Актуальные вопросы судебной практики об ответственности контролирующих должника лиц при несостоятельности (банкротстве)

Так, АС СЗО признал правильным вывод апелляционного суда о том, что в период, когда имели место вменяемые контролирующим должника лицам действия (бездействие), основания их субсидиарной ответственности предусматривались пунктами 2 и 4 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ; несмотря на то что статья 10 Закона о банкротстве с 30 июля 2017 года утратила силу в связи с вступлением в силу Закона № 266-ФЗ, ответственность за вменяемые деяния не устранена (статьи 61.11 и 61.12 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ) (постановление АС СЗО от 23.10.18 по делу № А56-26823/2016; определением ВС РФ от 10.01.19 № 307-ЭС18-26391 отказано в передаче дела для пересмотра).

Означенный правовой подход обоснован АС СЗО при рассмотрении спора о привлечении к субсидиарной ответственности контролировавших должника лиц в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения сделок должника в период с 12.03.15 по 28.04.16.

Суд округа отклонил приведенный в кассационной жалобе довод о том, что суд первой инстанции, применив к спорным правоотношениям нормы о субсидиарной ответственности по обязательствам должника Закона о банкротстве в редакции, действовавшей на даты совершения указанных сделок, нарушил положения пункта 3 статьи 4 Закона № 266-ФЗ.

Как заключил АС СЗО, содержащееся в пункте 3 статьи 4 Закона № 266-ФЗ указание на рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности, поданных после 1 июля 2017 года, по правилам Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ не означает, что нормам Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ придана обратная сила.

Несмотря на то что статья 10 Закона о банкротстве с 30 июля 2017 года утратила силу в связи с вступлением в силу Закона № 266-ФЗ, ранее содержавшиеся в ее пункте 4 основания для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц не устранены и в настоящее время содержатся в статье 61.11 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ (постановление АС СЗО от 21.02.19 по делу № А52-287/2016).

В заявлении компания-кредитор указала, что в вину ответчику вменяется совершение действий, повлекших причинение существенного имущественного вреда должнику: создание фиктивного документооборота с фирмами-однодневками (вывод и обналичивание денежных средств должника за фактически не выполненные работы), а также получение необоснованной налоговой выгоды по НДС и налогу на прибыль, что повлекло значительные налоговые претензии (решение инспекции ФНС от 31.03.16). По мнению кредитора, указанные обстоятельства и вина Н. — бывшего руководителя должника, являвшегося также и его единственным участником, в причинении существенного имущественного вреда должнику подтверждены вступившим в законную силу решением арбитражного суда от 22.11.16 по другому делу; установленные неправомерные действия Н. привели общество к несостоятельности (банкротству).

Судами было установлено, что ФНС по результатам выездной налоговой проверки принято решение от 31.03.16 о привлечении общества к ответственности за совершение налогового правонарушения по пункту 1 статьи 122 Налогового кодекса Российской Федерации за неполную уплату налога на прибыль и НДС; обстоятельства, с которыми компания связывает основания для привлечения Н. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, произошли в период с 01.01.12 по 31.12.14.

В означенный период порядок привлечения должностных лиц должника к субсидиарной ответственности по его обязательствам был определен в статье 10 Закона о банкротстве, в которую были внесены изменения Законами № 73-ФЗ и 134-ФЗ.

Обстоятельства, с которыми компания связывает наличие оснований для привлечения Н. к субсидиарной ответственности, имели место как в период действия Закона № 73-ФЗ, так и после вступления в силу Закона № 134-ФЗ.

Исследовав материалы дела, проанализировав обстоятельства, установленные налоговым органом при проведении выездной налоговой проверки, учитывая, что при проверке в рамках другого дела законности решения налогового органа от 31.03.16 судами были сделаны выводы о доказанности вины контролирующего должника лица — Н., суды пришли к выводу о наличии причинно-следственной связи между действиями Н. и банкротством общества. Данный вывод признан судом кассационной инстанции обоснованным.

Как посчитал АС СЗО, ошибочные ссылки судов на пункты 1 и 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве в действующей редакции не привели к принятию неправомерного решения, поскольку данной правовой нормой, как и пунктом 4 статьи 10 Закона о банкротстве, установлена субсидиарная ответственность контролирующего должника лица по обязательствам должника, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия такого контролирующего лица.

Установив, что общество совершало платежи в пользу контрагентов, в то время как реальные хозяйственные отношения между ними отсутствовали, суды указали на недобросовестность и неразумность действий Н. в части заключения сделок с заведомо неспособными исполнить обязательства лицами, а также в обналичивании Н. денежных средств, которые в том числе должны были быть аккумулированы и направлены на погашение задолженности по обязательным платежам.

Таким образом, судами установлено и материалами дела подтверждено доведение общества до банкротства в связи с неправомерными действиями его руководителя, являвшегося одновременно и единственным участником (постановление АС СЗО от 12.10.18 по делу № А44-7852/2016; определением ВС РФ от 26.12.18 № 307-ЭС18-21507 отказано в передаче дела для пересмотра).

Так, суд кассационной инстанции признал правильным вывод судов об отсутствии оснований для привлечения участников общества к субсидиарной ответственности по обязательствам должника на основании статьи 61.12 Закона о банкротстве в связи с неисполнением обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника. Как указал АС СЗО, положения, действовавшие на дату, с которой конкурсный управляющий связывал возникновение у ответчиков обязанности по подаче заявления о банкротстве общества (30.04.14), не предусматривали такой обязанности участников должника (постановление АС СЗО от 24.05.18 по делу № А56-4290/2015).

При рассмотрении иного дела АС СЗО также признал верным вывод суда первой инстанции о том, что статья 9 и пункт 2 статьи 10 Закона о банкротстве в применяемой к спорным правоотношениям редакции (на дату 09.04.15) не содержат положений, предусматривающих возможность привлечения участников должника к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о банкротстве должника. В этом случае вопрос об ответственности участников был сопряжен с нормами статей 224 и 226 Закона о банкротстве.

В соответствии с пунктом 1 статьи 224 Закона о банкротстве в случае, если стоимость имущества должника — юридического лица, в отношении которого принято решение о ликвидации, недостаточна для удовлетворения требований кредиторов, такое юридическое лицо ликвидируется в порядке, предусмотренном названным законом.

Как следует из пункта 3 статьи 224 Закона о банкротстве, при обнаружении обстоятельств, предусмотренных пунктом 1 данной статьи, после принятия решения о ликвидации юридического лица и до создания ликвидационной комиссии (назначения ликвидатора) заявление о признании должника банкротом должно быть подано в арбитражный суд собственником имущества должника — унитарного предприятия, учредителем (участником) должника или руководителем должника.

Согласно пункту 2 статьи 226 Закона о банкротстве собственник имущества должника — унитарного предприятия, учредители (участники) должника, руководитель должника и председатель ликвидационной комиссии (ликвидатор), совершившие нарушение требований, предусмотренных пунктами 2 и 3 статьи 224 названного закона, несут субсидиарную ответственность за неудовлетворенные требования кредиторов по денежным обязательствам и об уплате обязательных платежей должника.

Не соглашаясь с доводами конкурсного управляющего о наличии предусмотренных перечисленными нормами оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника двух участников общества, суд первой инстанции исходил из того, что названные нормы являются специальными по отношению к общим нормам Закона о банкротстве и возможность их применения обусловлена открытием в отношении должника процедуры конкурсного производства по правилам банкротства ликвидируемого должника.

Так как принятое участниками общества решение о его ликвидации в установленном порядке зарегистрировано не было, соответствующие сведения в Единый государственный реестр юридических лиц (ЕГРЮЛ) не вносились и для третьих лиц значения не имели, после принятия указанного решения общество продолжало осуществлять хозяйственную деятельность, производство по делу о банкротстве должника возбуждено по общим правилам, установленным Законом о банкротстве, суд первой инстанции не усмотрел оснований для применения положений статей 224, 226 Закона о банкротстве.

АС СЗО отменил постановление апелляционного суда и оставил в силе судебный акт первой инстанции, которым ответственность за неисполнение обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника была возложена на бывшего генерального директора общества (постановление АС СЗО от 22.01.19 по делу № А56-42543/2016).

В другом случае неправильное применение судами пункта 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве повлекло частичную отмену судом кассационной инстанции судебных актов, вынесенных по требованию о привлечении участников должника и бывшего руководителя лица к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Наличие оснований для привлечения к субсидиарной ответственности бывшего руководителя и участников общества по обязательствам последнего конкурсный управляющий связывал с неисполнением ими как лицами, контролирующими должника, обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд (созыву заседания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принятию такого решения) при наличии признаков банкротства; по мнению заявителя, такая обязанность должна была быть исполнена 11.08.11.

Удовлетворяя требования конкурсного управляющего в части привлечения к субсидиарной ответственности участников общества, суд первой инстанции, с которым согласился и апелляционный суд, исходил из того, что в соответствии с пунктом 3.1 статьи 9 Закона о банкротстве, если в течение предусмотренного пунктом 2 названной статьи срока руководитель должника не обратился в арбитражный суд с заявлением должника и не устранены обстоятельства, предусмотренные абзацами вторым, пятым — восьмым пункта 1 данной статьи, в течение десяти календарных дней со дня истечения этого срока:

собственник имущества должника — унитарного предприятия обязан принять решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;

лица, имеющие право инициировать созыв внеочередного общего собрания акционеров (участников) должника, либо иные контролирующие должника лица обязаны потребовать проведения досрочного заседания органа управления должника, уполномоченного на принятие решения о ликвидации должника, для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом, которое должно быть проведено не позднее десяти календарных дней со дня представления требования о его созыве. Указанный орган обязан принять решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника, если на дату его заседания не устранены обстоятельства, предусмотренные абзацами вторым, пятым — восьмым пункта 1 данной статьи.

Суды указали, что в соответствии с пунктом 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве неисполнение обязанности по подаче заявления должника в арбитражный суд (созыву заседания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принятию такого решения) в случаях и в срок, которые установлены статьей 9 Закона о банкротстве, влечет за собой субсидиарную ответственность лиц, на которых названным законом возложена обязанность по созыву заседания для принятия решения о подаче заявления должника в арбитражный суд, и (или) принятию такого решения, и (или) подаче данного заявления в арбитражный суд.

Так как руководитель общества не исполнил обязанность по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве должника и обстоятельства, предусмотренные абзацами вторым, пятым — восьмым пункта 1 статьи 9 Закона о банкротстве не были устранены, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о наличии предусмотренных пунктом 1 статьи 61.12 Закона о банкротстве оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам общества его участников, которые не приняли мер по созыву заседания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принятию такого решения.

Между тем, указал АС СЗО, статья 9 Закона о банкротстве дополнена пунктом 3.1 в соответствии с Законом № 266-ФЗ; статья 61.12 Закона о банкротстве находится в составе главы III.2, которой Закон о банкротстве также дополнен в соответствии с Законом № 266-ФЗ.

Положений, обязывающих участников хозяйственного общества созывать собрание для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принимать такое решение, а также предусматривающих возможность привлечения указанных лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в случае несовершения названных действий, Закон о банкротстве в прежней редакции не содержал.

Суд кассационной инстанции не согласился с выводом суда первой инстанции о том, что такая обязанность участников хозяйственного общества в спорный период была предусмотрена нормами ГК РФ и Федерального закона от 08.02.98 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО).

Пунктом 4 статьи 63 ГК РФ установлено, что в случае недостаточности имущества ликвидируемого юридического лица для удовлетворения требований кредиторов или при наличии признаков банкротства юридического лица ликвидационная комиссия обязана обратиться в арбитражный суд с заявлением о банкротстве юридического лица, если такое юридическое лицо может быть признано несостоятельным (банкротом).

Норм, обязывающих участников хозяйственного общества созывать собрание для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или принимать такое решение, ГК РФ не содержит.

В соответствии с пунктом 3 статьи 3 Закона об ООО в случае несостоятельности (банкротства) общества по вине его участников или по вине других лиц, которые имеют право давать обязательные для общества указания либо иным образом имеют возможность определять его действия, на указанных участников или других лиц в случае недостаточности имущества общества может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам.

Из приведенных положений не следует, что на участников общества может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам в случае непринятия мер по созыву собрания для принятия решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника или непринятия такого решения.

С учетом изложенного суд кассационной инстанции признал выводы судов первой и апелляционной инстанций о наличии правовых оснований для удовлетворения требований конкурсного управляющего в части привлечения участников должника к субсидиарной ответственности по обязательствам последнего основанными на неправильном применении норм материального права, что явилось основанием для отмены обжалуемых судебных актов в указанной части (постановление АС СЗО от 20.09.18 по делу № А56-59602/2012).

Так, конкурсный управляющий просил привлечь к субсидиарной ответственности по обязательствам должника — муниципального предприятия его учредителя — администрацию муниципального образования, также ссылаясь на неисполнение обязанности по подаче заявления о признании должника банкротом.

Суд первой инстанции, с которым согласился апелляционный суд, пришел к выводу об отсутствии оснований для привлечения учредителя к субсидиарной ответственности, отметив, что обязанность по подаче в суд заявления о признании должника банкротом имеется у руководителя муниципального предприятия, тогда как заявлено требование к учредителю.

Как указал суд, согласно положениям Закона о банкротстве в применимой к спорным отношениям редакции к лицам, на которых возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и подаче такого заявления, относятся руководитель должника — юридического лица, должник — индивидуальный предприниматель и ликвидационная комиссия (ликвидатор) должника — юридического лица.

Собственник имущества муниципального предприятия, а также его учредители в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве не относятся к субъектам ответственности за неисполнение обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве.

Согласно статье 15 Федерального закона от 14.11.02 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» непринятие собственником имущества унитарного предприятия решения о его ликвидации (реорганизации) при отрицательном значении чистых активов унитарного предприятия предоставляет кредиторам право потребовать прекращения или досрочного исполнения обязательств унитарным предприятием и возмещения убытков, но не привлечения собственника к субсидиарной ответственности по обязательствам предприятия.

Статья 61.12 и пункт 3.1 статьи 9 Закона о банкротстве, устанавливающие, в частности, обязанность собственника имущества должника — унитарного предприятия по принятию решения об обращении в арбитражный суд с заявлением должника, введены Законом № 266-ФЗ, в связи с чем не могут быть применены при рассмотрении данного спора, поскольку факты, на которые указывал конкурсный управляющий, объективно имели место в 2010 году.

АС СЗО отклонил доводы конкурсного управляющего о том, что при наличии признаков банкротства учредитель был обязан принять решение о подаче заявления должника в арбитражный суд, как основанные на неверном толковании норм Закона о банкротстве (постановление АС СЗО от 22.02.19 по делу № А21-9712/2013; определением ВС РФ от 05.06.19 № 307-ЭС17-16709(2) отказано в передаче дела для пересмотра).

Так, судами с применением положений статьи 61.11 Закона о банкротстве и разъяснений, данных в пункте 24 постановления № 53, был разрешен вопрос о солидарной ответственности лиц, последовательно исполнявших обязанности единоличного исполнительного органа общества, и соотношении ответственности номинального и фактического руководителей.

Конкурсный управляющий 20.02.18 обратился в арбитражный суд с заявлением, в котором просил привлечь контролирующих должника лиц — его бывшего директора О. и руководителя А. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника путем взыскания с них солидарно 1 693 492 руб. 92 коп.

Как было установлено судами, общество зарегистрировано в качестве юридического лица 27.08.07. С 18.12.12 по 22.01.15 его директором являлась О.; местом нахождения общества являлось место регистрации О.

В соответствии с решениями общего собрания участников общества от 22.01.15 в состав его участников включена компания; на нее же возложены функции единоличного исполнительного органа общества; изменено место нахождения общества на место, по которому также зарегистрировано 255 юридических лиц.

После смены руководителя и места нахождения общество не осуществляло финансово-хозяйственную деятельность, операции по расчетному счету должника не осуществлялись.

Компания также не осуществляла какую-либо деятельность и 17.04.18 по решению регистрирующего органа исключена из ЕГРЮЛ как недействующее юридическое лицо.

В обоснование своего требования конкурсный управляющий сослался на отсутствие документов бухгалтерского учета и отчетности общества, которые не были переданы ему ни компанией, ни О., в результате чего не удалось сформировать конкурсную массу и провести расчеты с единственным кредитором — ФНС, требование которой включено в третью очередь реестра.

Определением суда первой инстанции О. и А. привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам общества, с них солидарно в пользу должника взыскано 1 447 857 руб. 38 коп. исходя из непогашенной суммы требований кредиторов, в удовлетворении заявления конкурсного управляющего в остальной части отказано.

Апелляционный суд согласился с выводами суда первой инстанции.

Поскольку наличие оснований для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам общества конкурсный управляющий связывал с отсутствием документации должника, обязанность по передаче которой конкурсному управляющему возникла с 20.10.17 — даты открытия в отношении должника процедуры конкурсного производства, суды применили нормы Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ с учетом разъяснений, приведенных в пункте 24 постановления № 53.

При рассмотрении данного обособленного спора судами установлено, что документы бухгалтерского учета и (или) отчетности общества, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, конкурсному управляющему не были переданы, в результате чего формирование конкурсной массы оказалось невозможным.

Суды согласились с доводами конкурсного управляющего о том, что с учетом действий по смене руководителя и места нахождения общества в январе 2015 года, а также фактического прекращения деятельности должника до назначения компании руководителем должника последняя фактически являлась номинальным руководителем общества, что не освобождает А. как руководителя компании от ответственности за непринятие мер к получению документации от предыдущего руководителя должника и ее восстановлению.

Привлекая О. к субсидиарной ответственности по обязательствам общества, суды также исходили из отсутствия оснований полагать, что вся документация должника находится у компании, поскольку акты приема-передачи указанной документации при прекращении у О. полномочий директора общества и назначении компании руководителем должника не составлялись.

Приведенные в кассационной жалобе О. доводы о том, что она занимала должность директора общества до 20.01.15, то есть более чем за два года до принятия арбитражным судом к производству заявления о признании общества несостоятельным (банкротом) и после прекращения полномочий директора общества передала А. как руководителю назначенной на эту должность компании всю документацию должника, в связи с чем не может нести ответственность за отсутствие указанной документации, не были приняты судом кассационной инстанции.

Как отметил АС СЗО, судами установлено, что компания, назначенная единоличным исполнительным органом общества после прекращения у О. полномочий директора должника, являлась номинальным руководителем общества (постановление АС СЗО от 15.05.19 по делу № А21-2132/2017).

В другом деле АС СЗО отклонил приведенный в кассационной жалобе довод ответчика К. о том, что он являлся номинальным руководителем общества, которое с 2012 года не осуществляло какой-либо деятельности. Как отметил суд округа, судами первой и апелляционной инстанций установлено, что в 2016 году судом общей юрисдикции был рассмотрен иск к обществу; К. лично участвовал в рассмотрении спора, таким образом, как руководитель должника знал о наличии неисполненных обязательств, однако не предпринял каких-либо разумных мер по устранению признаков неплатежеспособности должника (постановление АС СЗО от 13.06.19 по делу № А56-67266/2017).

В следующем деле суды рассмотрели заявление конкурсного управляющего о привлечении бывшего руководителя В. и единственного участника должника Т. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в связи с тем, что в результате совершения руководителем и одобрения единственным участником подозрительных сделок кредиторам был причинен имущественный вред.

Суд первой инстанции частично удовлетворил требование, сославшись на положения Закона № 266-ФЗ.

Апелляционный суд согласился с выводами суда первой инстанции о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности единственного участника должника и его руководителя, указав, что в нарушение статьи 65 АПК РФ ответчиками не доказано, что они действовали исходя из обычных условий оборота, в пределах разумного предпринимательского риска.

АС СЗО отметил, что к спорным правоотношениям в части совершения сделок, которые впоследствии были признаны судом недействительными, применяются нормы Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ; несмотря на то что статья 10 Закона о банкротстве с 30 июля 2017 года утратила силу в связи с вступлением в силу Закона № 266-ФЗ, ответственность за вменяемые деяния не устранена (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ).

Довод Т. о том, что она являлась номинальным участником общества и не участвовала в принятии управленческих решений, отклонен судом кассационной инстанции с указанием следующего.

Судом установлено, что Т. на основании приказа о приеме работника на работу от 07.12.15 была принята на работу советником генерального директора. В материалы дела представлены срочный трудовой договор от 07.12.15, табели учета рабочего времени за период с декабря 2015 года по октябрь 2016 года, из которых следует, что Т. в указанный период работала у должника. Также она получала заработную плату, с которой исчислялись и уплачивались налоги, что подтверждается расчетными листами, справками о доходах физического лица за 2015–2016 годы.

В материалы дела представлено решение суда от 04.03.16 по другому делу, в соответствии с которым Т. как участник должника обращалась в суд с заявлением об оспаривании сделки должника, не одобренной общим собранием участников, влекущей для нее как участника должника неблагоприятные последствия. Также представлен протокол общего собрания участников должника от 31.03.15 об одобрении крупной сделки — договора аренды имущества, из которого следует, что Т. выступала в качестве участника общества и принимала участие в голосовании по указанному вопросу.

В нарушение статьи 65 АПК РФ Т. не представлено доказательств, свидетельствующих о том, что она формально входила в состав участников юридического лица, передоверила управление другому лицу на основании доверенности, принимала решения по указанию какого-либо лица, не имевшего формальных полномочий (постановление АС СЗО от 22.11.18 по делу № А05-2366/2016).

АС СЗО признал правильным вывод апелляционного суда об обоснованности довода ликвидатора К. о том, что она являлась номинальным ликвидатором, а руководство обществом осуществлял С.

Судами было установлено, что доказательства передачи С. первичной документации общества ликвидатору К. отсутствуют; К. была наделена полномочиями ликвидатора общества в период с 28.06.16 по 14.10.16, не имела возможности приступить к управлению обществом и непосредственно влиять на его деятельность (постановление АС СЗО от 26.10.18 по делу № А56-50588/2016).

В рамках дела о банкротстве конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении директора должника, единственного участника и его дочери К., занимавшей должности главного бухгалтера и заместителя генерального директора по общим вопросам, к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, ссылаясь на совершение ряда взаимосвязанных сделок, повлекших уменьшение активов должника. Суды удовлетворили требование частично в отношении директора и участника, в привлечении к субсидиарной ответственности дочери участника отказали ввиду недоказанности того, что она являлась контролирующим должника лицом.

Заявив требование о привлечении К. к субсидиарной ответственности, конкурсный управляющий сослался на положения статьи 61.10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 266-ФЗ, согласно которой возможность определять действия должника может достигаться в силу должностного положения, в частности замещения должности главного бухгалтера и заместителя директора по экономическим вопросам.

Поскольку обстоятельства, с которыми конкурсный управляющий связывал наступление ответственности, имели место в 2014 и 2015 годах, суды применили материальные нормы статей 2 и 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ и процессуальные нормы главы III.2 Закона о банкротстве.

Как посчитали суды первой и апелляционной инстанций, те факты, что К. является дочерью единственного участника общества, а также с 01.11.13 занимала должность главного бухгалтера, а с 16.06.14 — заместителя генерального директора по общим вопросам, не свидетельствуют о том, что она имела право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника.

Вопреки требованиям статьи 65 АПК РФ, в материалы обособленного спора конкурсным управляющим не были представлены достаточные и достоверные доказательства, подтверждающие, что К. осуществляла фактический контроль над деятельностью общества, давала руководителю общества обязательные для исполнения указания или иным образом определяла его действия.

АС СЗО признал обоснованным вывод суда первой инстанции об отсутствии оснований для привлечения К. к субсидиарной ответственности, поскольку конкурсным управляющим не было представлено допустимых доказательств, свидетельствующих о том, что К. являлась лицом, контролирующим должника.

При этом суд учел, что субсидиарная ответственность является экстраординарным механизмом защиты нарушенных прав кредиторов, поэтому по названной категории дел не может быть применен стандарт доказывания, применяемый в рядовых гражданско-правовых спорах. В частности, не любое подтвержденное косвенными доказательствами сомнение в наличии контроля должно толковаться против ответчика, такие сомнения должны быть достаточно серьезными, то есть ясно и убедительно с помощью согласующихся между собой косвенных доказательств подтверждать факт возможности давать прямо либо опосредованно обязательные для исполнения должником указания (постановление АС СЗО от 02.04.19 по делу № А42-233/2015).

Так, признан правомерным отказ в удовлетворении заявленного кредитором требования, поскольку, вопреки требованиям статьи 9 Закона о банкротстве, заявителем не были указаны ни срок обязанности подачи заявления о признании должника банкротом, ни размер неисполненных обязательств, возникших у должника после истечения срока, установленного Законом о банкротстве для обращения в суд с заявлением о признании должника несостоятельным (банкротом) (постановление АС СЗО от 22.03.19 по делу № А56-60177/2015).

В другом случае суды указали, что бывший руководитель не может нести предусмотренную за неподачу заявления о банкротстве должника субсидиарную ответственность по обязательствам должника, возникшим после прекращения полномочий руководителя.

АС СЗО признал правильным такой вывод, отметив, что пределы субсидиарной ответственности контролирующего должника лица ограничиваются периодом, в течение которого сохранялся соответствующий статус, в данном случае — периодом, в течение которого ответчик являлся руководителем должника (постановление АС СЗО от 06.02.19 по делу № А56-58878/2014).

Так, конкурсный управляющий должника обратилась в суд с заявлением, указав на неисполнение руководителем наступившей не позднее 01.05.17 обязанности по обращению в суд с заявлением о признании компании банкротом.

Суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что для привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности по обращению в суд с заявлением должника о признании его банкротом необходимо наличие неисполненных обязательств должника, возникших после истечения срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 Закона о банкротстве.

Суды установили, что единственным кредитором должника является банк, договор поручительства с которым заключен 10.08.15, и при этом конкурсный управляющий должника не доказала наличие у компании обязательств, возникших после появления признаков неплатежеспособности.

Как указал АС СЗО, приняв во внимание, что само по себе наличие просроченной задолженности по какому-либо обязательству основанием для обращения в арбитражный суд с заявлением должника о признании его банкротом не является, суды обоснованно не усмотрели оснований для привлечения руководителя к субсидиарной ответственности по обязательствам компании за неисполнение соответствующей обязанности (постановление АС СЗО от 29.03.19 по делу № А56-32914/2017).

В рамках дела о банкротстве компания-кредитор обратилась в суд с заявлением о привлечении бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности по обязательствам общества, ссылаясь на то, что генеральный директор П. был осведомлен о том, что по состоянию на 31.12.13 должник отвечал признаку неплатежеспособности, в связи с чем должен был обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом не позднее 31.01.14.

АС СЗО признал правомерными выводы судов о том, что снижение показателей до величин, указанных в финансовом анализе, само по себе недостаточно для вывода о возникновении у руководителя должника обязанности по обращению в суд с заявлением о признании должника банкротом в январе 2014 года и подача такого заявления являлась бы преждевременной; наличие кредиторской задолженности и судебных актов о ее взыскании не является безусловным основанием для вывода о наличии признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника в период, указанный кредитором в своем заявлении.

Как было установлено судами, в период с ноября 2013 года по октябрь 2015 года общество осуществляло строительство и ввод в эксплуатацию бесконтактной мойки. Приблизительная стоимость работ составила 6 900 000 руб. После их завершения должник продолжал осуществлять экономическую деятельность.

На основании данных финансового анализа должника от 20.09.16 суды установили рост коэффициента убыточности деятельности должника в период с 2013 по 2015 год; оценка соответствующих показателей с момента ввода в эксплуатацию производственного комплекса (автомойки) должника в октябре 2015 года в финансовом анализе отсутствует.

Вместе с тем суды учли, что в период с 2014 по 2016 год превышение кредиторской задолженности над дебиторской уменьшилось в три раза, а критическое изменение основных показателей экономической деятельности должника имело место в январе 2016 года.

Документально подтвержденных сведений о том, что к началу 2014 года у должника имелась значительная кредиторская задолженность в условиях явной недостаточности активов и наличия притязаний кредиторов, в материалы дела не представлено; в то же время в указанный период должник продолжал осуществлять экономическую деятельность.

АС СЗО согласился с выводом судов об отсутствии оснований для удовлетворения заявления компании в части привлечения бывшего руководителя к субсидиарной ответственности в силу пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве (постановление АС СЗО от 28.12.18 по делу № А56-16878/2016).

Конкурсный управляющий, считая, что с 20.12.15 должник обладал признаками несостоятельности, следовательно, соответствующее заявление должника должно было быть направлено в арбитражный суд не позднее 20.01.16, на основании статьи 9 Закона о банкротстве обратился с заявлением в арбитражный суд.

В удовлетворении требования отказано в связи с тем, что на дату, указанную управляющим в качестве даты наступления обязанности по обращению в суд с заявлением, должник признакам неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества не отвечал, поскольку однократная просрочка исполнения ежемесячного платежа по кредитному договору такие признаки создавать не может.

Суд округа также согласился с выводами судов о недоказанности заявителем наличия у общества по состоянию на 20.12.15 признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества в связи с однократностью просрочки исполнения ежемесячного платежа по кредитному договору и долгосрочностью кредитных обязательств (постановление АС СЗО от 19.03.19 по делу № А56-26837/2016).

В следующем случае ФНС полагала, что имеются основания для привлечения руководителя к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в связи с неисполнением им обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о банкротстве общества, которая, по мнению ФНС, возникла у него с 27.05.15. При этом ФНС ссылалась на положения статьи 61.12 Закона о банкротстве.

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что с 30.09.15 общество лишилось арендованного помещения салона красоты площадью 280 кв. м, в котором осуществляло свою основную деятельность, заключив договор субаренды двух кабинетов общей площадью 36,8 кв. м; с указанной даты обороты по расчетному счету сокращались; по состоянию на декабрь 2015 года у общества имелась задолженность перед банком по кредитному договору в размере 3 936 684 руб., а также другим кредитором в размере 4 508 469 руб. по актам выполненных работ от 14.04.15 и от 03.12.15.

С учетом изложенного суды указали, что руководитель должника к 01.01.16 объективно должен был выявить у общества признаки неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества и не позднее 01.02.16 обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом.

Поскольку ответчик не исполнил названную обязанность, суды пришли к выводу о наличии предусмотренных пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве оснований для его привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Признав, что указанный вывод сделан судами на основе полного, всестороннего и объективного исследования представленных при рассмотрении данного обособленного спора доказательств, АС СЗО отклонил содержащийся в кассационной жалобе ответчика довод о том, что дата возникновения у общества признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества определена судами произвольно (постановление АС СЗО от 07.03.19 по делу № А05-12737/2017).

Так, в рамках дела о банкротстве общества конкурсный управляющий 17.04.18 обратился в суд с заявлением о привлечении З. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, возникшим после 17.08.15.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления конкурсного управляющего исходя из недоказанности обстоятельств, свидетельствующих о критическом финансовом положении должника по состоянию на 17.07.15.

В кассационной жалобе конкурсный управляющий утверждал, что им доказаны все обстоятельства, свидетельствующие о необходимости привлечения З. к субсидиарной ответственности по правилам статьи 61.12 Закона о банкротстве в соответствии с разъяснениями, приведенными в пунктах 8, 9 и 12 постановления № 53.

Податель жалобы полагал, что анализ финансового состояния должника свидетельствует о недостаточности у него в 2015 году имущества для погашения требований кредиторов, не позднее 17.08.15 З. был обязан обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом.

Как заключил АС СЗО, в данном случае обстоятельства, которые конкурсный управляющий указал в качестве оснований для привлечения З. к субсидиарной ответственности, относятся к периоду действия Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ.

При исследовании совокупности обстоятельств дела следует учитывать, что обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель в рамках стандартной управленческой практики должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, упомянутых в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве.

Конкурсный управляющий в обоснование требования о привлечении руководителя к субсидиарной ответственности сослался на показатели бухгалтерского баланса должника за 2014 год, достоверность которых в установленном законом порядке под сомнение не поставлена.

Судами установлено, что финансовые результаты деятельности должника за 2014 год, а также факт принадлежности обществу в спорный период 1/4 доли в праве собственности на имущественный комплекс (земельный участок, здания, нежилые помещения), не свидетельствовали о недостаточности имущества должника для погашения требований кредиторов.

Суды указали на то, что имеющаяся непогашенная задолженность перед отдельным кредитором на определенный момент сама по себе не свидетельствует о наличии у должника признаков неплатежеспособности и не подтверждает обязанность его руководителя или участника по подаче соответствующего заявления в арбитражный суд.

Из пояснений лица, привлекаемого к ответственности, данных при рассмотрении спора и принятых судами во внимание, следует, что З., приступивший к исполнению обязанностей руководителя общества в июне 2015 года, приложил необходимые усилия для преодоления финансовых затруднений должника.

Так, в письме, полученном банком 02.11.15 и оставленном без ответа, З. сообщил банку о том, что нашел инвестора, предложившего полностью погасить кредиторскую задолженность общества при условии освобождения банком от залога имущественного комплекса должника. Пояснения З. лицами, участвующими в рассмотрении спора, не опровергнуты.

Суд кассационной инстанции нашел, что вывод судов об отсутствии оснований для привлечения руководителя к субсидиарной ответственности, предусмотренной пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве, является правильным (постановление АС СЗО от 27.02.19 по делу № А56-66862/2016).

В другом деле поданное 12.04.17 требование конкурсного управляющего на основании пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве удовлетворено в части привлечения бывшего временно исполняющего обязанности генерального директора должника к субсидиарной ответственности по обязательствам предприятия перед кредиторами, которые возникли после 29.11.11.

АС СЗО отклонил довод ответчика о том, что суды первой и апелляционной инстанций не учли принимавшиеся им меры по финансовому оздоровлению предприятия, в том числе меры по организации производства и поставку измерительных изделий в подразделения Министерства обороны Российской Федерации.

Как указал суд кассационной инстанции, достаточные доказательства того, что ответчик как руководитель предприятия выполнял экономически обоснованный план преодоления финансовых затруднений и добросовестно рассчитывал на преодоление таких затруднений в разумный срок, при рассмотрении данного обособленного спора в суде первой инстанции не были представлены, в связи с чем суд правомерно не усмотрел оснований для освобождения от субсидиарной ответственности, предусмотренной пунктом 2 статьи 10 Закона о банкротстве (постановление АС СЗО от 06.02.19 по делу № А56-58878/2014).

В следующем деле в удовлетворении требования отказано, поскольку руководитель общества не был обязан обращаться в суд с заявлением о признании должника банкротом в связи с наличием дебиторской задолженности, достаточной для исполнения обязательств перед всеми кредиторами.

Принимая во внимание указанную конкурсным управляющим дату, не позднее которой руководитель должен был обратиться в суд с заявлением о признании общества несостоятельным (банкротом) — 31.10.14, спор разрешен на основании пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ.

Судом установлено, что, несмотря на наличие неисполненных обязательств перед своими кредиторами по причине неоплаты работ, выполненных обществом по договору, последнее продолжало осуществлять текущую деятельность, прибыль от которой позволяла рассчитаться с кредиторами, а предприятие имело возможность продолжить свое существование.

Признавая верными означенные выводы судов, АС СЗО применил разъяснения, данные в пункте 1 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.13 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее — постановление № 62), согласно которым директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска (постановление АС СЗО от 29.01.19 по делу № А56-18956/2016).

В следующем деле кредитор, обращаясь в арбитражный суд с заявлением о привлечении генерального директора общества к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, ссылался на непередачу конкурсному управляющему документации должника, в результате чего формирование конкурсной массы и проведение расчетов с кредиторами затруднено. Требование удовлетворено; производство по обособленному спору приостановлено до окончания расчетов с кредиторами.

Поскольку наличие оснований для привлечения Г. к субсидиарной ответственности по обязательствам общества заявитель связывал с отсутствием документации должника, обязанность по передаче которой конкурсному управляющему возникла с 09.11.17 — даты открытия в отношении общества процедуры конкурсного производства, суды первой и апелляционной инстанций применили положения, предусмотренные подпунктом 2 пункта 2 и пунктом 4 статьи 61.11 Закона о банкротстве, а также разъяснения, приведенные в пункте 19 постановления № 53.

Судами было установлено, что документы бухгалтерского учета и (или) отчетности общества, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, конкурсному управляющему не были переданы, в результате чего формирование конкурсной массы и проведение расчетов с кредиторами оказались невозможными.

Поскольку доказательства, подтверждающие наличие оснований для освобождения Г. от субсидиарной ответственности по обязательствам общества в соответствии с пунктом 10 статьи 61.11 Закона о банкротстве, не были представлены, суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о наличии правовых оснований для удовлетворения заявленных требований.

Приведенный в кассационной жалобе Г. довод о том, что кредитор, заявивший требование о привлечении к субсидиарной ответственности, не представил доказательств фактического существования и наличия у Г. документов и материальных ценностей общества, не принят судом кассационной инстанции с учетом разъяснений, данных в пункте 24 постановления № 53.

Согласно разъяснениям, приведенным в абзаце четвертом пункта 24 постановления № 53, лицо, обратившееся в суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности, должно представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.

Как следует из разъяснений, содержащихся в абзаце шестом пункта 24 постановления № 53, под существенным затруднением проведения процедур банкротства понимается в том числе невозможность выявления всего круга лиц, контролирующих должника, его основных контрагентов, а также:

невозможность определения основных активов должника и их идентификации;

невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы;

невозможность установления содержания принятых органами должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов.

АС СЗО признал соответствующим фактическим обстоятельствам дела вывод судов о том, что кредитор в достаточной степени обосновал наличие существенных затруднений в проведении в отношении общества процедуры конкурсного производства, вызванных отсутствием документации должника.

В абзаце пятом пункта 24 постановления № 53 разъяснено, что привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названную презумпцию, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

Такие доказательства при рассмотрении данного обособленного спора Г. не были представлены.

Довод Г. о том, что он не получал требований от конкурсного управляющего о передаче документации общества, также отклонен АС СЗО; положения пункта 2 статьи 126 Закона о банкротстве не связывают необходимость исполнения обязанности по передаче документации, материальных и иных ценностей конкурсному управляющему с получением соответствующего требования — основанием для возникновения такой обязанности является сам факт утверждения конкурсного управляющего в деле о банкротстве должника (постановление АС СЗО от 23.05.19 по делу № А56-4849/2017).

В аналогичном случае АС СЗО также не принял приведенный в кассационной жалобе довод ответчика о том, что непредставление обществом бухгалтерской отчетности в налоговый орган не может быть признано основанием для привлечения бывшего руководителя К. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, поскольку основанием для привлечения к субсидиарной ответственности по обязательствам должника послужило то обстоятельство, что документы бухгалтерского учета и (или) отчетности общества, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, конкурсному управляющему не были переданы, в результате чего формирование конкурсной массы оказалось невозможным (постановление АС СЗО от 13.06.19 по делу № А56-67266/2017).

Так, суды, отказывая в удовлетворении требования конкурсного управляющего, возложили на него бремя доказывания невозможности формирования конкурсной массы в отсутствие документации должника.

При этом суды исходили из недоказанности того, что непередача документов должника конкурсному управляющему явилась препятствием для формирования конкурсной массы.

Как указал АС СЗО, суды не учли следующее.

Ответственность, предусмотренная абзацем четвертым пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве, соотносится с нормами об ответственности руководителя за организацию бухгалтерского учета в организациях, соблюдение законодательства при выполнении хозяйственных операций, организацию хранения учетных документов, регистров бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности и обязанностью руководителя должника предоставить конкурсному управляющему бухгалтерскую документацию в силу абзаца второго пункта 2 статьи 126 Закона о банкротстве.

Данная ответственность направлена на обеспечение надлежащего исполнения руководителем должника указанных обязанностей, защиту прав и законных интересов лиц, участвующих в деле о банкротстве, через реализацию возможности сформировать конкурсную массу должника, в том числе путем предъявления к третьим лицам исков о взыскании долга, исполнении обязательств, возврате имущества из чужого незаконного владения и оспаривания сделок должника.

В пункте 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в настоящее время — подпункт 2 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве) закреплена презумпция наличия причинно-следственной связи между несостоятельностью должника и действиями (бездействием) контролирующего лица при непередаче им документов бухгалтерского учета и (или) отчетности, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

В рассматриваемом случае конкурсный управляющий дал суду пояснения относительно того, какие затруднения возникли вследствие ненадлежащего исполнения бывшим руководителем М. обязанности по передаче документации. Так, управляющий обращал внимание на то, что в бухгалтерском балансе должника за 2014 год в составе его активов отражена дебиторская задолженность на сумму 2 948 000 руб., а также доходные вложения и материальные ценности на сумму 36 074 000 руб. Однако руководитель должника не представил ни баланс за 2015 год, ни первичные документы, обосновывающие дебиторскую задолженность и материальные ценности. Это не позволило проследить изменения, касающиеся размера дебиторской задолженности, осуществить мероприятия по ее взысканию, а также принять меры к поиску имущества.

Как отметил АС СЗО, доводы конкурсного управляющего соответствовали условиям упомянутой презумпции и бремя их опровержения в силу статьи 65 АПК РФ, а также разъяснений, приведенных в пункте 24 постановления № 53, перешло на М.

Поскольку наличие документов бухгалтерского учета и (или) отчетности у руководителя должника предполагается и является обязательным требованием закона, то именно единоличный исполнительный орган обязан представлять доказательства причин, объективно препятствовавших осуществлению передачи документации.

При этом невыполнение требования закона о предоставлении первичных бухгалтерских документов или отчетности приравнивается к их отсутствию.

По мнению суда кассационной инстанции, суды необоснованно возложили на конкурсного управляющего бремя доказывания невозможности формирования конкурсной массы в отсутствие документации общества и не учли, что такая невозможность презюмируется в отсутствие доказательств обратного.

Действуя добросовестно и разумно как лицо, контролировавшее деятельность общества, М. должен был обеспечить сохранность и надлежащую передачу всей документации конкурсному управляющему.

Исполнение данной обязанности бывшим руководителем должника суды не проверили должным образом и не установили.

Суды необоснованно указали, что на конкурсного управляющего возлагается обязанность опровергнуть пояснения М. о передаче документации общества 12.08.16 на складе компании представителю временного управляющего.

В материалы дела не представлены какие-либо доказательства того, что такая передача документов действительно состоялась. Информацию об основаниях хранения документации общества на складе компании при наличии у должника недвижимого имущества, в том числе зданий, а также о передаче документов представителю временного управляющего, притом что в процедуре наблюдения обязанность по обеспечению сохранности документов остается на руководителе должника, М. не раскрыл (постановление АС СЗО от 11.09.18 по делу № А42-4534/2015).

Так, указал АС СЗО, именно на бывшего руководителя правомерно возложено бремя представления доказательств того, что его действия (бездействие) не привели к невозможности формирования конкурсной массы должника и расчетов с кредиторами.

Довод ответчика о выемке документации 02.09.14 по месту его жительства правомерно был отклонен апелляционным судом как противоречащий статье 50 Закона об ООО, сведениям из ЕГРЮЛ о месте нахождения юридического лица и его единоличного исполнительного органа, адрес которого в ходе процедур банкротства не менялся.

Поскольку за хранение и ведение бухгалтерского учета и отчетности в силу пункта 1 статьи 7 Федерального закона от 06.12.11 № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете» (далее — Закон о бухгалтерском учете) и пункта 101 Положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации, утвержденного приказом Министерства финансов Российской Федерации от 29.07.98 № 34-н, ответственен единоличный исполнительный орган, ответчик был вправе с разрешения и в присутствии представителей органов, проводящих изъятие документов, снять с них копии с указанием основания и даты изъятия. Кроме того, в представленной в материалы дела копии протокола обыска (выемки) отсутствует перечень документов, изъятых у общества (постановление АС СЗО от 25.12.18 по делу № А56-38600/2013).

АС СЗО признал правомерным отклонение судом апелляционной инстанции ссылки бывшего руководителя на то, что он передал всю документацию конкурсному управляющему в коробках без составления описи, указав, что именно руководитель должен представить надлежащие доказательства того, что все необходимые документы были переданы конкурсному управляющему. Являясь контролирующим должника лицом, ответчик принял на себя риск возможных негативных последствий передачи документов без соответствующей проверки и составления описи (постановление АС СЗО от 16.11.18 по делу № А42-5574/2017).

Так, с учетом норм абзаца четвертого пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве и пункта 1 статьи 7 Закона о бухгалтерском учете АС СЗО указал, что ответчики как участники компании не являются лицами, на которых возложена обязанность по организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета, в связи с чем они не могут быть привлечены к субсидиарной ответственности на основании абзаца четвертого пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в связи с отсутствием документов бухгалтерского учета и (или) отчетности должника (постановление АС СЗО от 31.01.19 по делу № А56-81551/2015).

В другом деле АС СЗО применительно к новым положениям Закона о банкротстве также заключил, что в силу пункта 4 статьи 61.11 Закона о банкротстве учредитель общества, не являвшийся руководителем должника и не принимавший на себя обязанности по организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника, не может быть привлечен к субсидиарной ответственности по названному основанию (постановление АС СЗО от 16.11.18 по делу № А42-5574/2017).

Между тем АС СЗО признал правомерным вывод судов первой и апелляционной инстанций о привлечении к субсидиарной ответственности Ш. — единственного участника общества, который 13.09.13 купил долю 100% в уставном капитале общества, о чем 30.12.13 внесена запись в ЕГРЮЛ, однако не принял все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации (не проявил ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась).

Доводы Ш. о том, что обязанность по организации ведения бухгалтерского учета и хранению документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника на него не возлагалась, отклонены с учетом положений статьи 6, пункта 1 статьи 7, статьи 13 Закона о бухгалтерском учете, пункта 4 статьи 32, статей 40 и 50 Закона об ООО.

Ш. как контролирующее должника лицо не только не принял мер по назначению руководителя общества, но и, приобретя долю 100% в уставном капитале общества, не предпринял мер по получению документов у бывшего директора и учредителя.

Как отметил АС СЗО, представленный в материалы дела акт осмотра нежилого здания и территории от 27.11.13 не может служить доказательством того, что Ш. как единственным участником общества на протяжении длительного периода времени были предприняты меры к сбору информации о финансовом состоянии общества как путем направления запросов в налоговый орган — с целью получения налоговой отчетности, информации о наличии задолженности по обязательным платежам, так и в банк — с целью установления дебиторов и кредиторов общества.

Довод Ш. о том, что предыдущий руководитель не передал ему документацию и материальные ценности должника, отклонен АС СЗО в соответствии с разъяснениями, данными в пункте 24 постановления № 53, поскольку добросовестный и разумный руководитель обязан совершить действия по истребованию документации у предыдущего руководителя (постановление АС СЗО от 22.03.19 по делу № А21-6548/2015).

В следующем деле АС СЗО оставил без изменения судебные акты первой и апелляционной инстанций о частичном удовлетворении требования ФНС о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника его участников, которые назначили директором должника лицо, фактически не осуществлявшее руководство должником, что привело к банкротству последнего.

Дело о банкротстве общества было возбуждено по заявлению ФНС 20.03.15.

Решением суда от 09.06.15 общество признано несостоятельным (банкротом) по упрощенной процедуре банкротства отсутствующего должника.

При повторном рассмотрении (после отмены ранее вынесенного судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам) определением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляционным судом, было частично удовлетворено заявление конкурсного управляющего о солидарном привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам общества его участников — ООО и АО.

Как было установлено судами, по состоянию на 21.05.12 каждый из ответчиков владел долей в уставном капитале общества в размере 50%.

Названные участники 21.05.12 подписали протокол № 29, в котором отражено увеличение уставного капитала общества с 10 000 руб. до 14 000 руб. за счет вклада гражданина К., после чего доли участников общества распределились следующим образом: АО — 35,7%, ООО — 35,7%, К. — 28,6%. Согласно протоколу К. назначен директором общества.

Вступившим в законную силу судебным актом от 22.09.17, вынесенным по результатам рассмотрения обособленного спора по привлечению К. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, было установлено, что подпись от имени К. в протоколе № 29 ему не принадлежит, участия в деятельности общества он никогда не принимал.

Основания для привлечения ООО и АО к субсидиарной ответственности по обязательствам должника конкурсный управляющий усматривала в том, что указанные лица как участники общества назначили директором общества К., который фактически руководство должником не осуществлял, что привело к прекращению деятельности общества, его банкротству, а ввиду непередачи конкурсному управляющему документов, касающихся финансово-хозяйственной деятельности должника, — к невозможности формирования конкурсной массы.

Частично удовлетворяя заявление конкурсного управляющего, суды признали действия участников по назначению директора недобросовестными, установив, что они не могли не знать о том, что передача части долей в уставном капитале должника директору и назначение его руководителем носит мнимый характер.

Как указал АС СЗО, в соответствии с пунктом 1 статьи 7 Закона о бухгалтерском учете обязанность по организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета возложена на руководителя экономического субъекта, каковыми ООО и АО действительно не являются. Вместе с тем ООО и АО как контролирующие должника лица не только не приняли мер по назначению руководителя общества, напротив, назначили на эту должность К., заведомо зная, что реальных действий по управлению обществом он осуществлять не будет, и не ожидая от него таких действий.

При таком положении, указал АС СЗО, суды правомерно возложили на участников должника ответственность за последствия отсутствия документов бухгалтерского учета и бухгалтерской (финансовой) отчетности последнего (постановление АС СЗО от 15.11.18 по делу № А21-11232/2014).

Распределение бремени доказывания без учета презумпции, предусмотренной подпунктом 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, повлекло отмену судебных актов и направление дела на новое рассмотрение, поскольку бывшими руководителями не представлены доказательства, опровергающие, что в результате спорных сделок произошло такое снижение активов, которое осложнило или сделало невозможным хозяйственную деятельность должника, в то время как конкурсный управляющий ссылался на заключение бывшими руководителями сделок, приведших к ухудшению финансового положения должника и банкротству последнего (постановление АС СЗО от 21.02.19 по делу № А52-287/2016).

Неверное распределение бремени доказывания также повлекло отмену судебных актов судом кассационной инстанции и направление дела на новое рассмотрение в отношении доверительного управляющего и ликвидатора должника по спору о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в связи с причинением имущественного вреда кредиторам.

Конкурсный управляющий 09.06.18 обратился в суд с заявлением, в котором просил привлечь пятерых лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам общества, взыскать с них солидарно 56 189 976 руб. 21 коп.

Как было установлено судами, единственным учредителем и генеральным директором общества являлся К. В., умерший в апреле 2014 года; его наследники — супруга К. Ю. и сын К. Д.

На основании договора доверительного управления от 17.04.14 в период с 28.04.14 по 14.11.14 полномочия единоличного исполнительного органа должника осуществлял К. М.

Наследники 16.10.14 приняли решение о ликвидации общества, назначили ликвидатором П.

Наследники являются также дочерью и внуком учредителя и генерального директора компании К. С.

Конкурсный управляющий, обращаясь в суд, указал на заинтересованность компании по отношению к должнику и просил привлечь названных лиц к субсидиарной ответственности за причинение вреда имущественным правам кредиторов должника.

Заявитель утверждал, что в период действия договора доверительного управления К. М., являвшийся также генеральным директором общества, совершал сделки, направленные на вывод активов последнего, в том числе и с компанией.

В период ликвидации общества П. от его имени и компания в лице К. С. подписали акт зачета взаимных требований, и эта сделка впоследствии признана судом недействительной.

По утверждению конкурсного управляющего, действия К. М. и П. не отвечали критериям добросовестности и разумности. Кроме того, П. не передала конкурсному управляющему документацию должника.

Как полагал конкурсный управляющий, К. Ю., К. Д. и К. С. также контролировали деятельность должника и подлежат привлечению к субсидиарной ответственности в связи с тем, что после наступления объективного банкротства должника они совершили действия, существенно ухудшившие финансовое положение должника.

Суд первой инстанции, руководствуясь положениями главы III.2 Закона о банкротстве, сделал вывод о недоказанности заявителем оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.

Апелляционный суд согласился с выводами суда первой инстанции.

Суды установили, что заявление конкурсного управляющего подано в суд после 1 июля 2017 года, и пришли к выводу о том, что оно подлежало рассмотрению в порядке, установленном главой III.2 Закона о банкротстве.

Суд кассационной инстанции указал, что заявление конкурсного управляющего подлежало рассмотрению по правилам статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ, поскольку обстоятельства, на которые ссылался заявитель в качестве оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, имели место до 1 июля 2017 года.

При этом АС СЗО признал обоснованными выводы судов о том, что К. Ю., К. Д. и К. С. не могут быть отнесены к контролирующим должника лицам, поскольку доказательства того, что в рассматриваемый период К. Ю. и К. Д. могли давать и давали подлежащие обязательному исполнению указания доверительному управляющему, в материалы дела не представлены; в 2014 году К. Д. являлся несовершеннолетним.

Между тем, заключил АС СЗО, полностью отказывая в удовлетворении заявления о привлечении К. М. и П. к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, суды не учли следующее.

В пункте 16 постановления № 53 разъяснено, что неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом (фирмой-однодневкой и т. п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т. д.

В качестве основания для привлечения к субсидиарной ответственности доверительного управляющего долей в уставном капитале и бывшего руководителя общества К. М. конкурсный управляющий указал на совершение К. М. сделок, в том числе признанных недействительными, в результате которых уменьшился объем активов общества.

Конкурсный управляющий также приводил доводы о непринятии К. М. мер к взысканию дебиторской задолженности с контрагентов общества.

В обоснование ответственности ликвидатора общества П. конкурсный управляющий сослался на подписание ею 31.12.14 акта зачета взаимных требований с компанией (названная сделка впоследствии признана судом недействительной), а также указал, что П. не исполнила обязанность по передаче конкурсному управляющему документации должника, несмотря на вынесенное 16.10.15 по данному делу определение об обязании ее совершить такие действия.

Как указал АС СЗО, суды не дали надлежащую оценку этим доводам конкурсного управляющего, которые соответствовали условиям упомянутой презумпции, и бремя их опровержения в силу статьи 65 АПК РФ, а также разъяснений, приведенных в пункте 16 постановления № 53, перешло на К. М. и П.

Суды первой и апелляционной инстанций неверно распределили бремя доказывания, необоснованно освободив названных лиц от доказывания правомерности совершенных ими действий (постановление АС СЗО от 21.05.19 по делу № А56-61019/2014).

В другом случае суды первой и апелляционной инстанций, применив означенную презумпцию, заключили, что неисполнение обязанности по передаче документов существенно затруднило проведение процедуры банкротства общества, повлекло невозможность выявления дебиторов должника, определения основных активов должника и их идентификации, выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, а также установления содержания принятых органами должника решений. АС СЗО оставил судебные акты без изменения (постановление АС СЗО от 02.04.19 по делу № А56-52486/2015).

АС СЗО оставил без изменения судебные акты, которыми по заявлению конкурсного управляющего солидарно привлечены к субсидиарной ответственности два бывших руководителя должника в связи с непринятием мер по взысканию дебиторской задолженности.

Суды руководствовались положениями статей 61.11, 61.12 Закона о банкротстве и исходили из того, что применительно к положениям пункта 2 статьи 401 и пункта 2 статьи 1064 ГК РФ отсутствие вины доказывается лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.

Как было установлено судами, Б. являлся генеральным директором общества в период с 25.07.11 по 31.03.15, Н. — с 31.03.15 по дату признания общества несостоятельным (банкротом).

По состоянию на 31.12.11 общество располагало дебиторской задолженностью в размере 191 098 075 руб. 39 коп.; 31.12.15 Н. принято решение о списании дебиторской задолженности в размере 170 369 969 руб. 01 коп.

Поскольку сведений о судьбе оставшейся дебиторской задолженности в размере 20 728 106 руб. 29 коп. Б. и Н. не предоставили, равно как и сведений об обстоятельствах, объективно препятствовавших взысканию данной задолженности, суд первой инстанции, с которым согласился апелляционный суд, удовлетворил требование конкурсного управляющего.

Суд кассационной инстанции указал на применение в данном случае пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве и признал правильным применение разъяснений, данных в пункте 3 постановления № 53, согласно которым при привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в части, не противоречащей специальным положениям Закона о банкротстве, подлежат применению общие положения глав 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда.

АС СЗО признал верным вывод судов о наличии правовых оснований для удовлетворения заявления конкурсного управляющего.

Содержащийся в кассационной жалобе Б. и Н. довод о том, что непринятие мер по взысканию дебиторской задолженности не могло привести к банкротству общества, в связи с чем основания для привлечения их к субсидиарной ответственности по обязательствам должника отсутствуют, не принят судом кассационной инстанции.

Как отметил АС СЗО, суды исходили из того, что размер оставшейся дебиторской задолженности достаточен для погашения задолженности общества перед кредитором — трестом; каждый из бывших руководителей должника располагал возможностью погашения задолженности перед трестом, в том числе путем передачи ему в качестве отступного требований к дебиторам общества.

Довод подателей кассационной жалобы о том, что суды должны были разграничить ответственность Б. и Н. с учетом периодов, на протяжении которых каждый из них исполнял обязанности генерального директора общества, также отклонен, поскольку согласно положениям пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия нескольких контролирующих должника лиц, то такие лица отвечают солидарно (постановление АС СЗО от 23.10.18 по делу № А56-26823/2016; определением ВС РФ от 10.01.19 № 307-ЭС18-26391 отказано в передаче дела для пересмотра).

В следующем случае АС СЗО оставил без изменения судебные акты об удовлетворении требования конкурсного управляющего на основании пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве.

Требование было удовлетворено за счет руководителя, который заключал от лица должника сделки по приобретению требований кредиторов к обществу, находящемуся в состоянии объективного банкротства, на условиях 100%-ной предоплаты при сомнительной ликвидности приобретаемых прав требования.

Как указал АС СЗО, довод о превышении активов должника над его пассивами в рассматриваемый период обоснованно отклонен судами, указавшими, что активы должника сформированы исключительно дебиторской задолженностью фирмы (постановление АС СЗО от 15.05.19 по делу № А56-25063/2017).

В деле о банкротстве гражданина кредиторы заявили требование о привлечении физического лица (отца) к субсидиарной ответственности по обязательствам должника (сына), ссылаясь на то, что совершение должником (дарителем) договора дарения доли в праве общей долевой собственности на квартиру при наличии в действиях сторон сделки злоупотребления правом привело к исключению возможности обратить взыскание на спорное имущество должника.

Суды отказали в удовлетворении требования в связи с тем, что одаряемый не является контролирующим должника лицом и не может быть привлечен к субсидиарной ответственности.

Оставляя судебные акты первой и апелляционной инстанций без изменения, АС СЗО указал, что к спорным правоотношениям, связанным с договором дарения от 31.10.13, применяются нормы абзаца тридцать второго статьи 2 и пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве в редакции Закона № 134-ФЗ (постановление АС СЗО от 27.11.18 по делу № А05-2736/2016).

Судом кассационной инстанции оставлены без изменения определение суда первой инстанции и постановление апелляционного суда. Суд первой инстанции по причине того, что заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в арбитражном суде (пункт 1 части 1 статьи 127.1 АПК РФ), отказал в принятии заявления одного физического лица о привлечении двух других физических лиц к субсидиарной ответственности как лиц, контролирующих должника — индивидуального предпринимателя.

В обоснование кассационной жалобы заявитель утверждал, что с учетом общих правил о действии закона во времени (пункт 1 статьи 4 ГК РФ) применению подлежат нормы статьи 10 Закона о банкротстве в редакции, действовавшей в период возникновения обстоятельств, являющихся основанием для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности, что согласуется с правовой позицией, изложенной в пункте 2 информационного письма № 137.

Отклоняя доводы подателя кассационной жалобы, суд округа указал следующее.

В соответствии с частью 1 статьи 223 АПК РФ и статьей 32 Закона о банкротстве дела о несостоятельности (банкротстве) рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным АПК РФ, с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства).

Согласно пункту 1 части 1 статьи 127.1 АПК РФ судья отказывает в принятии искового заявления, заявления, если исковое заявление, заявление не подлежат рассмотрению и разрешению в арбитражном суде. В соответствии с пунктом 1 статьи 213.1 Закона о банкротстве отношения, связанные с банкротством граждан и не урегулированные главой Х, регулируются главами I–III.1, VII, VIII, параграфом 7 главы IX и параграфом 2 главы XI Закона о банкротстве.

Принимая во внимание вышеизложенное, установив, что Законом о банкротстве не предусмотрено рассмотрение заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих должника в рамках дел о банкротстве физических лиц либо индивидуальных предпринимателей, суды пришли к выводу, что означенное заявление не может быть принято к производству суда (постановление Арбитражного суда Московского округа от 24.07.18 по делу № А40-114805/15).