Один из важнейших аспектов подведомственности и подсудности частноправовых споров российским арбитражным судам связан с возможностью сторон заключить соглашение о подсудности (пророгационное соглашение). Определяя такое соглашение в качестве одного из оснований подведомственности спора арбитражному суду, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации1 (далее — АПК РФ) в статье 249 использует для его обозначения термин «соглашение об определении компетенции арбитражных судов в Российской Федерации». Такая законодательная формулировка представляется неверной с позиции юридической техники. Стоит подчеркнуть, что компетенция представляет собой свойство самого юрисдикционного органа, отражающее круг его процессуальных полномочий. В данном аспекте следует обратиться к тексту Конституции Российской Федерации2, которая в пункте «г» статьи 71 определяет, что вопросы деятельности федеральных судов (включая суды арбитражной юрисдикции) относятся к исключительному ведению Федерации. В этом смысле компетенция арбитражных судов (в том числе и по рассмотрению международных коммерческих споров) может быть определена только федеральной властью, но не соглашением частных лиц. Как следует из системного толкования положений, закрепленных в пункте 56.1 Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации3, правила о подведомственности дел арбитражным судам носят императивный характер и в связи с этим не могут быть изменены соглашением сторон спорного правоотношения. По данной причине формулировка статьи 249 АПК РФ, терминологически обозначающая соглашение о подсудности, нуждается в уточнении; в частности, с позиции как доктрины, так и практики российского права следует заменить термин «соглашение об определении компетенции арбитражных судов в Российской Федерации» традиционным (и более релевантным с юридико-технической точки зрения) термином «соглашение о подсудности спора арбитражному суду». 1 Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.02 № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 29.07.02. № 30. Ст. 3012. 2/sup> Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года) // Российская газета. 1993. 25 декабря. 3 См.: Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации / Вступ. слово П. В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015. С. 29.
Следует также отметить, что нормы статьи 249 АПК РФ сформулированы таким образом, что из их содержания невозможно сделать однозначный вывод о том, может ли соглашение о подсудности изменить родовую подсудность дел в соответствии со статьей 34 АПК РФ. В теории арбитражного процесса утвердилась позиция, в соответствии с которой изменение родовой подсудности пророгационным соглашением недопустимо4. Однако в отсутствие в правовой доктрине единого подхода к определению правовой природы пророгационного соглашения данный вопрос может быть всецело отнесен к ведению иностранного права (в случае, к примеру, признания пророгационного соглашения гражданско-правовым договором). Вследствие этого представляется необходимым также отметить специфику соглашения о подсудности в арбитражном процессе как правового явления. 4 Курочкин С. А. Соглашение о подсудности в арбитражном процессе // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. № 8. С. 42; Решетникова И. В., Семенова А. В., Царегородцева Е. А. Комментарий судебных ошибок в практике применения АПК РФ / Под общ. ред. И. В. Решетниковой. М.: Норма, 2006. С. 46.
Подчеркнем, что ни в зарубежном, ни в отечественном праве и правовой доктрине не утвердился единый подход к определению правовой природы пророгационного соглашения.
Так, в известном деле The Bremen v. Zapata Off-Shore Company5 Верховный Суд США признал пророгационное соглашение (forum selection clause) договором, правовая природа которого идентична природе иных гражданско-правовых (в смысле континентального правопонимания) договоров и который в контексте правоотношений, осложненных иностранным элементом, должен признаваться судом безоговорочно. 5 The Bremen v. Zapata Off-Shore Company, 407 U.S. 1 (1972).
Сходного подхода к определению правовой природы пророгационного соглашения придерживался и дореволюционный российский ученый Е. В. Васьковский, по мнению которого «соглашение о подсудности представляет собою договор, а потому требует, для своей действительности, наличности всех тех условий, которые необходимы для действительности каждого вообще гражданско-правового договора (выделено мной. — В. П.)»6. Подобным образом определял правовую природу пророгационного соглашения и другой классик отечественной науки гражданского процесса — А. Х. Гольмстен7. Данную позицию разделяет Н. А. Васильчикова, указывая: «Соглашение о международной подсудности является гражданско-правовым договором. Исходя из этого, волеизъявление сторон, их субъектный состав, содержание и форма должны определяться нормами материального права»8. Э. М. Нуриева также относит соглашение о подсудности к числу гражданско-правовых договоров9. 6 Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1917. С. 154. 7 Гольмстен А. Х. Учебник русского гражданского судопроизводства. 5-е изд., испр. и доп. СПб.: Типография М. Меркушева, 1913. С. 141—144. 8 Васильчикова Н. А. Производство по делам с участием иностранных лиц в российских судах: теория и практика: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. СПб.: С.-Петерб. ун-т МВД России, 2003. С. 9. 9 См.: Нуриева Э. М. Гражданско-правовое соглашение о передаче дела на рассмотрение в третейский суд в гражданском и арбитражном процессуальном законодательстве // Вестник экономики, права и социологии. 2013. № 1. С. 165—166.
В противовес указанному подходу А. В. Петрова относит институт соглашений в сфере гражданской юрисдикции к числу смешанных, материально-процессуальных правовых институтов10. Сходная концептуализация пророгационного соглашения усматривается в исследованиях Е. А. Ивановой11, К. И. Комиссарова12, С. А. Курочкина13 С. В. Николюкина,14 и В. В. Яркова15. 10 Петрова А. В. Соглашения о международной подсудности: правовые аспекты // Московский журнал международного права. 2015. № 3. С. 240—241. 11 Иванова Е. А. Соглашения в сфере гражданской юрисдикции: процессуально-правовой аспект: Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург: Ур. гос. юрид. ун-т, 2016. С. 44. 12 Комиссаров К. И. Отказ от иска и мировое соглашение // Социалистическая законность. 1967. № 9. С. 44—46. 13 Курочкин С. А. О контрактуализации арбитражного и гражданского процесса // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 3. С. 2—7. 14 Николюкин С. В. Материально-правовые и процессуальные особенности арбитражных соглашений // Современное право. 2007. № 10. С. 37—39. 15 Ярков В. В. Юридические факты в цивилистическом процессе. М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 96.
Наконец, существует точка зрения, в соответствии с которой соглашение о подсудности является исключительно процессуальным по своей правовой природе институтом16. 16 Елисеев Н. Г. Процессуальный договор. М.: Статут, 2015. С. 290.
Обобщая изложенное, следует отметить, что Гражданский кодекс Российской Федерации17 в пункте 1 статьи 420 признает гражданско-правовой договор соглашением двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Однако право на обращение в суд, закрепленное в статье 4 АПК РФ, не относится к числу субъективных гражданских прав. В связи с этим договорное регулирование реализации этого права не является по своей природе гражданско-правовым. (В этом смысле, как обоснованно замечает М. Ф. Казанцев, гражданско-правовой договор представляет собой «правовой акт, который основан на гражданском праве (то есть подчинен его правовому режиму)», предметом регулирования которого «могут быть любые отношения в рамках предмета гражданско-правового регулирования, за исключением отношений, которые по своему характеру не подвластны договорному регулированию (в частности, отношений, участниками которых не являются стороны данного договора, и отношений, правовые параметры которых по своей природе и юридическому назначению должны быть едиными для всех субъектов гражданского права или их групп), а также отношений, договорное регулирование которых по своему характеру хотя и возможно, но не допускается законом»18. — Прим. авт.) Помимо этого, как справедливо отмечают выдающиеся российские цивилисты М. И. Брагинский и В. В. Витрянский, «договор в его качестве сделки порождает определенные права и обязанности сторон (выделено мной. — В. П.)»19. В случае заключения пророгационного соглашения установления таких прав и обязанностей в гражданско-правовом смысле не происходит, так как данный юридический факт формирует процессуальную обязанность арбитражного суда оставить исковое заявление без рассмотрения (пункт 6 части 1 статьи 148 АПК РФ) и в этом смысле опосредует не только обязанности сторон договора по обращению в определенный суд, но и обязанности иного суда, которому спор неподсуден по условиям данного соглашения. 17 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.94 № 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 05.12.94. № 32. Ст. 3301. 18 Казанцев М. Ф. Концепция гражданско-правового договорного регулирования: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург: Ур. гос. юрид. акад., 2008. С. 13, 15. 19 Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. 3-е изд., стереотип. М.: Статут, 2011. С. 19.
С точки зрения теории и практики гражданского судопроизводства существенным вопросом применительно к конструкции пророгационного соглашения является вопрос о его содержании. В этом смысле целесообразно отметить, что практикой российских арбитражных судов был выработан ряд ограничений договорной подсудности (в том числе и применительно к подсудности международных коммерческих споров). Так, к примеру, в судебной практике утвердилась позиция, что в пророгационном соглашении недопустимо указывать конкретный компетентный суд (например, Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области), и в связи с этим следует определять компетентным конкретное звено судебной системы. Кроме того, арбитражные суды также признают недопустимым выбор в пророгационном соглашении компетентного суда в отрыве от критериев, устанавливающих общие правила подсудности спора (например, место нахождения истца или ответчика, место причинения вреда, исполнения договора и прочее) (постановления Арбитражного суда Московского округа от 08.02.16 по делу № А40-200142/14 и от 09.06.16 по делу № А40 -92186/2015, Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.07.16 по делу № А40-164626/2015, от 25.11.16 по делу № А40-71552/2016 и от 01.12.16 по делу № А40-135613/2016, определения Арбитражного суда города Москвы от 21.03.16 по делу № А40 -250412/15 -51-2106, от 19.04.16 по делу №А 40 — 237170 /15 51 -1981и от 17. 05 .16 по делу А40-6600/16-51-5920). Примечательно, что во всех указанных судебных актах фигурирует ссылка на один и тот же акт Верховного Суда Российской Федерации — определение от 06.05.14 № 83-КГ14-2. Так, к примеру, в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 08.02.16 по делу № А40-200142/14 отмечается: «Как указал Верховный Суд Российской Федерации в определении от 06.05.14 № 83-КГ14-2, указание конкретного суда в соглашении о договорной подсудности не соответствует действующему законодательству Российской Федерации». 20 Все приведенные в статье судебные акты содержатся в СПС «КонсультантПлюс».
Однако трактовка арбитражными судами абстрактной правовой позиции, выраженной в обозначенном определении Верховного Суда Российской Федерации от 06.05.14 № 83-КГ14-2, как представляется, не соответствует ее действительному смыслу. Обратимся в связи с этим к данному судебному акту. В рассматриваемом деле предметом кассационного обжалования выступали правовые позиции нижестоящих судов относительно того, что договорное условие о рассмотрении всех споров между сторонами в суде по месту нахождения истца не соответствует требованиям закона. Подобная формулировка пророгационного соглашения, по мнению нижестоящих судов, является слишком абстрактной, так как не указывает конкретный компетентный суд. Анализируя данное положение пророгационного соглашения с точки зрения его соответствия действующему российскому праву, Верховный Суд Российской Федерации отметил: «Данный пункт договора с достаточной определенностью указывает на изменение территориальной подсудности рассмотрения исковых заявлений по спорам между сторонами договора, а требование об указании конкретного суда (выделено мной. — В. П.) в соглашении о договорной подсудности не соответствует действующему законодательству Российской Федерации». Таким образом, Верховный Суд Российской Федерации сформулировал позицию, диаметрально противоположную той, которую впоследствии заняли нижестоящие арбитражные суды: незаконным было признано именно требование об указании в пророгационном соглашении конкретного компетентного суда, но не указание его как таковое. (Отметим, что в своих последующих актах Верховный Суд Российской Федерации неоднократно подчеркивал допустимость указания в пророгационном соглашении конкретного компетентного суда (см., например, определения Верховного Суда Российской Федерации от 26.07.16 № 16-КГ16-31, от 13.09.16 № 80-КГ16-9, от 25.05.17 № 305-ЭС16-20255 и от 26.06.17 № 307-ЭС17-7123). — Прим. авт.)
Изложенное позволяет судить о том, что в рамках судебного рассмотрения международных коммерческих споров соглашение о подсудности не может быть признано гражданско-правовым договором, поскольку предметом его регулирования выступают права и обязанности процессуально-правового характера. В этом смысле материально-правовые элементы данного соглашения проявляются лишь в рамках право- и дееспособности сторон как субъектов исходного материального правоотношения, но не опосредуют процессуальные особенности реализации пророгационного соглашения. Из изложенного следует важный для данного исследования вывод о том, что соглашением о подсудности международного коммерческого спора не может быть изменена его родовая подсудность21. 21 Елисеев Н. Г. Договорное регулирование гражданских и арбитражных процессуальных отношений: Дис. … д-ра юрид. наук. М.: Моск. гос. ин-т межд. отношений (ун-т) МИД России, 2016. С. 38.
В связи с изложенным в контексте проблемы правовой природы соглашения о подсудности в арбитражном процессе представляет особый интерес правовая позиция, высказанная Арбитражным судом Северо-Западного округа в постановлении от 18.04.07 по делу № А26-7588/2006-19.
Согласно материалам дела общество с ограниченной ответственностью (поставщик) и непубличное акционерное общество (покупатель) заключили договор поставки нефтепродуктов. В договоре содержалась пророгационная оговорка, в соответствии с которой все споры, вытекающие из данного договора, подлежали рассмотрению в Арбитражном суде Республики Карелия. Впоследствии долг по оплате нефтепродуктов был переведен на другое хозяйственное общество, которое, в свою очередь, заключило с другой коммерческой компанией договор поручительства. Оба лица — и новый должник, и его поручитель — находились на территории Санкт-Петербурга.
Поскольку новый должник не осуществил оплату поставленных нефтепродуктов в срок, поставщик обратился с иском к нему и его поручителю в Арбитражный суд Республики Карелия в соответствии с пророгационной оговоркой, содержащейся в договоре с покупателем. Суд первой инстанции возвратил истцу исковое заявление согласно пункту 1 части 1 статьи 129 АПК РФ по мотиву неподсудности ему данного спора на основании статьи 35 АПК РФ, так как соответчики находились на территории Санкт-Петербурга. В кассационной жалобе, поданной в Арбитражный суд Северо-Западного округа, истец (поставщик) ссылался на то, что «оговоренное контрагентами по договору условие о подсудности споров, связанных с исполнением договора, является одним из условий обязательств, принятых сторонами, которые в случае уступки права требования или перевода долга переходят к новому кредитору (должнику) в полном объеме, если иное не предусмотрено законом или договором». Иными словами, правовая позиция истца заключалась в том, что условие о подсудности является гражданско-правовым в контексте заключенного договора, которому обязаны подчиниться и новый должник, и его поручитель, на что ими было выражено согласие.
Однако суд кассационной инстанции не согласился с доводами истца. В постановлении по данному делу Арбитражный суд Северо-Западного округа отметил: «Соглашение о подсудности носит самостоятельный характер и не является элементом или условием обязательств по поставке и оплате товара, как ошибочно полагает истец. Это соглашение носит процессуальный характер. <…> Перевод долга — это изменение стороны материально-правового обязательства, поэтому при таком изменении не могут переходить процессуальные права».
Таким образом, Арбитражный суд Северо-Западного округа совершенно обоснованно не признал гражданско-правовую природу соглашения о подсудности, которая восходит именно к процессуальной, но не к материально-правовой методологии.
Обобщая изложенное, сформулируем некоторые выводы теоретико-прикладного характера:
- Используемый в арбитражном процессуальном законодательстве термин «соглашение об определении компетенции арбитражных судов в Российской Федерации» является несовершенным с позиции юридической техники. С точки зрения конституционных норм, а также положений доктрины компетенция — это объем полномочий суда как государственного органа, который не может быть изменен соглашением частных лиц (в силу общеправового принципа jus publicum privatorum pactis mutari non potest). В этой связи для терминологического соответствия АПК РФ и Конституции Российской Федерации следует заменить термин «соглашение об определении компетенции арбитражных судов в Российской Федерации» традиционным (и более релевантным с юридико-технической точки зрения) термином «соглашение о подсудности спора арбитражному суду».
- Соглашение о подсудности не является гражданско-правовым договором; следовательно, основания его динамики, установленные в материальном гражданском законе (например, при переводе долга, уступке права (требования) и т. д.), не применяются. Это связано с тем, что гражданско-правовой договор направлен на регулирование взаимных прав и обязанностей его сторон как частных лиц. В то же время соглашение о подсудности регламентирует процессуальные обязанности сторон (обратиться в конкретный суд для разрешения спора) и суда (принять дело к производству или вернуть исковое заявление в случае, если договором спор отнесен к ведению другого суда). Материально-правовые свойства проявляют в данном контексте лишь отдельные элементы исходного материального правоотношения (такие как правои дееспособность сторон). В этом смысле допустимо говорить о смешанной, материально-процессуальной природе соглашений о подсудности,в конструкции которых, безусловно, доминируют элементы процессуально-правового характера.
- В соглашении о подсудности могут быть указаны как звено судебной системы в целом (например, арбитражные суды России), так и конкретный суд (например, Арбитражный суд города СанктПетербурга и Ленинградской области). При этом такое указание в пророгационном соглашении формулируется на началах автономии воли; требование об указании относимости дела к юрисдикции конкретного суда, не согласованное с другой стороной договора, является, таким образом, недопустимым.
- Требования императивной подведомственности, а также инстанционная компетенция судов не могут быть изменены пророгационным соглашением.
