баланса частных и публичных интересов заключается в удовлетворении потребностей заказчика путем проведения законных конкурентных процедур с соблюдением принципов открытости, гласности, создания добросовестной конкуренции; незаконные действия заказчика не могут быть оправданы публичными интересами, если при этом грубо нарушаются интересы участников закупки, безосновательно ограничивается конкуренция, не достигаются цели Закона о контрактной системе (постановление АС СЗО от 19.07.18 по делу № А56-58668/2017).
Таким образом, не всегда участие в торгах лица, оспаривающего их в судебном порядке, является обязательным в основании иска фактом; соблюдение баланса частных и публичных интересов в любом случае исключает игнорирование принципов, целей закупочной деятельности.
Суды первой и апелляционной инстанций, проанализировав положения аукционной документации, пришли к выводу о правомерности отклонения комиссией заказчика заявки общества как не соответствующей требованиям.
Судами учтено, что общество обжаловало положения документации об электронном аукционе в Управление Федеральной антимонопольной службы по Ленинградской области, которое решением от 12.10.17 признало жалобу общества необоснованной, а также указало на ее подачу после истечения срока, предусмотренного частью 4 статьи 105 Закона о контрактной системе, то есть после окончания срока подачи заявок на участие в аукционе. Указанное решение общество не обжаловало.
Избранный заявителем способ защиты должен быть не только предусмотрен законом (статья 12 ГК РФ), но и соответствовать содержанию нарушенного права, характеру нарушения.
В силу пункта 1 статьи 449 ГК РФ и статьи 168 ГК РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица.
В соответствии с пунктом 2 статьи 449 ГК РФ признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги.
При этом реализация права на оспаривание торгов заинтересованным лицом возможна в том случае, если заключенной по их результатам сделкой нарушены его права или охраняемые законом интересы, а целью предъявленного иска является восстановление этих прав и интересов. Иными словами, в результате применения соответствующего способа защиты нарушенное право должно быть восстановлено. Суду необходимо выяснить: могут ли права и законные интересы конкретного лица быть защищены и восстановлены принятием судебного акта; возможно ли проведение повторных торгов; исполнены ли контракты, заключенные по итогам оспариваемых торгов; в чем выражается интерес лица, оспаривающего торги; насколько признание торгов недействительными отвечает общественным и государственным интересам. Следовательно, правом на обращение в арбитражный суд с иском об оспаривании торгов обладает только заинтересованное лицо.
Как установили суды двух инстанций и следует из материалов дела, заявка общества была обоснованно отклонена комиссией администрации как не соответствующая требованиям документации об электронном аукционе.
В материалах дела отсутствуют доказательства нарушения заключенной сделкой прав или законных интересов общества, а также подтверждающие, каким образом его права и интересы будут восстановлены в случае признания сделки недействительной (ничтожной).
Исходя из изложенного избранный заявителем способ защиты не приведет к восстановлению его субъективных прав, в сфере правовых интересов истца отсутствует неопределенность, устранение которой возможно в случае удовлетворения требований о признании недействительными аукциона и заключенного по его итогам контракта, при этом из положений части 1 статьи 4 АПК РФ следует, что обращение с иском в суд должно иметь своей целью восстановление нарушенных прав (постановление АС СЗО от 20.08.18 по делу № А56-79542/2017).
Таким образом, суды стремятся к исключению коллизии выводов антимонопольного и судебного контроля; восстановление прав истца продолжает рассматриваться как важнейший критерий при оценке исковых требований. При этом вопрос об исполнении контракта утрачивает первостепенное значение и рассматривается в контексте восстановления прав истца в каждом конкретном случае.
Ввиду значимых нормативных требований (с учетом предмета и основания иска Управления Федеральной антимонопольной службы (далее — управление)) суды приняли во внимание результаты нормоконтроля, инициированного по административному иску Федеральной антимонопольной службы (ФАС) о признании недействующей со дня ее принятия статьи 7.1 Закона Санкт-Петербурга от 11.05.06 № 223-35 «О государственных унитарных предприятиях Санкт-Петербурга, государственных учреждениях Санкт-Петербурга и иных коммерческих и некоммерческих организациях, учредителем (участником, акционером, членом) которых является Санкт-Петербург» (далее — Закон Санкт-Петербурга № 223-35).
Эта инициатива реализована ФАС лишь в 2017 году, спустя несколько лет с момента выявленного арбитражными судами апелляционной и кассационной инстанций несоответствия статьи 7.1 Закона Санкт-Петербурга № 223-35 статье 15 Федерального закона от 26.07.06 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции) по делу № А56-63226/2011 (притом что управление предписанием от 05.09.11 обязало губернатора СанктПетербурга внести в Законодательное собрание Санкт-Петербурга проект закона о внесении изменений в статью 7.1 Закона СанктПетербурга № 223-35, а в данном деле не указало на ход и сроки исполнения этого предписания, его реализацию, наличие либо отсутствие объективных препятствий к его исполнению в разумный срок).
Решением Санкт-Петербургского городского суда от 14.06.17 по делу № 3а-66/2017 административный иск ФАС удовлетворен частично; соответствующая норма регионального законодательства признана недействующей с момента вступления решения суда в законную силу.
Частично удовлетворяя требования ФАС, суд первой инстанции указал на следующее.
Определяя момент, с которого оспариваемое положение подлежит признанию недействующим, суд учитывает разъяснения, содержащиеся в пункте 28 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.11.07 № 48 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части», согласно которым если нормативный правовой акт до вынесения решения суда применялся и на основании этого акта были реализованы права граждан и организаций, то суд может признать его недействующим полностью или в части со дня вступления решения в законную силу. Поскольку оспариваемые положения применялись и на их основе реализованы права участников закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд, нормативный правовой акт подлежит признанию недействующим с момента вступления решения суда в законную силу.
Апелляционным определением Верховного Суда Российской Федерации от 25.10.17 № 78-АПГ17-17 упомянутое решение суда оставлено без изменения.
При этом апелляционная инстанция пришла к следующим выводам.
По смыслу части 2 статьи 64 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, с учетом правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлении от 21.12.11 № 30-П, преюдициальное значение могут иметь только фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда по рассмотренному ранее арбитражным судом делу. Данные положения не исключают различной правовой оценки таких обстоятельств и различного толкования применимых норм права, которые зависят от характера конкретного спора.
Следовательно, суждение арбитражного суда о противоречии статьи 7.1 Закона Санкт-Петербурга № 223-35 положениям статьи 15 Закона о защите конкуренции не имеет преюдициального значения для суда, рассматривающего в порядке абстрактного нормоконтроля дело об оспаривании названной правовой нормы.
Таким образом, поскольку нормативный правовой акт является недействительным с момента вступления решения суда в законную силу, суды исключили возможность придания ей обратной силы, тем самым признав обязательность сохранения уже возникших и имеющих место правоотношений в сфере обеспечения государственных и муниципальных нужд.
Кроме того, по данному делу суд кассационной инстанции считает значимым подчеркнуть, что по искам о признании сделок недействительными (ввиду их ничтожности либо оспоримости) (в отличие от абстрактной природы нормоконтроля) суд не может опираться на абстрактные категории, а должен на основе конкретных обстоятельств решить вопрос о необходимости восстановления публичного правопорядка и (или) частных прав посредством надлежащей оценки доказательств, свидетельствующих о наличии соответствующих фактических оснований.
В связи с этим в рассматриваемой ситуации суды справедливо обратили внимание на предмет заключенного Законодательным собранием Санкт-Петербурга и учреждением контракта от 29.12.16 № 99/17 (специфику услуг, являющихся его предметом), а равно оценили перспективу признания его ничтожным в публичных интересах, оценив возможность проведения торгов с учетом конкретной рыночной среды и эффективности повторной закупки (на оставшийся срок оказания услуг) с учетом цены контракта, ее объективного формирования в соответствии с определенными экономическими показателями.
Суды удостоверились в отсутствии реальных потенциальных участников таких торгов, в связи с чем не усмотрели оснований для дестабилизации сложившихся правоотношений в сфере закупок с учетом означенных выше принципов контрактной системы и критериев определенного товарного рынка (его участников, продуктовых и географических границ).
Управлением не указано каких-либо хозяйствующих субъектов (покупателей), действующих на значимом товарном рынке, способных претендовать на участие в торгах с соответствующим предметом. Общее указание истцом на наличие рыночной среды не конкретизировано в той мере, в какой можно было бы ставить вопрос об ограничении конкуренции в конкретном случае.
В частности, из представленных УГИБДД по Санкт-Петербургу справок от 13.06.17 и от 19.10.17 следует, что в Санкт-Петербурге есть юридические лица, на балансе которых имеются автотранспортные средства в количестве, сопоставимом с автопарком учреждения. Однако эти справки не подтверждают возможность данных хозяйствующих субъектов удовлетворить объективные потребности государственного заказчика (в необходимых ему объеме, порядке). Суды правомерно отклонили представленные антимонопольным органом примеры конкурсных процедур, поскольку указанные в извещениях условия кардинально отличаются от условий контракта (по предмету, объему предоставляемых услуг и цене).
Довод антимонопольного органа о том, что в результате заключения контракта неэффективно использованы денежные средства, обоснованно отклонен судами. Суды не нашли доказательств того, что иные потенциальные конкурирующие субъекты в случае подписания с ними аналогичного контракта оказали бы весь перечень услуг по цене, значительно ниже установленной контрактом.
При таком положении признание оспоренного управлением контракта недействительным будет не только противоречить судебным актам по делу № 3а-66/2017, но и не приведет к восстановлению публичного правопорядка в соответствии со статьями 167 и 168 ГК РФ (постановление АС СЗО от 03.09.18 по делу № А56-62682/2017).
Следовательно, при оценке фабулы дела суды не могут проигнорировать результаты нормоконтроля, абстрактный характер которого противопоставлен конкретике дела об оспаривании результатов закупочной деятельности. Последнее подлежит рассмотрению с учетом не абстрактных, а конкретных показателей определенной рыночной среды. В рассматриваемом случае истцу необходимо было подтвердить реальное (а не абстрактное) негативное влияние заключенного вне торгов контракта на конкуренцию, на условия обращения товара (услуги) на конкретном товарном рынке.
С учетом обстоятельств дела суд кассационной инстанции счел выводы судов по существу спора ошибочными, основанными на неправильном толковании норм материального права, положений Закона о защите конкуренции и Закона о контрактной системе, не согласующимися с пунктом 18 Обзора и обстоятельствами, установленными в рамках данного дела и дела № А44-3680/2017, указав, в частности, следующее.
Организация и проведение дальнейших торгов на тех же условиях (при той же сложившейся ситуации) не исключат нарушение комитетом требований Закона о защите конкуренции, поскольку выявленное Управлением Федеральной антимонопольной службы (далее — управление) нарушение комитетом части 1 статьи 17 Закона о защите конкуренции может быть устранено не только и не столько посредством формального соответствия действий комитета резолютивной части предписания управления, а созданием усилиями заказчика прозрачной (понятной всем потенциальным участникам торгов) схемы исполнения контракта путем действенного взаимодействия с администрацией города и обществом. Только по факту таких усилий можно ставить вопрос о дальнейших торгах.
Оценка законности и обоснованности решения и предписания управления по делу № А44-3680/2017 и по рассматриваемому делу предполагает комплексное восприятие всех выводов управления, которые с должной очевидностью свидетельствуют о том, что нарушение комитетом статьи 17 Закона о защите конкуренции может быть устранено только после придания торгам не фиктивного, а реального характера, предполагающего их результативность. Иначе такие торги нельзя проводить, они лишены не только законных средств, но и законной цели — создания и развития здоровой конкурентной среды, рынка, субъекты которого готовы и могут соперничать на равных условиях.
В связи с этим надлежит также отметить, что в сложившейся ситуации управление не могло предписать комитету совершить действия с превышением его специальной компетенции; однако проверенными в рамках дела № А44-3680/2017 актами антимонопольного контроля оно по сути констатировало недопустимость (незаконность) дальнейших торгов на прежних условиях и в связи с этим также решило добиваться восстановления публичного правопорядка посредством обращения в суд с иском (пункт 3 решения управления от 24.03.17).
Согласно статье 2 АПК РФ к задачам судопроизводства в арбитражных судах отнесены, помимо прочего, защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц в указанной сфере; укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
По смыслу приведенных положений статьи 2 АПК РФ превентивная функция судебного контроля по факту признания рассматриваемой сделки ничтожной (как явно нарушающей установленный законом запрет) может и должна рассматриваться как логическое продолжение законных итогов административного (в частности, антимонопольного) контроля.
При этом восстановление прав заинтересованных лиц (частных прав либо публичного правопорядка) не всегда поставлено в зависимость от исполнения сделки, признаваемой недействительной в рамках искового производства.
В рассматриваемом случае управление подтвердило, что у него имеется охраняемый законом интерес в связи с существенным нарушением заказчиком требований Закона о защите конкуренции и Закона о контрактной системе, нарушением прав потенциальных участников электронных аукционов, публичного правопорядка в связи с существующей практикой организации и проведения комитетом незаконных торгов (аналогичных ранее проводимым), установленным судами бездействием заказчика применительно к итогам антимонопольного контроля (отсутствием своевременного и эффективного взаимодействия со всеми уполномоченными и заинтересованными в законных торгах лицами, отсутствием значимых изменений имущественных прав, влияющих на беспрепятственное выполнение соответствующих работ победителем торгов) (постановление АС СЗО от 12.09.18 по делу № А44-3666/2017).
Данный практический пример иллюстрирует преемственность законных итогов административного контроля для судебного производства, значимость комплексной (системной) оценки обстоятельств дела, доминирования принципов и целей соответствующего правового регулирования над формальными ограничительными выводами (восприятиями), противоречащими основам правопорядка.
Суд кассационной инстанции поддержал выводы судов первой и апелляционной инстанций, в частности указав следующее.
Управлению отказано в удовлетворении требования о применении последствий недействительности сделки путем прекращения действия муниципального контракта от 02.12.16 № 172 с момента принятия решения по рассматриваемому делу, поскольку для защиты нарушенных публичных прав достаточно констатации ничтожности сделки; согласно пункту 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения; согласно пункту 4 статьи 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях.
В данном деле суды не усмотрели оснований для применения таких последствий, ограничившись признанием муниципального контракта ничтожным (постановление АС СЗО от 10.10.18 по делу № А52-5384/2017).
Этот пример указывает на специфику ничтожности сделки, в отличие от ее оспоримости, разграничивает последствия признания сделки недействительной по мотивам ее ничтожности и оспоримости.
§ Заключение. Выводы
Реализация пункта 18 Обзора на практике привела к кардинальным изменениям:
- независимо от того, кто является истцом (антимонопольный орган либо лицо, участвовавшее в торгах и проигравшее их), иск об оспаривании торгов и их результатов фактически может рассматриваться как предъявленный в защиту частного и публичного правопорядка, как направленный не только на восстановление права истца на объект закупки, на победу в торгах, но и на восстановление прав неопределенного круга потенциальных участников торгов;
- вопрос о реституции при рассмотрении такой категории дел приобретает второстепенный характер (в силу пункта 4 статьи 166 ГК РФ суд вправе, а не обязан реституировать имущество, а истец, как правило, в принципе не заинтересован в реституции не своего имущества и не заявляет требование о применении последствий недействительности сделки);
- при отсутствии реституции по сути происходит «тотальная делегитимация» всего ранее переданного и совершенного по сделке и всего на будущий период, а это влечет новые судебные дела: либо один из ответчиков, сторона по ничтожному контракту, должен заявлять требование о реституции к другому ответчику (вопрос, каковы к тому стимулирующие факторы, надо ли это ответчикам либо им выгодно, понеся определенное бремя бюджетной, административной ответственности, сохранить «все как есть», остаться «при своем», полученном по сделке), либо появляются иски о взыскании убытков, при этом перспектива предъявления и удовлетворения таких исков неоднозначна;
- с одной стороны, судебная практика формирует мощный гражданско-правовой способ принуждения к исполнению требований Закона о контрактной системе, к честным торгам, с другой (при игнорировании статьи 47 Закона о контрактной системе) — создает мощный инструмент дестабилизации гражданского оборота, порождая целый комплекс спорных правоотношений;
- иными словами, публичные последствия незаконных торгов начинают превалировать над частными, охрана конкурентной среды доминирует над стремлением сохранить действительность, статус кво исполненного по контракту, исключить нагнетание спорных ситуаций в будущем.
