Победа в рекламном аукционе без корпоративного одобрения
Комментарий к определению Верховного Суда Российской Федерации от 03.02.2023 № 306-ЭС22-17441
Максим Сорокин,
студент Санкт-Петербургского государственного университета
Фабула дела
Администрацией городского округа Самара (далее — администрация) проводился электронный аукцион на право заключения договора на установку и эксплуатацию рекламной конструкции на земельном участке, находящемся в собственности городского округа. В аукционе приняло участие общество, для чего им были поданы необходимые документы (в том числе протокол общего собрания участников об одобрении крупной сделки) и внесен задаток. Поскольку общество оказалось единственным участником аукциона, он был признан несостоявшимся, а администрацией было принято решение о заключении договора с обществом как единственным участником.
Общество отказалось от подписания договора и потребовало вернуть задаток. По мнению участников общества, договор являлся крупной сделкой, заключение которой с ними не согласовывалось в надлежащем порядке. Представленное в составе конкурсной документации решение общего собрания об одобрении было оспорено в суде двумя участниками общества, имеющими доли участия по 50% каждая, и судебными актами по делу № А55-33935/2020 данное решение собрания было признано недействительным.
Администрация отказала в возврате задатка, посчитав, что общество уклонилось от заключения договора.
Общество предъявило иск к администрации с требованиями о признании аукциона недействительным и обязании вернуть задаток.
Позиция нижестоящих судов
Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили иск, сославшись на статью 66 Федерального закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее — Закон о контрактной системе), а также аукционную документацию, согласно которым заявка на участие в аукционе должна содержать в том числе все необходимые корпоративные одобрения. В данном деле генеральный директор самостоятельно, без согласования с участниками общества принял решение об участии в аукционе; протокол общего собрания об одобрении сделки был сфальсифицирован (что подтверждается судебными актами по делу № А55-33935/2020). Соответственно, поскольку решение собрания, представленное в составе аукционной документации, было признано недействительным, аукцион и его результаты также подлежат признанию недействительными, а задаток — возврату.
Окружной суд указал, что рассматриваемая категория торгов регулируется нормами Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), а не Закона о контрактной системе. Однако констатировав несоответствие общества требованиям, установленным аукционной документацией, окружной суд оставил в силе акты нижестоящих судов, удовлетворивших иск.
Позиция Верховного Суда Российской Федерации
Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение.
Коллегия указала, что аукционы на право заключения договоров на установку и эксплуатацию рекламной конструкции на земельном участке, находящемся в публичной собственности, не направлены на обеспечение деятельности муниципальных нужд и регламентируются не Законом о контрактной системе, а положениями ГК РФ, Федерального закона от 13.03.2006 № 38-ФЗ «О рекламе» (далее — Закон о рекламе) и утвержденными правилами аукциона.
Хотя правила аукциона действительно требуют, чтобы в составе аукционной документации наличествовало решение об одобрении сделки, заявленные обществом требования являются, по мнению коллегии, недобросовестными. Признание решения общего собрания об одобрении крупной сделки недействительным обусловлено допущенными нарушениями проведения общего собрания внутри самой корпорации, от имени которой были впоследствии поданы документы на участие в аукционе и за достоверность которых она сама несет ответственность.
Комментарий
1. Регулирование
Следует согласиться с выводом коллегии, что Закон о контрактной системе не регулирует проведение аукционов на право заключения договоров на установку и эксплуатацию рекламной конструкции на земельном участке, находящемся в публичной собственности.
Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в свое время выделил следующие критерии отнесения договора к сфере действия контрактной системы: контракт заключается в интересах публичного образования или подведомственного учреждения; целью его заключения выступает удовлетворение государственных или муниципальных потребностей; финансирование этих потребностей осуществляется за счет средств соответствующих бюджетов1. Этот подход доминирует и в актуальной судебной практике2.
Структура отношений по договору о размещении рекламы отлична от структуры отношений по контракту, направленному на удовлетворение публичных нужд. Предоставлением со стороны публичного субъекта является беспрепятственное пользование поверхностью его недвижимого имущества для размещения рекламы в течение определенного договором срока, тогда как распространитель рекламы обязуется вносить плату за такое пользование (часть 5.1 статьи 19 Закона о рекламе). Соответственно, за счет размещения рекламы публичный субъект извлекает доход из принадлежащего ему имущества. Не существует самостоятельной публичной нужды в виде пополнения бюджета3, фискальные интересы удовлетворяются за счет иного по своей природе (сугубо публично-правового) механизма налогообложения. Следовательно, рассматриваемые аукционы проводятся органами местного самоуправления не в качестве муниципальных заказчиков, в отсутствие муниципальных нужд по их результатам не предполагается удовлетворение интересов муниципальных образований в получении товаров, работ и услуг и выделение бюджетных средств на их приобретение.
Таким образом, рассматриваемый договор не подпадает под контрактную систему и потому не регулируется Законом о контрактной системе.
2. Квалификация отношений сторон
2.1. Соглашение о ведении переговоров
ВС РФ еще в 2018 году в пункте 12 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с применением Федерального закона от 18.07.2011 № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», утвержденного Президиумом ВС РФ 16 мая 2018 года (далее — Обзор 2018 года), квалифицировал отношения по поводу проведения торгов на заключение договора в качестве соглашения о порядке ведения переговоров (пункт 5 статьи 434.1 ГК РФ).
В европейском праве распространено рассмотрение конкурсных отношений в контексте преддоговорной ответственности (или подобных ей институтов)4. Однако квалификация торгов самих по себе может быть различной5. Нарушения правил проведения торгов их участником или организатором могут рассматриваться в качестве нарушений общей обязанности по добросовестному ведению переговоров6 либо же как нарушения самостоятельных аукционных обязательств7.
ВС РФ в вышеупомянутом Обзоре 2018 года понимает условия аукциона как оферту на заключение соглашения о ведении переговоров, а заявку на участие в аукционе — в качестве акцепта. Если заявка признается организатором торгов обоснованной, то между организатором аукциона и заявителем, по сути, заключается соглашение о ведении переговоров.
В рассматриваемом деле общество отказалось от заключения договора в связи с тем, что решение общего собрания об одобрении заключения договора, по поводу которого проводился аукцион, было сфальсифицировано его генеральным директором, что подтверждалось решением суда. При этом без представления сфальсифицированного решения собрания общество не могло участвовать в аукционе — наличие одобрения являлось условием для принятия заявки.
В европейской практике, как это следует из показательного дела BG 6 Feb. 1979, BGE 105 II 758, рассмотренного Федеральным судом Швейцарии, за выходом из переговоров на завершающей стадии или отказом от заключения договора в связи с несвоевременно раскрытым контрагенту отсутствием корпоративного одобрения договора, обсуждаемого на переговорах, последовала бы преддоговорная ответственность9. Подобное основание для привлечения к преддоговорной ответственности содержится в подпункте 2 пункта 2 статьи 434.1 ГК РФ.
Таким образом, обстоятельства комментируемого дела представляют собой пример нарушения преддоговорных обязанностей, следующих из закона или соглашения о ведении переговоров. Однако при обосновании права администрации на удержание задатка коллегия почему-то сослалась не на специальные правила статьи 434.1 ГК РФ, а на общую норму статьи 10 ГК РФ.
2.2. Предварительный договор
Согласно пункту 6 статьи 448 ГК РФ, если иное не установлено законом, лицо, выигравшее торги, и организатор торгов подписывают в день проведения аукциона или конкурса протокол о результатах торгов, который имеет силу договора.
Упоминаемый в данной норме договор можно рассматривать как основной договор, если результатами торгов является заключение основного договора, или как предварительный договор, если по результатам торгов предоставляется право на заключение договора (пункт 18 Обзора судебной практики ВС РФ № 4 (2021), утвержденного Президиумом ВС РФ 16 февраля 2022 года)10.
В комментируемом деле проводился аукцион на право заключения договора. Вместе с тем процедура аукциона не предполагала подписания со стороны участника, за которым было признано право на заключение договора, протокола о результатах торгов или иных промежуточных документов. Согласно пунктам 9.6–9.7 Порядка проведения аукциона, утвержденного постановлением администрации городского округа Самара от 17.04.2014 № 470 (далее — Порядок), протокол проведения аукциона, в том числе если он признается несостоявшимся ввиду подачи заявки на участие в аукционе лишь одним лицом, подписывается аукционной комиссией и размещается на сайте организатора. При этом согласно пункту 12.1 Порядка в течение трех дней со дня размещения протокола участник аукциона должен произвести оплату права на заключение договора.
Таким образом, следует поддержать ВС РФ, который не стал квалифицировать аукцион, проведенный администрацией, в качестве предварительного договора.
Но даже если бы спорные отношения квалифицировались в качестве предварительного договора, факт его заключения в отсутствие корпоративного одобрения давал бы возможность обществу оспорить такой договор по пункту 1 статьи 173.1 ГК РФ только при условии, что администрация знала или должна была знать об отсутствии одобрения. При этом даже само по себе успешное его оспаривание не освобождало бы общество от преддоговорной ответственности (пункт 7 статьи 434.1 ГК РФ).
3. Пределы ответственности за срыв аукциона или отказ от заключения договора по его итогам: возмещение позитивного или негативного интереса
Европейские правопорядки расходятся в пределах ответственности стороны, виновной в срыве переговоров или заключении недействительного договора. Часть из них, например Нидерланды11, допускают удовлетворение позитивного интереса потерпевшей стороны: то есть размер убытков определяется исходя из того положения, в котором находился бы потерпевший при условии заключения действительного договора по результатам переговоров.
Другие же правопорядки, в числе которых находятся швейцарский12 и английский13, допускают возмещение негативного интереса: потерпевший должен быть поставлен в то положение, в котором он находился бы, если бы переговоры не велись вообще или прекратились на стадии, когда потерпевшему при добросовестном поведении контрагента должно было стать ясно, что необходимое корпоративное одобрение получено не будет.
Последний подход соответствует деликтной модели преддоговорной ответственности, принятой в английском праве14, а также сформулированной Р. фон Иерингом доктрине culpa in contrahendo15. Современная германская цивилистика16 полагает, что потерпевший имеет право только на возмещение негативного интереса, поскольку иначе преддоговорная ответственность фактически отождествилась бы с ответственностью стороны, нарушившей заключенный и действительный договор, а значит, нарушался бы принцип свободы договора17.
Согласно пункту 3 статьи 434.1 ГК РФ, пункту 20 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» возмещению подлежат расходы, понесенные другой стороной в связи с ведением переговоров о заключении договора, а также в связи с утратой возможности заключить договор с третьим лицом, что укладывается в определение «негативного интереса»18.
Соответственно, принятый в российском правопорядке подход к определению пределов ответственности лица, сорвавшего переговоры, предполагает, что в рассматриваемом деле общество обязано возместить администрации исключительно негативный интерес. При этом, поскольку иных претендентов на участие в аукционе не было, администрация вправе рассчитывать лишь на возмещение расходов, связанных с проведением аукциона, но не на возмещение абстрактных убытков, вызванных утратой возможности заключения договора с иными лицами.
Напротив, квалификация данного аукциона в качестве предварительного договора позволила бы администрации рассчитывать на возмещение позитивного интереса. Хотя ВС РФ отказался прямо отвечать на вопрос о допустимости такого возмещения при отказе от исполнения предварительного договора19, право организатора на подобное возмещение может быть выведено из нормы абзаца третьего пункта 6 статьи 448 ГК РФ.
В литературе отмечается20, что нет оснований толковать данное положение буквально и отказывать в праве на возмещение позитивного интереса организатору торгов с учетом того, что организатор получил бы право на судебное понуждение общества к заключению основного договора, по поводу которого проводился аукцион, как это следует из толкования пункта 1 статьи 445 ГК РФ, данного в пунктах 39–42 постановления Пленума ВС РФ от 25.12.2018 № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора».
В рассматриваемом деле права организатора на возмещение убытков, могущих возникнуть из-за срыва аукциона, обеспечивались задатком. ВС РФ в пункте 12 вышеупомянутого Обзора 2018 года прямо указал на ограничение прав организатора по удержанию задатка негативным интересом, что, в свою очередь, предполагает право участника доказывать несоразмерность удержанной суммы.
1 Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.12.2012 № 11237/12.
2 См., например: определение ВС РФ от 19.11.2018 № 309-КГ18-19165, постановления Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 02.10.2017 по делу № А79-11999/2016, от 27.04.2016 по делу № А79-5723/2015, Арбитражного суда Поволжского округа от 29.06.2016 по делу № А65-22406/2015, от 19.05.2015 по делу № А72-12075/2014, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 16.04.2019 по делу № А56-7854/2018.
3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20.12.2010 № 22-П; см. также: Винницкий А. В. Публичная собственность. М., 2013. С. 497–499.
4 Precontractual Liability in European Private Law (The Common Core of European Private Law) / Ed. by J. Cartwright & M. Hesselink. Cambridge, 2009. P. 279–310.
5 Так, в Австрии, Франции и Нидерландах к торгам применяются общие правила о преддоговорной ответственности, во Франции нарушения при торгах покрываются генеральным деликтом, тогда как в Финляндии и Швейцарии организатор и участник конкурса являются сторонами соглашения о его проведении (Precontractual Liability in European Private Law. P. 276, 282. 287, 306).
6 В германском праве отношения по поводу торгов рассматриваются в контексте общих правил доктрины culpa in contrahendo с учетом специальных правил, которые применяются к государственным закупкам (Precontractual Liability in European Private Law. Р. 289).
7 В английском праве, если торги не являются публичными (в значении — доступными широкому кругу участников), их правила представляют собой обещание организатора, которое возлагает на него самостоятельное обязательство рассмотреть в соответствии с процедурой все принятые заявки (Precontractual Liability in European Private Law. P. 279–281). Подобный подход действует в американском праве в сфере государственных закупок (Heyer Prods. Co. v. United States; Kessler F. and Fine Е. Culpa in Contrahendo, Bargaining in Good Faith, and Freedom of Contract: A Comparative Study // Harvard Law Review 77 (1964). Р. 419–420).
8 Kotz H. European Contract Law, 2nd. ed., 2017; Чистяков П. Д. Выход из переговоров как основание преддоговорной ответственности в российском и зарубежном праве // Актуальные проблемы российского права. 2021. № 11. С. 83–98.
9 Аналогичный подход господствует в Нидерландах (Мутай И. М. Преддоговорная ответственность в законодательстве Нидерландов и ГК РФ // Закон. 2012. № 1. С. 132–136) и англо-американском праве (Чердинцева И. Г. Свобода при распределении компетенции между органами управления непубличных обществ (п. 3 ст. 66.3 ГК РФ) // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2022. № 2. С. 93–114).
10 Аналогичный подход находит поддержку в литературе. См., например: Смирнова Е. А. Верховный Суд о сути торгов. Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 27.11.2017 № 306-ЭС17-10491 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 3. С. 4–11.
11 Precontractual Liability in European Private Law. P. 47.
12 Ibid. P. 57.
13 Ibid. P. 24–25.
14 Будылин С. Л. Деликт или нарушение договора? Заверения и гарантии в России и за рубежом // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2016. № 3. С. 96–133; № 4. С. 52–111.
15 Иеринг Р. Culpa in contrahendo, или Возмещение убытков при недействительности или незаключенности договоров // Вестник гражданского права. 2013. № 3. С. 194–266.
16 Precontractual Liability in European Private Law. P. 36–37.
17 Против возмещения позитивного интереса, когда сорванными оказались публичные торги, высказывается возражение еще и того характера, что при конкурентных торгах участники могут располагать лишь различными шансами на заключение договора, но итоговый победитель будет определен организатором позже (Kotz H. European Contract Law, 2nd. ed., 2017, 4:E). Соответственно, отсутствует причинная связь между срывом торгов и незаключением договора с их конкретным участником. Взыскание позитивного интереса в полном размере если и допускается, то только тогда, когда победа конкретного лица была очевидной или для заключения договора требовалось лишь соблюдение формальных процедур, например подписание договора победителем (Precontractual Liability in European Private Law. P. 309).
18 Договорное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 420–453 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 2.0] / Отв. ред. А. Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2020. С. 923–927 (автор комментария к статье 434.1 ГК РФ — А. Г. Карапетов).
19 Громов С. А. Нарушение предварительного договора и абстрактные убытки. Комментарий к определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 18.12.2018 № 305-ЭС18-12143 // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 6. С. 4–25.
20 Договорное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 420–453 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 2.0]. С. 1068–1069 (автор комментария к статье 448 ГК РФ — О. А. Беляева).
Читайте все платные статьи от 420 ₽ при приобретении годовой подписки
Чтобы оставить комментарий вам нужно Войти или Зарегистрироваться
