Пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам: ретроспективный анализ и перспектива развития

Указанный процессуальный институт в последние годы не остался без внимания законодателя. Он получил заметное развитие как в гражданском, так и в арбитражном процессе благодаря переосмыслению ряда его ключевых положений со стороны Конституционного Суда Российской Федерации (далее — КС РФ), Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — ВАС РФ) и Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ)

Изменилось его название: к пересмотру вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам добавился пересмотр по новым обстоятельствам. Разделение оснований пересмотра судебных постановлений на новые и вновь открывшиеся, вероятно, определено их природой; присоединение к вновь открывшимся новых обстоятельств в связи с этим обусловлено упомянутым переосмыслением, иными взглядами на место и значение соответствующей стадии процесса. Ключевыми в уяснении ее сути (глава 42 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ) и глава 37 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ)) в настоящее время являются официальные разъяснения, отраженные в постановлении Пленума ВС РФ от 11.12.12 № 31 «О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений», и постановление Пленума ВАС РФ от 30.06.11 № 52 «О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам» в редакции постановления Пленума ВАС РФ от 23.03.12 № 12 (далее — постановление Пленума ВАС РФ № 52).

Автор не впервые касается теории, истории и перспективы такого пересмотра судебных актов: в журнале «Арбитражные споры» за 2004 год (№ 4(28)) в рубрике «Перекресток мнений» была опубликована статья «О тенденциях в развитии арбитражного процессуального института пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам».

Сегодня потребность снова обратиться к этой теме связана с далеко не однозначной, по мнению автора, оценкой результата совершенствования данного процессуального института законодателем и правоприменителем. И дело вовсе не в отмеченном выше изменении названия глав процессуальных законов. Такая потребность объясняется попытками автора как действующего судьи задуматься над будущим этого института через его ретроспективное восприятие с мыслью о, возможно, утраченных ценностях, о вновь и вновь совершаемых участниками спора процессуальных действиях с одним желанием: взять на вооружение этот процессуальный институт как действенный дополнительный инструмент для «слома» законной силы судебного акта, для разрушения выстроенной судом (пусть не всегда капитальной, а иногда в отдельных местах довольно хрупкой) стены, разделяющей бесспорность правоотношений и вновь разжигаемый конфликт. А ведь, как известно, худой мир лучше доброй ссоры.

В связи с этим автор считает позволительным для себя и комфортным для читателя возвращаться по ходу изложения к ранее написанной статье, цитируя ее в той или иной части и развивая ранее высказанные мысли в свете всего, что за более чем десять лет стало приемлемым в судебной практике, а равно в теории вопроса.

Кроме того, как судье арбитражного суда автору по понятным причинам ближе оценка судебно-арбитражной практики и действующих положений АПК РФ, а не ГПК РФ. При этом стоит оговориться: заметных принципиальных различий в значимых процессуальных нормах, закрепленных ныне в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве, не усматривается.

Поскольку читателю известна практическая направленность журнала «Арбитражные споры», уместно начать с показательных примеров из судебной практики, на базе которых организовать переход к теоретической и аналитической составляющим.

Что является показательным в позиции заявителей в этих двух практических примерах?

В первом случае — спустя значительный срок (свыше трех лет) стремление посредством последующих выводов суда по другому делу придать существенность тем обстоятельствам, которые существенными не являются

В обоих случаях — стремление использовать новые доказательства с тем, чтобы преодолеть законную силу, обязательность судебных актов.

Что является показательным в позиции суда и почему?

Стремление обратить внимание на правовую определенность как значимую категорию, а равно указать на исключительность пересмотра судебного акта по вновь открывшимся, новым обстоятельствам.

Казалось бы, суд пренебрегает поиском истины? Ведь стремление к ней достойно похвалы?

Но поиск истины не может длиться вечно. В этом контексте следует помнить, что ни один принцип права, в том числе принцип объективной либо формальной истины, не существует сам по себе. Он существует в системе принципов, в которой каждый из них находится в некой конструкции «сдержек и противовесов» со стороны других принципов. Ни одному из них не позволительно в глазах правоприменителя чрезмерно возвыситься над другими, напоминая лишь о себе. Правовая определенность в судебной практике — ценность ничуть не меньшая, чем истина. В связи с этим суду стоит задаться следующими вопросами.

Сколь долго можно искать истину? Сколь долго можно требовать от правосудия обоснованного и законного результата? Какое очередное доказательство (экспертиза, к примеру) и спустя сколько лет станет для участников спора и суда еще более полным, объективным и достоверным средством установления истины? Где гарантия, что через полгода или год не появится новое, еще более привлекательное в этом смысле средство доказывания? Что есть правосудие

Ответ на последний вопрос, казалось бы, понятен даже студенту юридического факультета. Правосудие — это деятельность компетентного государственного органа (суда) по рассмотрению споров о праве.

Рассмотрение споров о праве — словосочетание в динамике отглагольного существительного, несущее «скрытый дуализм»: спор и право. Своей деятельностью суд призван правильно применить закон для того, чтобы тем самым придать спорным правоотношениям характер бесспорных. Суд, применяя закон в конкретном случае, в итоге устраняет конфликт. Суд должен там, где конфликт (война), принести мир, стабилизировать настоящее, чтобы увереннее двигаться в будущее в правовом (правильном) русле. Но быть в обязательном для себя процессе абсолютно совершенным не может никто. И суд не может. Можно ли требовать от суда абсолютного результата его деятельности? Во всем и на все времена совершенного? За что в связи с этим надо быть благодарным суду? За законное, истинное решение? Да. За точку в споре, за усмирение конфликтной ситуации? Тоже да. И может быть, не меньшее, а большее да. Отсюда законная сила судебного акта как высокая процессуальная ценность, поколебать которую дано далеко не каждому и далеко не всегда. Законная сила судебного акта охраняет бесспорное правоотношение от всего возможного последующего дестабилизирующего.

Думается, такая по сути уже «философия права» не должна казаться избыточной с переходом к историко-теоретическому анализу исследуемого процессуального института.

В 2004 году автор мог во многом опираться на определенные исторические и теоретические ориентиры, которые изложены ниже и в настоящий момент выглядят по большей части «размытыми». Тогда с определенной долей уверенности можно было исходить из следующего.

Известно, что институт пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам утвердился в теории и практике как применяемый в тех случаях, когда впоследствии (после принятия судебного постановления) обнаруживаются существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны при вынесении этого постановления ни суду, ни участникам спора.

Пересмотр судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам принято считать самостоятельной и исключительной стадией как гражданского, так и арбитражного процесса. На этой стадии процессуальная деятельность направлена на проверку вступившего в законную силу судебного постановления в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, существовавшими в момент рассмотрения дела и имеющими существенное значение для его рассмотрения. Таким образом, самостоятельность и исключительность этой стадии процесса обусловлены прежде всего особыми основаниями для возбуждения производства. Эти основания редко встречаются в судебной практике. Кроме того, имеет место и особая цель процессуальной деятельности — проверка соответствия судебного акта действительным (объективным) обстоятельствам дела. Под «обстоятельствами дела» понимаются факты, имеющие значение для рассмотрения спора по существу. Следовательно, эта стадия процесса служит последовательной и полной реализации принципа объективной истины.

В арбитражном процессе, как и в гражданском, объектом пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам являются вступившие в законную силу постановления любой судебной инстанции (статья 310 АПК РФ). В качестве субъектов пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам закон рассматривает лиц, участвующих в деле (статья 312 АПК РФ).

Институт пересмотра постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам имеет сходство с институтом надзора, так как в обоих случаях объектом пересмотра является судебный акт, вступивший в законную силу. Вместе с тем пересмотр постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам отличается от пересмотра в порядке надзора по основаниям пересмотра, по лицам, имеющим право возбуждать вопрос о пересмотре судебного постановления, а также по порядку пересмотра постановлений.

Главное отличие состоит в том, что при осуществлении пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам со стороны суда, пересматривающего дело, отсутствуют «элементы инстанционного контроля» за деятельностью судебных органов, в то время как именно элементы контроля характерны для обжалования (апелляции и кассации) и для надзорного производства. Кроме того, при пересмотре судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам сама проверка решения обусловлена не судебной ошибкой (нарушением закона), а открытием неизвестных ранее фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения спора по существу.

Изложенное можно свести к процессуальной формуле, по своему значению играющей роль процессуальной аксиомы: «судебная ошибка => апелляция, кассация, надзор, но не пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам».

В России правила пересмотра решений в случае открытия новых обстоятельств, в их современном понимании как вновь открывшихся, были предусмотрены еще в Уставе гражданского судопроизводства Российской Империи 1864 года (статьи 792–815 Устава). Характер пересмотра также считался «чрезвычайным». Просьбы о пересмотре решений по вновь открывшимся обстоятельствам подавались в гражданский кассационный департамент Сената, но не с целью перерешения дела Сенатом, а с целью передачи дела для нового рассмотрения в нижестоящий суд. При этом закон исходил из того, что судебное решение «должно соответствовать тем фактам, наличие которых необходимо для признания или непризнания известного права соответствующим требованиям закона. Для удостоверения в этом и для устранения допущенных ошибок установлены апелляционные и кассационные порядки производства. Но может случиться, что решение, правильное по данным, бывшим в виду суда, и вступившее уже в законную силу, все-таки несправедливо, потому что впоследствии оказывается, что те факты и доказательства, на которых оно основано, ложны или опровергаются другими фактами и доказательствами, которые не были известны суду и сторонам при рассмотрении дела»¹. ¹ См.: Хрестоматия по гражданскому процессу / Под ред. М. К. Треушникова. М., 1996. С. 192–193; со ссылкой на Энгельман И. Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912.

Для более глубокого и правильного осмысления института пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам не лишним выглядит следующий хрестоматийный пример из еще дореволюционной судебной практики.

В Сенат поступает и слушается кассационная жалоба на решение окружного суда (первой инстанции) и постановление судебной палаты (апелляционной инстанции). По делу все участники спора и суды двух инстанций исходили из факта смерти господина А. Этот факт имел существенное значение для рассмотрения спора по существу. Все присутствующие в зале суда считали господина А. давно «ушедшим из мира тяжущихся». Из этого же обстоятельства исходил и Сенат как кассационная инстанция, приступая к изучению кассационных доводов.

Однако в ходе судебного слушания в зал заседания Сената неожиданно является некий человек, предъявляющий суду доказательства того, что именно он является «покойным» господином А. Шоковое состояние участников процесса вполне понятно.

Чем же закончилось рассмотрение кассационной жалобы в связи с таким «неординарным появлением в процессе»?

Суд кассационной инстанции (гражданский кассационный департамент Сената) принимает единственно правильное с точки зрения процессуальной теории решение. Не сочтя доводы жалобы убедительными, не обнаружив судебной ошибки в действиях нижестоящих судов, Сенат оставил судебные акты окружного суда и судебной палаты без изменения, а кассационную жалобу — без удовлетворения. При этом понятно, что Сенат четко разграничивал основания (поводы) для кассации решения и основания для пересмотра решения по вновь открывшимся обстоятельствам (об этом пересмотре его никто не просил).

Основания для пересмотра судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам всегда рассматривались как имеющие ряд общих признаков.

Во-первых, вновь открывшиеся обстоятельства — это юридические факты, которые существовали в момент рассмотрения дела. Обстоятельства, возникшие после вынесения судебного постановления, не относятся к вновь открывшимся. В частности, изменение обстоятельства дела после вынесения судебного постановления не может свидетельствовать о его неправильности, а служит лишь основанием для нового иска. Судебное постановление должно соответствовать фактам, существовавшим в момент его принятия.

Во-вторых, вновь открывшиеся обстоятельства не были и не могли быть известны во время рассмотрения дела стороне, заявившей об этих фактах впоследствии. Это означает также, что данные обстоятельства не были известны и суду.

В-третьих, вновь открывшиеся обстоятельства должны быть существенными для дела. Это означает, что если бы эти факты были известны суду при вынесении постановления, то суд должен был бы принять иное (противоположное) постановление (полностью или в части).

Вновь открывшиеся обстоятельства необходимо отличать от новых доказательств, которые появились после принятия судебного акта или хотя и существовали на момент его принятия, но не были исследованы судом не в связи с неизвестностью лицу, участвующему в деле, а по иным причинам (например, в связи с невозможностью их представления в суде).

Обнаруженные после принятия судебного акта доказательства могут свидетельствовать о том, что либо юридически значимые для дела обстоятельства неправильно определены судом, либо не доказаны обстоятельства, имеющие значение для дела, которые суд посчитал установленными, либо выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Это может служить основанием лишь для апелляционного или кассационного обжалования судебных актов либо для их надзорного пересмотра.

Таким образом, новые доказательства не могут служить основанием для пересмотра судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам (смотри, например, постановление Президиума ВАС РФ от 18.11.97 № 3709/97²: вновь открывшимися обстоятельствами являются юридические факты. Заключение эксперта к таковым не относится; постановление ФАС СЗО от 26.08.98 по делу № 1736³: основаниями для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам являются такие существенные обстоятельства, которые не только не были известны заявителю, но и не могли быть ему известны. Вновь открывшиеся обстоятельства должны являться юридическими фактами, а не новыми доказательствами по отношению к фактам, уже бывшим предметом исследования суда) ² Вестник ВАС РФ. 1998. № 3. ³ Арбитражные споры. 1999. № 2(6) С. 106.

Новые обстоятельства, возникшие после принятия судебного акта, могут являться основанием не для его пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, а для предъявления нового иска.

Если суд установит при рассмотрении дела несоответствие акта государственного органа, органа местного самоуправления, иного органа закону, в том числе издание его с превышением полномочий, он должен принять решение в соответствии с законом. Поэтому, если такой акт, положенный в основу судебного акта, впоследствии признан недействительным или отменен в установленном порядке как не соответствующий закону, данное обстоятельство не может рассматриваться как вновь открывшееся, поскольку суд не должен был руководствоваться этим актом, а обязан был принять решение в соответствии с законом. В таком случае судебный акт может быть обжалован либо пересмотрен в порядке надзора.

В тех случаях, когда в основу судебного постановления положен ненормативный акт соответствующего органа, отмена впоследствии этого акта может рассматриваться как вновь открывшееся обстоятельство, если указанный акт не был предметом рассмотрения суда⁴. ⁴ См. постановление Пленума ВАС РФ от 15.10.98 № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам вступивших в законную силу судебных актов арбитражных судов» // Вестник ВАС РФ. 1998. № 12.

До введения в действие АПК 2002 года указанные выше положения можно было с уверенностью рассматривать как достойный результат совместной длительной работы ученых (процессуалистов) и практических работников.

Тогда же, в 2004 году, теория вопроса (указанные выше и для многих, вероятно, консервативные рассуждения) уже подвергалась серьезной переоценке.

Заметной в связи с этим была тенденция к увеличению количества оснований для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам (статья 144 АПК РФ 1992 года — одно основание, статья 192 АПК РФ 1995 года — четыре основания, статья 311 АПК РФ 2002 года — семь оснований).

Анализ автором такой тенденции сводился к следующим рассуждениям (на основе положений статьи 311 АПК РФ в редакции, действовавшей в то время).

Вероятно, желание законодателя максимально конкретизировать основания пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам объяснимо потребностями судебной практики. Возможно, законодатель исходит из того, что чем закон конкретнее, тем легче его применять, понимая его буквально, читая его и находя в нем больше тех или иных конкретных положений. Возможно, расширение перечня таких оснований, особенно в его современном состоянии, означает попытку законодателя максимально переложить бремя процессуальной нагрузки по пересмотру судебных актов, вне зависимости от тонкостей процессуальной доктрины, на нижестоящие суды по принципу: если есть какое-либо основание для пересмотра, пусть судебный акт пересматривает не самый высокий суд.

Однако можно рассуждать и по-иному. Процессуальный закон должен быть лаконичным, а для уяснения его смысла — достаточно известных в теории права способов и видов толкования. Исходя из этого, если обратиться к нормам права, закрепленным в статье 311 АПК РФ, и принять во внимание изложенный выше «теоретический пассаж», можно сделать интересный, хотя и достаточно крамольный в свете законотворческих тенденций вывод. Сколько бы закон ни пытался расширить перечень оснований для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, необходимым и достаточным с теоретических позиций будет только пункт 1 статьи 311 АПК РФ. Согласно этому пункту основание пересмотра есть существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю. И все. На этом закон мог бы поставить точку. И судебно-арбитражная практика вполне могла бы существовать в условиях 1992–1995 годов, на основе тогда существовавшего нормативного материала, до настоящего времени. Могла бы, если бы не известные акты КС РФ и не последовавшие за этим изменения в процессуальном закон

Почему с теоретических позиций пункт 1 статьи 311 АПК РФ может рассматриваться как «охватывающий», «перекрывающий» все остальные (за исключением, видимо, лишь пунктов 6 и 7)?

Потому что с этих позиций любое вновь открывшееся обстоятельство должно рассматриваться как юридический факт, факт объективной действительности, относящийся к предмету, не известный участникам процесса при рассмотрении дела и имеющий существенное значение для рассмотрения спора.

В связи с этим в статье 2004 года дана оценка всем тогда действовавшим пунктам статьи 311 АПК РФ (с пункта 2 по пункт 7) в их взаимосвязи с пунктом 1. Опасения относительно теоретической чистоты уже тогда вызывали пункт 5 и, конечно, пункты 6 и 7 статьи 311 АПК РФ. Почему?

Отвечая на этот вопрос, автор рассуждал следующим образом.

Важно отметить, что при наличии юридических фактов, прямо или косвенно обозначенных в пунктах 1–4 статьи 311 АПК РФ, нельзя говорить о судебной ошибке в применении норм материального или процессуального права, исправлению которой призваны служить апелляционное, кассационное и надзорное производства. В данном контексте даже преступление судьи нельзя считать судебной ошибкой, поскольку к ней следует относить нечто поддающееся исправлению в силу «выраженного вовне» содержания судебного акта. Такое ошибочное действие суда есть нечто, «не спрятанное в недра» судейского сознания, нечто очевидное. Судебная ошибка поддается внешнему контролю со стороны вышестоящего суда в связи с ознакомлением с материалами дела, не более того.

Никакие другие факты, не юридические и не являющиеся фактами объективной действительности, относящимися к предмету доказывания, в теории процесса не рассматривались (по крайней мере до недавнего времени) как вновь открывшиеся.

В связи с этим, последовательно отстаивая достижения ранее сформировавшейся теории, можно и нужно в полной мере согласиться с выводами, изложенными в постановлении ФАС СЗО от 25.08.03 по делу № А42-8169/01-11-2328/02: «Позиция суда по вопросам права не может рассматриваться как существенное для дела обстоятельство применительно к пункту 1 статьи 311 АПК РФ. <...> По общему правилу судебная ошибка в применении нормы права, в том числе выявленная впоследствии в результате официального толкования либо судебной практики КС РФ, не может служить основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. В таких случаях законом предусмотрены иные процессуальные гарантии — пересмотр в порядке апелляционного, кассационного либо надзорного производства».

Вероятно, использование судом оборота «по общему правилу» является вынужденным. Этот оборот приведен судом не в связи с теорией вопроса, а «под давлением» буквального толкования пунктов 6 и 7 статьи 311 АПК РФ.

Другие положения статьи 311 АПК РФ (пункты 5–7) по понятным причинам заставили автора уделить им особое внимание как законодательным новеллам 2002 года, вызывающим весьма противоречивые оценки в ходе правоприменительной деятельности. Особое беспокойство вызывало отсутствие уже тогда четкого теоретического критерия для разграничения пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам и пересмотра судебного акта в порядке апелляционного, кассационного и надзорного производства. Многие годы таким критерием выступала судебная ошибка. Почему же и в связи с чем такой критерий был утрачен?

Перечень оснований пересмотра судебных актов по вновь открывшимся основаниям, аналогичный закрепленным в ранее действовавшем процессуальном законодательстве Российской Федерации (часть вторая статьи 333 ГПК РСФСР 1964 года и часть 2 статьи 192 АПК РФ 1995 года), мог бы рассматриваться как исчерпывающий (пункты 1–5 статьи 311 АПК РФ). Понятно, что к тому были и есть теоретические предпосылки.

В качестве отправной (базовой) точки для переоценки исследуемого института можно указать следующую правовую позицию КС РФ, сформированную в 1998 год

Часть 2 статьи 192 АПК РФ 1995 года признана не соответствующей конституционному праву на судебную защиту (части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации) постольку, поскольку она служит основанием для отказа в пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам постановлений Президиума ВАС РФ в тех случаях, когда судебный акт принят в результате судебной ошибки, которая не была или не могла быть выявлена ранее⁵. ⁵ См. постановление КС РФ от 03.02.98 № 5-П «По делу о проверке конституционности статей 180, 181, пункта 3 части 1 статьи 187 и статьи 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1998. № 6. Ст. 784.

В связи с этим обращает на себя внимание логика КС РФ: судебная ошибка не может быть основанием для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебных актов первой, апелляционной и кассационной инстанций, для которых перечни соответствующих оснований остаются исчерпывающими и расширительному толкованию не подлежат.

В 2002 году в статье 311 АПК РФ (пункты 6 и 7) к числу оснований для пересмотра судебных постановлений арбитражных судов по вновь открывшимся обстоятельствам законодатель относит признание КС РФ не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, а также установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела. Заметим, в этих пунктах речь идет не о любом конкретном деле, а лишь о таком, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в соответствующий Высокий Суд (Конституционный Суд Российской Федерации либо Европейский Суд по правам человека).

Эта законотворческая инициатива со всей очевидностью продемонстрировала исключение судебной ошибки из числа критериев пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Сложно не увидеть судебную ошибку в случае применения судом ненадлежащего закона или неприменения им же более высокого источника права в условиях, когда Конституция является нормативным актом прямого действия, а приоритет международного права над внутренним государственным правом является одним из конституционных принципов (статья 15 Конституции Российской Федерации, статья 13 АПК РФ).

Какие же изменения произошли с 2004 года и как к ним относиться?

Самыми яркими и заметными событиями в последовательном развитии исследуемого процессуального института стали:

Во-первых, трактовка пункта 1 статьи 311 АПК РФ в истолковании, данном в постановлении Пленума ВАС РФ от 14.02.08 № 14, которым постановление Пленума ВАС РФ от 12.03.07 № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» было дополнено пунктом 5.1 следующего содержания:

«В соответствии с пунктом 1 статьи 311 АПК РФ может быть пересмотрен по вновь открывшимся обстоятельствам также судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена ВАС РФ в постановлении Пленума ВАС РФ или в постановлении Президиума ВАС РФ, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора.

Установив данные обстоятельства при рассмотрении заявления о пересмотре судебного акта в порядке надзора, коллегиальный состав судей ВАС РФ в соответствии с частью 8 статьи 299 АПК РФ выносит определение об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ, в котором указывает на возможность пересмотра оспариваемого судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. Срок, предусмотренный частью 1 статьи 312 АПК РФ, в данном случае начинает течь с момента получения заявителем копии определения об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ.

При обжаловании в апелляционном или кассационном порядке судебного акта, основанного на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена ВАС РФ, суд апелляционной или кассационной инстанции учитывает правовую позицию ВАС РФ при оценке наличия оснований для изменения или отмены обжалуемого судебного акта.

Формирование ВАС РФ правовой позиции не является основанием пересмотра дел, по которым утрачена возможность обращения с заявлением о пересмотре судебных актов в порядке надзора».

Во-вторых, постановление КС РФ от 21.01.10 № 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества „Производственное объединение „Берег“, открытых акционерных обществ „Карболит“, „Завод „Микропровод“ и „Научно-производственное предприятие „Респиратор“», согласно которому взаимосвязанные положения пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ, допускающие — в истолковании, данном в пункте 5.1 постановления Пленума ВАС РФ от 12.03.07 № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» (в редакции по становления Пленума ВАС РФ от 14.02.08 № 14) — пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам вступившего в законную силу судебного акта, оспариваемого заявителем в порядке надзора и основанного на положениях законодательства, практика применения которых после принятия оспариваемого судебного акта определена ВАС РФ в постановлении Пленума ВАС РФ или в постановлении Президиума ВАС РФ, в том числе принятом по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, признаны не противоречащими Конституции Российской Федерации постольку, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу данные положения:

— не предполагают придание обратной силы правовым позициям, выраженным в соответствующем постановлении Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ, без учета характера спорных правоотношений и установленных для этих случаев конституционных рамок действия правовых норм с обратной силой, как они определены в названном постановлении;

— допускают пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам вступившего в законную силу судебного акта только при условии, что в соответствующем постановлении Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ содержится прямое указание на придание сформулированной в нем правовой позиции обратной силы применительно к делам со схожими фактическими обстоятельствами

— не предполагают, что наличие в определении коллегиального состава судей ВАС РФ об отказе в передаче дела в порядке надзора в Президиум ВАС РФ указания на возможность пересмотра оспариваемого судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам выступает в качестве обязательного требования такого пересмотра;

— не исключают возможность непосредственного обращения заинтересованного лица с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам судебного акта, вступившего в законную силу, в арбитражный суд, принявший оспариваемый судебный акт;

— не допускают пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам вступившего в законную силу судебного акта с нарушением процедуры, установленной главой 37 АПК РФ.

В-третьих, как логичное продолжение первым двум событиям, принятие Федерального закона от 23.12.10 № 379-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации», существенно изменившего главу 37 АПК РФ в соответствии с обозначенной тенденцией, в частности признавшего в качестве нового обстоятельства определение либо изменение в постановлении Пленума ВАС РФ или в постановлении Президиума ВАС РФ практики применения правовой нормы, если в соответствующем акте ВАС РФ содержится указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в силу данного обстоятельства (пункт 5 части 3 статьи 311 АПК РФ).

В связи с упразднением ВАС РФ указанный пункт действует в редакции Федерального закона от 28.06.14 № 186-ФЗ.

Следует также обратить внимание на то, что Федеральным законом от 09.12.10 № 353-ФЗ соответствующие изменения внесены в главу 42 ГПК РФ.

Приведенные последовательные шаги законодателя и высоких судебных инстанций объяснимы.

В 1998 году постановление КС РФ от 03.02.98 № 5-П принималось в условиях исчезнувшего впоследствии в АПК РФ 2002 года бессрочного варианта советского надзорного производства. Не стоит забывать, что тогда стремление исправить судебную ошибку Президиума ВАС РФ самим же Президиумом ВАС РФ на дополнительной стадии — по вновь открывшимся обстоятельствам (с целью защиты прав граждан) могло реализовываться в условиях действовавшего процессуального механизма, который допускал бессрочное посягательство на законную силу судебного акта. Тогда для многих эта бессрочность воспринималась как процессуальная аксиома.

Согласно статье 180 АПК РФ 1995 года вступившие в законную силу решения и постановления всех арбитражных судов в Российской Федерации могли быть пересмотрены в порядке надзора по протестам должностных лиц, указанных в статье 181, за исключением постановлений Президиума ВАС РФ. Согласно статье 181 АПК РФ 1995 года протесты вправе были приносить: председатель ВАС РФ и генеральный прокурор Российской Федерации на решения и постановления любого арбитражного суда в Российской Федерации, за исключением постановлений Президиума ВАС РФ; заместитель председателя ВАС РФ и заместитель генерального прокурора Российской Федерации на решения и постановления любого арбитражного суда в Российской Федерации, за исключением решений и постановлений ВАС РФ.

Из этих статей АПК РФ в их взаимосвязи со статьей 183, согласно которой дела по протестам в порядке надзора на решения и постановления всех арбитражных судов в Российской Федерации рассматривал именно Президиум ВАС РФ, следовало, что постановления Президиума ВАС РФ вообще не подлежали пересмотру в порядке надзора.

Стоит также обратить внимание на то, что критика такого варианта надзорного производства при разработке нового АПК РФ 2002 года позволила трансформировать надзорную инстанцию в, по сути, вторую кассацию с инициированием надзорного производства исключительно лицами, участвующими в деле. Вопрос об «абсолютной законности» судебного акта перестал быть бессрочной прерогативой высоких должностных лиц, а стал вопросом становления и совершенствования срочного механизма обращения участника спора в высокую судебную инстанцию, не более того. Поиск «абсолютной законности» ограниченным кругом высокопоставленных государственных служащих, ранее без конца угрожающий законной силе судебного акта, уступил место относительно скорому стремлению участника спора еще раз, в надзорном порядке, получить судебную защиту своего права, которое остается, по его собственному, а не чужому мнению, нарушенным.

Заметим, что в 2002 году была реализована достаточно удачная попытка законодателя сократить «поток желающих» обратиться в самую высокую судебную инстанцию

Законодатель, принимая АПК 2002 года, провел кардинальные (революционные!) изменения пересмотра судебных актов в порядке надзора, использовал надлежащие инструменты, позволяющие оградить Президиум ВАС РФ от значительного количества необоснованных надзорных жалоб. Например, в части 3 статьи 293 АПК РФ была закреплена особая процессуальная модель, рассматриваемая как некий буфер, отделяющий обоснованные жалобы от необоснованных (коллегиальный состав судей ВАС РФ). Аналогичная модель использовалась, например, во французском процессуальном праве.

Но со временем этот «буфер» перестал справляться со своей задачей; число желающих обратиться в надзорную инстанцию стремительно росло, в связи с чем и появилась трактовка пункта 1 статьи 311 АПК РФ в истолковании, данном в постановлении Пленума ВАС РФ от 14.02.08 № 14, появился приведенный выше пункт 5.1 постановления Пленума ВАС РФ от 12.03.07 № 17.

Дальнейшие шаги КС РФ, ВАС РФ и законодателя привели фактически к внедрению посредством исследуемого процессуального института в российскую правовую систему, в судебную систему в целом прецедентного права.

Достаточно в связи с этим процитировать авторов Комментария к ГПК РФ:

«Согласно общепризнанному в процессуальной доктрине положению правовые позиции, формируемые ВС РФ в целях поддержания единообразия в толковании и применении судами норм права и содержащие толкование разъясняемых положений законодательства, могут являться основанием для пересмотра в порядке надзора вступившего в законную силу судебного постановления.

Согласно пункту 5 части 4 статьи 392 ГПК РФ новым обстоятельством, в связи с которым может быть пересмотрено вступившее в законную силу судебное постановление, является определение (изменение) в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы, примененной судом в конкретном деле, в связи с принятием судебного постановления, по которому подано заявление о пересмотре дела в порядке надзора, или в постановлении Президиума ВС РФ, вынесенном по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора, или в постановлении Пленума ВС РФ. Новый механизм пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений должен обеспечить в первую очередь единообразие судебной практики.

Между тем конституционно-правовой смысл аналогичного правового механизма в законодательстве о судопроизводстве в арбитражных судах выявлен КС РФ и получил выражение в постановлении от 21.01.10 № 1-П, где КС РФ пришел к выводу, что пересмотр судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с формированием правовой позиции ВАС РФ возможен только в случае прямого (то есть явного и недвусмысленного) указания в соответствующем постановлении Пленума или Президиума ВАС РФ на придание приведенному в нем толкованию норм права обратной силы. Таким образом, формирование ВАС РФ правовой позиции является основанием пересмотра в арбитражном суде только тех дел, по которым не утрачена возможность обращения с заявлением о пересмотре судебных актов в порядке надзора. Также правовые позиции ВАС РФ могут иметь обратную силу только в исключительных случаях и при условии, что ВАС РФ укажет на обратную силу судебного акта (пункт 5 части 3 статьи 311 АПК РФ). Более того, КС РФ подчеркнул, что придание обратной силы правовой позиции ВАС РФ недопустимо, если такая позиция ухудшает положение лица в его отношениях с государством, в частности в отношениях налогоплательщика с государством, в отношениях гражданина с государством при причинении последним вреда.

При достаточной близости процессуальных форм осуществления правосудия и правовой природы дел, подлежащих рассмотрению в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, следует отметить имеющиеся различия в нормативной базе института новых обстоятельств в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном праве. Предусмотренная действующим ГПК РФ возможность пересмотра судебного постановления по новым обстоятельствам в результате определения (изменения) в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора есть не что иное, как легализация на законодательном уровне судебного прецедента как источника права. Таким образом, в системе источников российского права как реальность нынешней системы правового регулирования можно рассматривать судебную составляющую, в числе которых — наряду с решениями КС РФ — постановления Пленума ВС РФ и, что особо примечательно, постановления Президиума ВС РФ по конкретным делам.

Конституционно-правовой смысл изложенной позиции КС РФ является общеобязательным и исключает любое иное истолкование в правоприменительной практике. Следовательно, можно проецировать этот вывод на нормы законодательства, закрепляющего аналогичный правовой механизм пересмотра в судах общей юрисдикции»⁶. ⁶ Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. М. А. Викут. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2014.

Полагаем, что для объективной и взвешенной оценки сегодняшнего состояния пересмотра вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся или новым обстоятельствам, а равно перспективы его развития читателю полезно обратиться не только к постановлению КС РФ от 21.01.10 № 1-П, но и к особому мнению судьи Конституционного Суда Российской Федерации Г. А. Жилина, выраженному по соответствующему делу.

Отдельные, ключевые, по мнению автора, тезисы этого особого мнения стоит привести дословно (цитатами). При этом автор сохраняет за собой право «авторского акцента» ввиду определенного предмета исследования и считает, что общий контекст особого мнения тем самым не будет нарушен:

«... в российской правовой системе не допускается, чтобы порядок судопроизводства вопреки воле законодателя определялся самим судом, даже если он и является высшим судебным органом в системе судов арбитражной или общей юрисдикции; иное искажало бы саму суть правосудия. КС РФ ранее многократно высказывался по этому поводу вполне определенно. <...>

Правила нормативного характера при соблюдении тех же требований верховенства Конституции Российской Федерации и федерального закона могут формулироваться ВАС РФ для обеспечения единства судебной практики и при выработке им правовых позиций в результате толкования норм материального права. Эти правовые позиции приобретают нормативное значение в соответствии с конституционными полномочиями ВАС РФ (статья 127 Конституции Российской Федерации, статьи 13 и 15 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации»); они могут быть сформулированы при разрешении Президиумом этого суда конкретного дела или его Пленумом при даче разъяснений общего

характера. Обязанность арбитражных судов по учету соответствующей правовой позиции как образца для толкования правовой нормы при разрешении аналогичной фактической ситуации обусловлена не специальным указанием на это в постановлении Президиума или Пленума, а именно в силу конституционных полномочий ВАС РФ, нашедших отражение и в нормах арбитражного процессуального законодательства. Отказ суда следовать этим правовым позициям при разрешении аналогичной фактической ситуации нарушает единство судебной практики и является основанием для отмены судебного акта во всех процедурах обжалования в связи с неправильным применением норм права (статьи 270, 288, 304 АПК РФ).

Природа правил судопроизводства, установленная Пленумом ВАС РФ в пункте 5.1 рассматриваемого постановления, иная, поскольку под видом толкования абсолютно определенных и адекватно вписывающихся в систему процессуального права законодательных норм он вопреки воле законодателя создал еще один, прямо противоречащий закону, процессуальный механизм, предназначенный для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов, правильность которых ранее, как правило, уже была проверена в процедурах апелляционного и кассационного обжалования

В этом механизме ошибки в правоприменении по указанию коллегиального состава судей ВАС РФ исправляют сами допустившие их суды в процедуре возобновления нового производства по делу. КС РФ неоднократно отмечал, что основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам является не судебная ошибка, а открытие после вступления его в законную силу обстоятельств, имеющих существенное значение для дела, которые не были известны суду и заявителю при принятии этого судебного акта (определения от 12.05.06 № 135-О, от 25.01.07 № 41-О-О, от 17.07.07 № 567-О-О, от 18.12.07 № 849-О-О, от 21.10.08 № 719-О-О и другие).

Ранее вынужденное исключение из этого правила было сделано КС РФ в отношении постановлений Президиумов ВС РФ и ВАС РФ, чтобы обеспечить в конституционно значимых целях исправление в них судебной ошибки в условиях, когда дальнейшее обжалование этих судебных актов невозможно ввиду отсутствия вышестоящего судебного органа (постановления от 02.02.96 № 4-П и от 03.02.98 № 5-П, определение от 08.02.01 № 36-О). Однако такое компромиссное решение возникшей в судебной практике проблемы, по существу казуальной, не отменяет общего правила, поскольку данная правовая позиция сохраняет свое значение преимущественно лишь как гарантия правосудности судебных актов самых высших судебных органов в системе судов общей и арбитражной юрисдикции; на практике оно было реализовано в единичных случаях. <...>

... выводы о механизме, введенном пунктом 5.1 рассматриваемого постановления Пленума ВАС РФ, как средстве по повышению эффективности института пересмотра судебных актов, отвечающем актуальным потребностям судопроизводства в арбитражных судах, крайне сомнительны, даже если и абстрагироваться от противоречия этого механизма самим конституционным основам правосудия. Тем более что в постановлении КС РФ по настоящему делу верно указывается на недопустимость недифференцированного придания сформулированным в последующем правовым позициям ВАС РФ обратной силы, вне зависимости от характера спора и содержания прав его участников, как основания для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов. <...>

Пленум ВАС РФ ввел соответствующий порядок судопроизводства в систему арбитражного процессуального права с вполне определенной целью — снизить нагрузку на свой Президиум, передав часть его надзорных полномочий нижестоящим судам и обязав их исправлять собственные правоприменительные ошибки. Такой вывод следует не только из отзыва ВАС РФ на жалобы заявителей по настоящему делу, но и из содержания самого этого процессуального механизма. Его практический смысл заключается именно в использовании потенциала нижестоящих арбитражных судов для недифференцированной отмены собственных, вступивших в законную силу, судебных актов по указанию коллегиального состава судей ВАС РФ, осуществляющего проверку в предварительном порядке надзорной жалобы заинтересованного лица.

Для достижения этих целей под угрозу поставлено в том числе и осуществление прав, гарантированных статьей 54 Конституции Российской Федерации, поскольку соответствующий порядок судопроизводства имеет практическое значение только при наличии возможности осуществлять упрощенную (для суда надзорной инстанции), массовую и недифференцированную отмену вступивших в законную силу судебных актов для ретроспективного применения появившихся в последующем правовых позиций ВАС РФ. Соответственно, как верно указал КС РФ в постановлении по настоящему делу, это не исключает возможность такого последующего после первоначального разрешения дела истолкования закона, которое будет отягчать ответственность субъекта экономических отношений, вводя для него дополнительные обязательства и устанавливая санкции за поведение, которое прежней правоприменительной практикой не рассматривалось как правонарушение. <...>

Постановлением КС РФ по настоящему делу на федерального законодателя возложена обязанность в шестимесячный срок внести изменения и дополнения в арбитражное процессуальное законодательство, закрепляющие возможность пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам судебного акта арбитражного суда, основанного на правовой норме, практика применения которой после вступления данного судебного акта в законную силу определена (изменена) постановлением Пленума или Президиума ВАС РФ.

Между тем данное обстоятельство в системе действующего правового регулирования не относится к категории вновь открывшихся обстоятельств, и вряд ли будет оправданным законодательное введение его в арбитражный процесс в качестве дополнительного основания для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов. Во всяком случае, обстоятельства настоящего дела оснований для этого не дают, поскольку при принятии процессуальных норм, содержащихся в пункте 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК Российской Федерации, законодатель действовал в соответствии с требованиями Конституции Российской Федерации и своими полномочиями.

Более того, реализация данного поручения может привести к негативным последствиям для российской правовой системы в целом, поскольку внесет дисбаланс в устоявшиеся институты пересмотра вступивших в законную силу (окончательных) судебных актов не только собственно в арбитражном процессе, но и во всех предусмотренных Конституцией Российской Федерации (часть 2 статьи 118) видах судопроизводства, приведет к их разбалансировке и необходимости смены координат, в системе которых традиционно развивалась российская система судопроизводства.

В российской системе права правовые позиции высших судов страны легально никогда не рассматривались как вновь открывшиеся или новые обстоятельства, не являются они таковыми и по своей правовой природе. Исключением в настоящее время являются лишь правовые позиции КС РФ по делам лиц, принимавших участие в конституционном судопроизводстве, но это особая тема хотя бы потому, что Конституционный Суд рассматривает дела конкретных лиц, но не имеет полномочий при выводе о нарушении конституционных прав обеспечить защиту их прав в конкретном правоотношении. Соответственно, законодатель в данном случае обладает предоставленной ему Конституцией Российской Федерации свободой усмотрения для определения конкретного механизма, предназначенного для пересмотра судебного акта, принятого по делу лица, факт нарушения прав которого применением в его деле закона признан в последующем Конституционным Судом Российской Федерации

В арбитражном процессе законодатель для реализации правовых позиций КС РФ избрал процессуальный механизм, закрепленный в пункте 6 статьи 311 АПК РФ в его взаимосвязи с другими нормами главы 37 данного Кодекса. Строго говоря, он также не соответствует природе производства по вновь открывшимся обстоятельствам, предназначенного для пересмотра судебных актов при обнаружении существенных для дела обстоятельств, которые не были и не могли быть известны заявителю и суду. Однако в силу особой роли конституционного судопроизводства и ограничения возможности для пересмотра судебного акта по кругу лиц, нарушение конституционных прав которых установлено в решении КС РФ, его введение не привело к дисбалансу в функционировании институтов, предназначенных для исправления судебных ошибок, и институтов по пересмотру судебных актов по вновь открывшимся и новым обстоятельствам.

Согласно пункту 6 статьи 311 АПК РФ основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам является признание КС РФ не соответствующим Конституции Российской Федерации закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в КС РФ. В установленных федеральным законом случаях судебные решения, основанные на законоположениях, которые признаны в последующем КС РФ не соответствующими Конституции Российской Федерации, могут быть пересмотрены также по волеизъявлению лиц, на которых распространяется действие таких решений, но которые не были участниками конституционного судопроизводства. Однако к таким лицам положения приведенной законодательной нормы не применяются и вступившие в законную силу судебные акты по делам с их участием могут быть пересмотрены по правилам надзорного производства, а иногда и по правилам кассационного производства, если в таком порядке правильность судебного акта ранее не проверялась (статьи 288 и 304 АПК РФ). Аналогичные правила содержатся также в статьях 387 и 392 (пункт 5 части 2) ГПК РФ.

Следовательно, в соответствии с арбитражным и гражданским процессуальным законодательством пересмотр судебных решений в связи с признанием нормы неконституционной возможен, в частности, как по вновь открывшимся обстоятельствам (по заявлениям лиц, участвовавших в конституционном судопроизводстве), так и в порядке судебного надзора (по заявлениям лиц, не участвовавших в конституционном судопроизводстве). Соответствующим образом следует понимать и правовую позицию, сформулированную КС РФ в определениях от 14.01.99 № 4-О и от 05.02.04 № 78-О, согласно которой пересмотр судебных решений в связи с признанием нормы неконституционной возможен, в частности, как в порядке надзора, так и по вновь открывшимся обстоятельствам. <...>

На каждом суде, разрешающем конкретное дело, лежит обязанность с использованием всех способов толкования выявить подлинное содержание применяемой нормы и разрешить спор в соответствии с требованиями права. Если суд применил норму вопреки ее действительному содержанию, значит, он допустил ошибку, а для ее исправления федеральный законодатель предусмотрел механизмы по пересмотру судебных актов в процедурах обычного и исключительного способов обжалования. При этом основанием для пересмотра вступивших в законную силу (окончательных) судебных актов могут быть лишь существенные (фундаментальные) нарушения. Появление в последующем иной правовой позиции лишь подтверждает наличие судебной ошибки, которая может быть и несущественной.

На каждом суде, разрешающем конкретное дело, лежит обязанность с использованием всех способов толкования выявить подлинное содержание применяемой нормы и разрешить спор в соответствии с требованиями права. Если суд применил норму вопреки ее действительному содержанию, значит, он допустил ошибку, а для ее исправления федеральный законодатель предусмотрел механизмы по пересмотру судебных актов в процедурах обычного и исключительного способов обжалования. При этом основанием для пересмотра вступивших в законную силу (окончательных) судебных актов могут быть лишь существенные (фундаментальные) нарушения. Появление в последующем иной правовой позиции лишь подтверждает наличие судебной ошибки, которая может быть и несущественной.

Соответственно, правовая позиция ВАС РФ, подтверждающая ошибочное применение норм права при принятии судебного акта, правильность которого была проверена в процедурах обычного обжалования, после чего он вступил в законную силу, не должна служить основанием для применения иного, не предназначенного для исправления судебных ошибок, механизма по пересмотру судебных актов. Само по себе обеспечение единообразного применения норм права не должно быть самоцелью при оценке вступившего в законную силу (окончательного) судебного акта, его отмена допустима лишь в целях защиты прав и свобод, нарушенных в результате существенной судебной ошибки. Иное вступает в противоречие с принципом правовой определенности, и это противоречие не может быть устранено заменой одного вида пересмотра окончательного судебного акта другим.

Европейский Суд по правам человека в своей практике последовательно исходит из того, что само по себе несогласие вышестоящего суда с толкованием национального законодательства не может служить исключительным обстоятельством, дающим право отменять обязательные к исполнению решения и возобновлять судебное разбирательство (постановления от 18.01.07 по делу „Кот против Российской Федерации“, от 05.07.07 по делу „Кумкин и другие против Российской Федерации“ и другие). В письменных замечаниях Комитета Министров Совета Европы от 05.10.05 по вопросу исполнения постановления Европейского Суда по правам человека по делу „Волкова против Российской Федерации“ в адрес властей Российской Федерации было указано на то, что ВАС РФ, применяя пункт 1 статьи 304 АПК РФ, выходит за рамки его первоначального значения, создавая угрозу правовой определенности.

Во многих своих решениях Европейский Суд по правам человека указывает и на неприемлемость замены одного вида пересмотра окончательного судебного акта другим (постановления от 18.01.07 по делу „Булгакова против Российской Федерации“, от 19.06.08 по делу „Ерогова против Российской Федерации“, от 15.10.09 по делу „Гончарова и другие против Российской Федерации“, от 26.11.09 по делу „Боцкалев, Ростовцева и другие против Российской Федерации“ и другие). Во всех подобных случаях он признал недопустимой в силу требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод подмену процедуры обжалования процедурой пересмотра окончательных судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам.

Таком образом, взаимосвязанные положения пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ по смыслу, придаваемому им толкованием Пленума ВАС РФ, не соответствуют Конституции Российской Федерации. <...> Данные положения в таком значении следовало признать неконституционными без каких-либо условий, сохранив подлинный смысл названных законодательных норм, соответствующий воле законодателя.

При принятии пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК РФ федеральный законодатель действовал в соответствии с Конституцией Российской Федерации и своими полномочиями, соответственно, в связи с настоящим делом не имеется оснований возлагать на него обязанность по внесению изменений в арбитражное процессуальное законодательство».

Это особое мнение (его отдельные положения) для автора — серьезный повод задуматься над перспективой дальнейшего развития института пересмотра судебных актов по вновь открывшимся или новым обстоятельствам.

Как показывает история (в ее не только и не столько правовом, а более общем социальном значении), далеко не всегда мнение меньшинства со временем становится бесперспективным и теряется в потоке предложений, за которые большинство ранее ратовало, ратовало искренне и с благими целями.

Что мы имеем на сегодняшний день?

Мы имеем главу 37 АПК РФ и главу 42 ГПК РФ, по сути представляющие собой некий симбиоз проверочного (кассационного, надзорного) начала с совершенно иным по своей сути пересмотром, не связанным с судебной ошибкой.

Основания пересмотра, пороки в факте и пороки в праве (пусть существенные) соединены в рамках одной стадии процесса без видимого учета изложенного выше «историко-теоретического багажа». С какими целями? Как для разгрузки высокой судебной инстанции, так и для последовательного, всеобъемлющего обеспечения правосудности судебного акта, когда для этого исчерпаны предусмотренные процессуальным законом иные возможности. Исследуемый институт стал рассматриваться как дополнительный механизм исправления судебной ошибки⁷. ⁷ См. Постатейный комментарий к АПК РФ. М.: Городец, 2011. (Комментарий к статье 309 АПК РФ). С. 1089.

Мы по сути столкнулись с прецедентным правом, прецедентом как источником права; при этом мы рискуем разбалансировать результаты судебной деятельности, нивелировать авторитет нижестоящих судов, подвергая значительную часть вступивших в законную силу судебных актов (посредством обратной силы правовых позиций высокого суда) очередной ревизии, которую не всегда и не во всех случаях можно воспринять как шаг, согласующийся с правовой определенностью (хотя бы в силу очевидного оценочного понимания «существенности» судебной ошибки и «схожести» фактических обстоятельств дела).

Здесь нужно обязательно остановиться, чтобы подчеркнуть важную мысль: нельзя без должного уважения относиться к приведенным официальным позициям, к тому, чем и как законодатель руководствовался в последнее время, стремясь усовершенствовать процессуальный закон. Никто из профессиональной среды не может позволить себе игнорировать признанную точку зрения в силу отсутствия у любого абсолютного знания вопроса, в силу элементарных этических начал. Отрицание (нигилизм) чего бы то ни было нельзя оправдать, поскольку надлежит всегда стараться услышать другое мнение, понять то, чего не можешь знать до конца.

Вероятно, упомянутый симбиоз, внедрение в судебный процесс прецедентных начал имеют вполне обстоятельные объяснения, с которыми автор не знаком. Тогда данное повествование можно и нужно рассматривать как предложение к открытой дискуссии на страницах журнала «Арбитражные споры» либо на страницах иного издания.

Конечно, желание разгрузить высокий суд достойно внимания, но ведь оно может быть связано с различными вариантами перераспределения судебной нагрузки внутри судебной системы. Подтверждением тому служит целый ряд законотворческих примеров из недавнего прошлого. Достаточно вспомнить внедрение в арбитражный процесс упрощенного производства и исключение из кассационного производства рассмотрения по существу спора целого ряда «малых» административных дел (часть 4 статьи 229 АПК РФ в редакции Федерального закона от 27.07.10 № 228-ФЗ; часть 4.1 статьи 206 и часть 5.1 статьи 211 АПК РФ, введенные в действие тем же Федеральным законом).

В 2004 году автор в первой статье на данную тему обращал внимание на возможность совершенствования именно кассационного и (или) надзорного производства как гаранта устранения судебной ошибки с целью распределения судебной нагрузки (снижения таковой для высокой судебной инстанции).

Оперируя действующей тогда редакцией статьи 311 АПК РФ, предлагалось следующее.

Основания, указанные в пунктах 6 и 7 статьи 311 АПК РФ, также могут рассматриваться законодателем как возлагающие бремя надзорного или кассационного пересмотра (не пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам!) не только и не столько на Президиум ВАС РФ, сколько на другие судебные коллегии. Достаточно в связи с этим закрепить в АПК РФ нормы, аналогичные части 6 статьи 299 АПК РФ, в которых предусмотреть полномочие надзорной коллегии ВАС РФ в подобных случаях (положения пунктов 6 и 7 статьи 311 АПК РФ) направлять дела для кассационного либо надзорного пересмотра в нижестоящие суды (например, в президиум соответствующего окружного суда). При этом ничто не мешает законодателю установить соответствующие процессуальные сроки пересмотра.

Идеи совершенствования процессуального закона востребованы и в связи с процессуальной ситуацией, которую вкратце можно охарактеризовать как коллизию судебных актов.

При оценке Д. Е. Степаненко (другим автором рубрики «Перекресток мнений» в означенном выше журнале «Арбитражные споры» за 2004 год) кассационной практики ФАС СЗО по делам № А05-2107/02-83/5 и А05-4703/02-230-17 обнаружилось следующее: «... при рассмотрении анализируемых дел сложилась недопустимая ситуация — существует два равных по юридической силе акта кассационной инстанции, одним из которых сделка признана недействительной, а другим — прямо указано на ее действительность. Очевидно, в одном из двух случаев была допущена судебная ошибка. Однако в данной ситуации разрешить вопрос о пересмотре незаконного и необоснованного судебного акта можно лишь на уровне надзорной инстанции, причем, поскольку АПК РФ не предусматривает возможность пересмотра ВАС РФ судебных актов нижестоящих инстанций по собственной инициативе, подобная ситуация может сохраняться сколь угодно долго»⁸. ⁸ Степаненко Д. Е. О некоторых проблемах, возникающих в ходе пересмотра актов арбитражных судов по вновь открывшимся обстоятельствам после вступления в силу АПК РФ 2002 года // Арбитражные споры. 2004. № 4.

В данном случае коллизия обнаружилась в связи с применением судом кассационной инстанции пункта 5 статьи 311 АПК РФ. Хотя обнаружить подобные коллизии вполне возможно и в связи с применением других положений статьи 311 АПК РФ, да и не только этой статьи Кодекса.

Механизмы устранения подобных коллизий по инициативе судебных органов известны (смотри, например, статью 285 ГПК РСФСР 1964 года). Нечто аналогичное возможно закрепить и в АПК РФ, предусмотрев процессуальную обязанность суда кассационной инстанции в лице его руководства обращаться в подобных случаях в надзорную инстанцию с представлением о принесении протеста на одно или на оба постановления кассационной инстанции.

Поскольку термин «принесение протеста» в настоящее время выглядит рудиментарно, можно употребить в законе иную терминологию — с представлением о вынесении определения о передаче в соответствующую судебную коллегию.

Автор не считает для себя возможным теоретизировать на тему «прецедентное право». Наверняка целый ряд ученых-юристов сегодня либо превозносят все его достоинства, либо обращают внимание на недостатки.

Позволительно лишь поделиться некоторыми соображениями практикующего судьи.

Полагаю, что со временем «разрастание прецедентной массы» с неизбежностью будет входить во все более острый конфликт со скоростью судопроизводства (при ожидаемых гарантиях его высокого качества). Судья в условиях весьма динамичного российского арбитражного процесса (что всегда считалось и считается достоинством, а не недостатком судебной деятельности) начинает «нервничать» в поиске желаемого прецедента. Почему? Он должен ограничить этот поиск сроками рассмотрения дела, которые никак не согласуются со сроками (а в некоторых случаях с отсутствием как таковых каких-либо сроков), принимаемыми за разумные сроки рассмотрения дела в странах с -англо=саксонской правовой системой. В этих странах вековая адвокатская монополия позволяет судье достаточно вольготно чувствовать себя в «прецедентных дебрях» (если что, опытные адвокаты подскажут, укажут на искомый прецедент, да еще истолкуют ту и другую ситуацию грамотно, на высоком профессиональном уровне). В России адвокатской монополии нет, в России иные традиции и иная правовая культура. При этом очевидно, что поиск прецедента (в стремлении обнаружить сходство с ранее рассмотренной высоким судом ситуацией и переписать готовый вариант мотивировочной части) для судьи резко сокращает время на то, что в отечественной судебной традиции считалось главным — на поиск применимого закона и на конкретное существо конкретного дела. Ведь каждое из дел по сути своей было и остается уникальным; оно далеко не всегда вписывается в «прокрустово ложе» прецедента.

В заключение необходимо сказать о том, что критика сама по себе малого стоит, если она лишена конструктивных предложений. Главное предложение автора по-простому можно свести к одной мысли: иногда новое может представляться хорошо забытым старым. Причем забытым и старым не чужим, а своим, выпестованным на блестящем опыте Судебной реформы 1864 года, на трудах известных дореволюционных и советских ученых-процессуалистов.

Вряд ли сегодня обратная сила решения высокого суда (прецедента) принесет больше пользы. Высокий суд в российской доктрине работал по двум ключевым направлениям: он давал казуальное толкование (на конкретный случай), а также нормативное толкование (на будущее, безотносительно конкретики одного дела). Первый вариант толкования формировался, к примеру, на уровне Президиума ВАС РФ (при рассмотрении конкретных дел), второй — на уровне Пленума ВАС РФ. Пленум ВАС РФ из результатов судебной деятельности высокого суда был по сути единственным важным и главным ориентиром для нижестоящего суда. Выше которого, бесспорно, были закон и фактура конкретного рассматриваемого дела. В связи с этим именно Пленум ВАС РФ (а ныне Пленум ВС РФ) — ориентиры, которые должны оставаться и которые должны работать, но исключительно на будущее, «не травмируя» ранее принятые судебные решения, чья законная сила, как постарался показать автор, дорогого стоит.