Про природу неустойки, толкование договора и немного про зачет

Ольга Романова,
магистрант Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

ООО «Уральский институт урбанистики» (далее — институт, подрядчик) и некоммерческая организация Фонд развития жилищного строительства Республики Башкортостан (далее — фонд, заказчик) заключили договор на выполнение проектных работ.

Выполнение работ предполагалось в два основных этапа: разработка проектной документации (1-й этап) и рабочей документации (2-й этап). Основные этапы в общей сложности состояли из двенадцати менее продолжительных этапов.

Оплата работ также осуществлялась поэтапно: договор предполагал частичное авансирование, остальные части платы подлежали перечислению подрядчику в течение десяти банковских дней с момента подписания акта приема-передачи по соответствующему этапу работ. Договор также устанавливал право заказчика удержать 5% стоимости работ, принятых по 2-му этапу, до получения заказчиком разрешения на ввод объекта в эксплуатацию.

За нарушение сроков выполнения и оплаты работ стороны предусмотрели ответственность в виде пени в размере 0,2% за каждый день просрочки от цены договора.

Окончательно завершение разработки проектно-сметной документации в соответствии с договором должно было состояться до 30.08.2017.

Подрядчик выполнил работы, проектная документация получила положительное заключение государственной и независимой экспертизы. В соответствии с разработанной документацией были получены разрешения на строительство, по завершении которого жилые дома были введены в эксплуатацию.

Между сторонами возникли разногласия относительно последнего — 12-го этапа работ. Ссылаясь на то, что фонд не произвел оплату данного этапа, институт обратился в суд с иском о взыскании основного долга в размере 765 265 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 19.03.2018 по 26.05.2020 и пени за просрочку оплаты за период с 28.02.2019 по 26.05.2020. По мнению института, последний этап работ был сдан заказчику 06.03.2018, в связи с чем с 19.03.2018 у фонда возникла обязанность оплатить сданные работы.

Фонд заявил встречный иск о взыскании с подрядчика пени за период с 30.08.2017 по 25.01.2019 за нарушение срока выполнения работ по 12-му этапу.

В ходе рассмотрения дела было установлено, что после направления институтом досудебной претензии, но до подачи искового заявления фонд письмом от 06.06.2019 заявил о зачете встречных однородных требований: со стороны подрядчика — неустойки за нарушение сроков сдачи работ за период с 30.08.2017 по 28.11.2018 и со стороны заказчика — в части основного долга и неустойки за просрочку оплаты принятых работ за период с 12.12.2018 по 31.05.2019.

Позиция нижестоящих судов

Нижестоящие суды пришли к заключению о том, что спорные работы выполнены в полном объеме лишь 04.12.2018. В связи с этим суды посчитали, что фонд обязан был произвести частичную оплату 12-го этапа в размере 397 001 руб. 75 коп. не позднее 19.12.2018. Остальная часть средств, а именно сумма 5%-го удержания, подлежала оплате в течение десяти банковских дней с момента ввода в эксплуатацию построенных объектов (не позднее 05.04.2019).

Суды признали необоснованным предложенный сторонами расчет неустойки исходя из цены всего договора. По мнению судов, неустойка за несвоевременное выполнение и оплату работ по 12-му этапу могла быть начислена только на стоимость данного этапа.

Произведя пересчет неустойки, а также признав, что обязательства сторон прекратились зачетом в дату получения институтом заявления о зачете (06.06.2019), суды сделали вывод о полном погашении обязательств института и об обязанности фонда произвести оплату части основного долга, не погашенной зачетом, и уплатить начисленную неустойку.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Верховный Суд Российской Федерации (далее — ВС РФ) посчитал, что нижестоящие суды неправомерно исчислили неустойку исходя из стоимости работ, подлежащих выполнению в рамках 12-го этапа, поскольку буквальное толкование пунктов 6.4 и 6.5 договора указывает на необходимость начисления неустойки на всю стоимость работ по договору. По мнению суда, какие-либо основания для ограничительного толкования условий договора и начисления неустойки лишь на стоимость 12-го этапа работ отсутствуют.

Также ВС РФ отметил, что при рассмотрении спора об определении подлежащих оплате сумм задолженности и неустойки судами был фактически произведен пересмотр совершенного фондом зачета требований, рассчитанных по условиям договора, на заявление которого институт возражений ранее не подавал. ВС РФ посчитал, что в отсутствие заявления об уменьшении неустойки суды необоснованно уменьшили ее размер относительно размера, рассчитанного фондом на основании условий договора, нарушив тем самым свободу договора, баланс интересов сторон, снизив обеспечительную и компенсационную функцию неустойки.

Учитывая данные обстоятельства, ВС РФ отменил акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Комментарий

Данное определение позволяет обсудить несколько интересных вопросов; некоторые из них ВС РФ прямо не поставлены, однако косвенно могут быть выведены из определения.

1. Толкование условий договора о порядке начисления неустойки

   Одним из ключевых в комментируемом деле является вопрос о порядке начисления установленной договором неустойки.

   Пункты 6.4 и 6.5 договора предусматривали условие об ответственности подрядчика и заказчика за нарушение сроков выполнения работ и сроков оплаты работ в виде пени в размере 0,2% за каждый день просрочки от цены договора.

   При рассмотрении дела нижестоящие суды исходили из того, что основная цель неустойки как способа обеспечения обязательства состоит в компенсации кредитору расходов или уменьшении неблагоприятных последствий, в связи с чем неустойка может быть начислена лишь на стоимость спорного этапа работ. Начисление неустойки на всю сумму договора, по мнению судов, приведет к необоснованным преимуществам кредитора, который фактически обогатится за счет неустойки.

   Ошибочность подхода нижестоящих судов, проигнорировавших положения Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), а также согласованную волю двух равноправных профессиональных участников гражданских правоотношений, не вызывает сомнений. Столь досадную ошибку пришлось исправлять ВС РФ.

   Прежде всего, не могут быть признаны обоснованными доводы судов об исключительно компенсационном характере неустойки.

   Пункт 1 статьи 394 ГК РФ (впрочем, как и пункт 1 статьи 330 ГК РФ, упоминающий неустойку в виде штрафа) позволяет прийти к очевидному выводу о том, что компенсационная функция неустойки не является единственной или доминантной. Неустойка может облегчать бремя доказывания причиненных кредитору убытков, а может косвенно стимулировать должника к исполнению обязательства в случае, если по своему размеру она представляет санкцию за ненадлежащее исполнение обязательства. Компенсационная функция неустойки, очевидно, не является основной: неустойка может содействовать компенсации, но в то же время преследовать и иные цели.

   Позиция нижестоящих судов, связывающих неустойку исключительно с возможностью компенсации, необоснованно лишает неустойку стимулирующего эффекта, согласованного сторонами. Ведь кредитор и в отсутствие установленной в договоре неустойки имеет возможность взыскать причиненные ему убытки и тем самым добиться компенсации.

   Подход нижестоящих судов, помимо прочего, входит в противоречие с договоренностью двух равноправных участников гражданских правоотношений, осознающих возможные риски, связанные с реализацией согласованных договорных условий. ВС РФ справедливо отмечает, что основания для ограничения свободы договора в описываемых в деле обстоятельствах отсутствовали: нет каких-либо оснований из числа предусмотренных постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах», позволяющих обосновать ex ante контроль свободы договора и истолковать норму статьи 330 ГК РФ как императивную в части недопущения штрафной неустойки; отсутствуют и какие-либо очевидные основания для ex post контроля свободы договора. Единственный доступный сторонам механизм последующего контроля свободы договора, а именно статья 333 ГК РФ, подлежит применению по заявлению должника об уменьшении неустойки при наличии для этого соответствующих условий. При этом, как справедливо обратил внимание ВС РФ, стороны не только о подобном уменьшении не заявили, но и сами при предъявлении исковых требований рассчитали неустойку исходя из цены всего договора. Потребность в каком бы то ни было патернализме по отношению к сторонам договора в подобных обстоятельствах, очевидно, отсутствует.

   В завершение данной части комментария остается отметить, что подход нижестоящих судов противоречит и положениям статьи 431 ГК РФ о правилах толкования договора. Последние, о чем обоснованно напоминает ВС РФ, устанавливают приоритет буквального толкования, применение которого в рамках данного дела позволяет дать однозначный ответ: неустойка подлежит начислению на всю цену договора, а не на стоимость отдельного этапа.

2. Возражения относительно осуществленного зачета и пересмотр ранее состоявшегося зачета

   Существенную часть определения ВС РФ уделяет порядку и механизму выдвижения возражений относительно проведенного зачета и его размера. Действительно, как указывает ВС РФ, форма возражений компенсата (адресата зачета) о произведенном зачете может быть разнообразной. В числе прочего она может выражаться в предъявлении исковых требований, которые предположительно были зачтены (в таком случае подача искового заявления свидетельствует о непризнании адресатом прекращения обязательств зачетом).

   Не вызывает вопросов и относительно общее суждение ВС РФ о возможности снижения неустойки на основании статьи 333 ГК РФ после состоявшегося заявления о зачете. Очевидно, что снижение неустойки в подобных обстоятельствах приведет к частичной недействительности произведенного зачета и, по сути, будет являться примером несогласия с зачетом в части его размера.

   После довольно ясных общих рассуждений ВС РФ переходит к формулированию частного вывода, обоснованность которого уже не так очевидна. Стоит ли соглашаться с ВС РФ в том, что иной расчет неустойки нижестоящих судов представляет собой пересмотр зачета, произведенный без соответствующего волеизъявления стороны обязательства? Полагаем, что в целом с ВС РФ можно согласиться. Однако всегда ли такой самовольный пересмотр должен караться?

   Как следует из обстоятельств дела, институт обратился с иском о взыскании сумм, которые предположительно были погашены зачетом. Предъявление соответствующих требований в целом может рассматриваться как несогласие института с произведенным фондом зачетом, ведь если бы институт соглашался с зачетом, он бы осознавал отсутствие у него требований, подлежащих исковой защите, и бесперспективность их удовлетворения. Однако при толковании искового заявления как формы несогласия с произведенным зачетом необходимо четко понимать, в чем проявлялось подобное несогласие. В рассматриваемом деле какое-либо несогласие института в части порядка расчета неустойки (в том числе ставки) отсутствовало: институт исходил из обоснованности расчета неустойки в размере 0,2% в день от цены договора и сам рассчитывал требования с учетом данной ставки. Аналогичным образом фонд, подавая встречный иск, на необоснованность ставки, по которой начислялась неустойка, не указывал. Учитывая данное обстоятельство, нижестоящие суды действительно пересмотрели зачет в той части, в которой ни фонд, ни институт его не оспаривали.

   Скорее всего, суды исходили из императивности статьи 330 ГК РФ и невозможности начисления неустойки в противоречии с ее компенсационной природой. В подобных обстоятельствах любая неустойка, начисленная свыше размера компенсации, для судов не существовала, условие о ее начислении являлось ничтожным, как и сам зачет в части прекращения обязательств по уплате неустойки в ее штрафной части. Учитывая ничтожность такого зачета, заявление возражений о его пересмотре ни от института, ни от фонда не требовалось: на ничтожность суд вправе и, более того, обязан ссылаться по своей инициативе.

   Однако, безусловно, нижестоящие суды допустили в данной части ошибку: условие о начислении неустойки свыше предела компенсации ничтожным не являлось, равно как не являлся ничтожным и сам зачет. Объясняя поведение судов в данной части и выражая с ним несогласие, ВС РФ, таким образом, избрал лишь неверную описательную модель, расценив поведение судов как снижение неустойки без соответствующего заявления должника, а не как пересмотр зачета по причине его частичной ничтожности, в связи с чем, видимо, допустил некоторую неточность. Однако неточность эта к вынесению неверного решения не привела: нижестоящие суды на самом деле необоснованно проигнорировали волю сторон и тем самым, по сути, пересмотрели условия фактически состоявшегося действительного зачета.

3. Момент прекращения обязательств зачетом

   Особого внимания определение заслуживает в своей «теневой» (условно говоря) части. Рассматривая дело, нижестоящие суды прямо указывали на то, что подлежащая зачету неустойка по обязательству заказчика рассчитывается вплоть до даты зачета, в том числе суды пришли к выводу, что неустойка начисляется на сумму основного долга фонда, прекратившуюся зачетом. Подобная позиция судов свидетельствует об их приверженности перспективной модели зачета, в соответствии с которой зачитываемые обязательства прекращаются в момент получения компенсатом заявления о зачете. При ретроактивной модели, неоднократно поддержанной ВС РФ в последние годы (в том числе в форме абстрактного разъяснения в пункте 15 постановления Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6 «О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств»), обязательства прекращаются в момент, когда становятся способными к зачету. В связи с этим в рамках ретроактивной модели отсутствуют основания для начисления неустойки по обязательству, срок исполнения которого наступил позднее.

   Однако нижестоящие суды данные разъяснения проигнорировали, а сам ВС РФ не указал им на неверное (с позиций самого же ВС РФ) определение момента прекращения обязательств зачетом.

   Почему ВС РФ упустил указанное обстоятельство из виду или не счел его значимым для комментируемого дела, остается только гадать.