— Вот видишь, Виллем, он признался, что не знает закона, а сам при этом утверждает, что невиновен.
— Ты совершенно прав, но ему ничего не объяснишь...
Франц Кафка. Процесс
Государственная программа Российской Федерации «Развитие внешнеэкономической деятельности», утвержденная постановлением Правительства Российской Федерации от 15.04.14 № 3301, определяет, что одной из основных целей государственной политики России является «двустороннее, региональное и многостороннее экономическое сотрудничество Российской Федерации с иностранными государствами». Безусловно, любые формы такого сотрудничества (экспортно-импортные операции, трансграничные кредитно-финансовые и инвестиционные отношения и т. д.) предполагают расширение участия иностранных экономических агентов на внутренних рынках России. При этом национальный законодатель неизбежно сталкивается с необходимостью совершенствования и развития гражданского и коллизионного законодательства, в том числе посредством гармонизации нормативной основы отдельных гражданско-правовых институтов. В современный период одним из гражданско-правовых институтов, гармонизация и унификация которого вызывают наибольшие затруднения на практике, является институт гражданско-правовой ответственности, и в первую очередь нормы об основаниях освобождения от нее2. В то же время специфика трансграничных гражданско-правовых отношений состоит не только в возможности применения норм иностранного права национальным юрисдикционным органом, но и в том, что такие отношения наполняются особым материально-правовым содержанием, нетипичным для внутреннего гражданского оборота.1Собрание законодательства Российской Федерации. 2014. № 18 (часть IV). Ст. 2174.2См.: Ерпылева Н. Ю. Международное частное право: Учебник для вузов / Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. С. 435; Briggs A. Private International Law in Myanmar. Oxford, 2015. P. 74.
Так, только в международной коммерческой практике реализуется принцип извинительного незнания иностранного закона3. Как отмечал дореволюционный цивилист и процессуалист Е. В. Васьковский, содержание данного принципа составляет императивное правило, в силу которого незнание иностранного закона либо неверное его толкование нерезидентом, признанное имеющим извинительный характер, выступает в качестве основания освобождения от гражданско-правовой ответственности4. Вместе с тем, несмотря на расширение внешнеэкономической деятельности резидентов Российской Федерации, современное российское законодательство не обеспечивает достаточный уровень правового регулирования отношений, связанных с освобождением от гражданско-правовой ответственности по данному основанию. Кроме того, в доктрине международного частного и гражданского права России вплоть до настоящего времени не определена правовая природа извинительного незнания иностранного закона. Российские исследователи, к сожалению, довольно редко обращаются к вопросам объективных факторов извинительного незнания иностранного закона, а также особенностей его функционирования в фактическом составе гражданского правоотношения. Однако именно данные проблемы, по мнению американского автора H. P. Glenn, являются ключевыми при решении вопроса об освобождении от ответственности в связи с извинительным незнанием иностранного закона5.3Для целей настоящей работы категорию «закон» следует понимать в аспекте международного частного права, то есть как правовую систему конкретного государства. См.: Богуславский М. М. Международное частное право: Учебник. 7-е изд., перераб. и доп. М.: Норма, ИНФРА-М, 2016. С. 51.4Васьковский Е. В. Учебник гражданского права / Науч. ред. В. С. Ем. М.: Статут, 2003. С. 158.5Glenn H. P. The Cosmopolitan State. Oxford University Press, 2013. P. 248.
В связи с вышеизложенным следует особо подчеркнуть, что в теории и практике зарубежного права вышеназванным вопросам уделяется особое внимание. Так, одним из первых исследований, в котором подробно рассматривались вопросы освобождения от гражданско-правовой ответственности вследствие извинительного незнания иностранного закона, стала работа английских ученых J. Jeremie и J. Reddie, посвященная местным законам и обычаям о. Маврикий, изданная в 1835 году6. Кроме того, федеративное устройство ряда зарубежных стран и, как следствие, значительные различия в региональных законах, способствовали развитию доктрины и практики освобождения от гражданско-правовой ответственности в связи с извинительным незнанием иностранного закона. Данные факты свидетельствуют о том, что исследование извинительного незнания иностранного закона как основания освобождения от гражданско-правовой ответственности с позиции правовой компаративистики является актуальным как в научно-теоретическом, так и в прикладном аспекте.6См.: Jeremie J., Reddie J. Recent Events at Mauritius. London: Harchard and Son, 167; and J. & A. Arch, 61, Cornhill. 1835. P. 148–170.
Институт гражданско-правовой ответственности относится к числу древнейших институтов гражданского права. И. Б. Новицкий отмечал, что еще в римском праве «нарушение... прав и интересов отдельных частных лиц... порождало обязательство лица, совершившего деликт, уплатить потерпевшему штраф или... возместить убытки»7. По выражению О. С. Иоффе, в современном гражданском праве ответственность является одним из основных инструментов, обеспечивающих «должное осуществление субъективного права»8 участниками частноправовых отношений, представляющих собой «одно из средств защиты гражданских прав и воздействия на нарушителей обязанностей»9. Указанные свойства гражданско-правовой ответственности обусловливают ее во многом публично-властную природу, основанную на государственном принуждении должника во внедоговорном обязательстве к совершению каких-либо действий, принудительном ограничении его прав или возложении на него дополнительных гражданско-правовых обязанностей. Вместе с тем эффективность гражданско-правовой ответственности обусловливается балансом интересов кредитора и должника, который достигается путем закрепления в законодательстве оснований освобождения от данного вида ответственности. В области международных частноправовых отношений одним из таких оснований является извинительное незнание иностранного закона.7Новицкий И. Б. Основы римского гражданского права. М.: Зерцало, 2007. С. 220.8Иоффе О. С. Обязательственное право. М.: Юридическая литература, 1975. С. 95.9Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001. С. 298.
Анализ законодательства, а также гражданско-правовой доктрины и практики российских судов позволяет выделить три основные концепции извинительного незнания иностранного закона: негаторную, сингулярную и позитивную.
Негаторная концепция базируется на отрицании самой возможности незнания какого-либо закона, в том числе и иностранного, поскольку действующее право, во-первых, основано на общепризнанных принципах (законности, справедливости и так далее), а во-вторых, установлено государством, воля которого не может противоречить данным принципам. Исходя из этого представители данной концепции указывают, что освободить лицо от гражданско-правовой ответственности в связи с незнанием иностранного закона невозможно. Так, И. В. Михайловский отмечает: «Закон — юридическая норма, сущностным материальным признаком которой является его согласованность с известными объективными началами, незнание которой поэтому в принципе исключается»10. Сходной позиции придерживался и Г. Ф. Шершеневич, считавший, что знание закона (как акта воли государства) предполагалось одинаково для российских и иностранных лиц, которые не могли избежать ответственности, ссылаясь на незнание российского права11. Указанный подход к рассматриваемой проблеме разделял советский ученый В. П. Грибанов12.10Михайловский И. В. Очерки философии права. Т. 1. Томск, 1914. С. 288.11Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Вып. 2. М., 1911. С. 411, 413.12См.: Грибанов В. П. Ответственность за нарушение гражданских прав и обязанностей: Пособие для слушателей. М.: Знание, 1973. С. 67.
Следует подчеркнуть, что социологические опросы, проведенные среди российских судей в 2016 году, свидетельствуют о том, что большинство представителей судейского сообщества Российской Федерации придерживаются данной концепции. Так, 29% судей считают, что знание закона составляет безусловную обязанность человека и гражданина; 35% — что факт опубликования нормативно-правового акта создает неопровержимую презумпцию его знания как российским, так и иностранным лицом; 12% респондентов придерживаются мнения о том, что любой закон основан на общеправовых принципах, одинаковых во всех государствах, и потому незнание иностранного закона не может быть извинительным13. При этом лишь 1,69% российских судей считают допустимым освобождение лица от гражданско-правовой ответственности вследствие извинительного незнания иностранного закона14.13См.: Социологический анализ правосознания судей, населения и предпринимателей / Под ред. Г. А. Сатарова. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2016. С. 70–71.14Там же. С. 41.
Вследствие вышеизложенного стоит отметить, что данная концепция не раз находила отражение в судебных актах российских судов. Особый интерес в связи с этим представляет правовая позиция, выраженная Пятнадцатым арбитражным апелляционным судом в постановлении от 27.02.12 по делу № А32-35476/2011.
Согласно материалам дела между китайской и российской фирмами был заключен договор международной купли-продажи товаров. В установленный срок товары были доставлены авиационным рейсом в Россию. Однако при осуществлении таможенного контроля между обществом-покупателем и таможенным постом возникли разногласия относительно методов определения стоимости ввозимых на территорию Российской Федерации товаров.
Спустя 17 месяцев с момента вынесения таможенным органом решения о проведении корректировки таможенной стоимости ввозимых товаров общество подало в арбитражный суд заявление о признании данного решения незаконным. В качестве уважительных причин пропуска срока на подачу заявления общество назвало отсутствие у него в штате юриста и незнание работниками общества вопросов таможенного права.
Рассматривая возникший спор в порядке апелляционного производства, Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд прямо указал: «Незнание закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями».
Подобный подход усматривается также в решении Арбитражного суда Красноярского края от 25.02.09 по делу № А33-16160/2008, в постановлении Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 15.11.16 по делу № А82-14019/2015. Однако, несмотря на то что арбитражные суды часто реализуют в своих актах негаторную концепцию, некоторые ее положения представляются спорными.
В первую очередь необходимо подчеркнуть, что фактически данная концепция основана на взаимоисключающей методологии двух направлений правовой мысли — естественного права и юридического позитивизма. Это проявляется в том, что всеобщее знание закона представители негаторной концепции аргументируют одновременно как тем, что он основан на объективных принципах, вытекающих из природы общественных отношений, так и тем, что закон (право) есть суверенная воля государства. Безусловно, такой подход может привести не только к отождествлению права как сложного многоаспектного явления и закона как одной из внешних форм его выражения, но и к признанию за любым законом безусловной справедливости. Вместе с тем такая идея в корне противоречит одному из фундаментальных принципов российского конституционализма — принципу конституционного судебного контроля, одним из результатов которого является признание нормативного акта полностью либо в части не соответствующим Конституции Российской Федерации, что влечет прекращение его действия в правовой системе России (пункт 2 части первой статьи 87 Федерального конституционного закона от 21.07.94 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»15). Кроме того, тот факт, что в ряде случаев процессуальное законодательство России обязывает юрисдикционный орган разъяснять лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, также свидетельствует о том, что презумпция знания закона, вытекающая из содержания части 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации16, не является неопровержимой (пункт 5 части 2 статьи 153 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации17, статьи 162, 165 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации18, статьи 153, 155 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации19, часть 5 статьи 165, статьи 267–270 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации20).15Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 13. Ст. 1447.16Российская газета. 1993. 25 декабря.17Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.02 № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002 № 30. Ст. 3012.18Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.02 № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 46. Ст. 4532.19Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08.03.15 № 21-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2015. № 10. Ст. 1391.20Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.01 № 174-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52 (часть I). Ст. 4921.
Иное понимание извинительного незнания иностранного закона усматривается в работах сторонников сингулярной концепции, в соответствии с которой незнание иностранного закона в исключительных обстоятельствах может быть извинительным, что в свою очередь влечет освобождение лица от гражданско-правовой ответственности. При этом представители данной концепции не сформулировали общий перечень обстоятельств, при которых незнание иностранного закона должно быть признано извинительным. Так, дореволюционный цивилист Ю. С. Гамбаров писал: «Для европейца знание законов любой другой европейской страны предполагается», в связи с чем он несет ответственность, даже фактически не зная о незаконности своих действий. В то же время «лица вправе не знать законов страны пребывания», если организация общественного устройства этой страны «значительно отличается от их собственной»21. Теоретик советского гражданского права Г. К. Матвеев писал, что иностранное лицо может быть освобождено от гражданско-правовой ответственности, когда не знало и не должно было знать о неправомерности своих действий по советскому закону в случаях неграмотности либо фундаментального различия между lex personalis и lex loci delicti commissi22. Профессор Б. М. Гонгало также указывает на возможность освобождения от гражданско-правовой ответственности иностранного лица, сознательно введенного контрагентом в заблуждение относительно содержания норм применимого права23.21Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. CПб., 1911. С. 271–273.22См.: Матвеев Г. К. Вина в советском гражданском праве / Отв. ред. К. П. Николаев. Киев: Изд-во Киев. ун-та, 1955. С. 261–263.23Гонгало Б. М. Учение об обеспечении обязательств. М.: Статут, 2002. С. 70.
Таким образом, сторонники сингулярной концепции признают, что при определенном стечении обстоятельств незнание иностранного закона может быть извинительным, что позволит освободить лицо от гражданско-правовой ответственности. Вместе с тем представляется, что ряд положений данной концепции не имеет однозначного содержания и требует дальнейшей разработки. Как было указано выше, согласно анализируемой концепции одним из факторов извинительного незнания иностранного закона является «фундаментальное различие» между личным законом должника во внедоговорном обязательстве и законом места причинения вреда. Однако содержание данной категории исследователями не раскрывается. Вследствие этого в судебной практике неизбежно возникает вопрос о том, какие различия между правовыми системами следует считать фундаментальными. В данном аспекте безусловный интерес представляет постановление Арбитражного суда Уральского округа от 09.03.17 по делу № А76-10954/2015<24.24В настоящей статье приведены данные протокола из архива суда.
Обстоятельства дела заключались в следующем. Между рядом российских компаний и Шотландским Королевским банком был заключен кредитный договор на сумму более $ 300 000 000. Обязательства заемщиков были обеспечены гарантией, которая прекратила свое действие в 2010 году. Денежные средства по кредитному договору были предоставлены российским фирмам в 2007 году, но на протяжении почти десяти лет ни одна из них не приступила к погашению задолженности. В связи с этим шотландский банк обратился в арбитражный суд с иском к своим контрагентам о возврате задолженности. Однако в предварительном судебном заседании в суде первой инстанции представители ответчиков сослались на пропуск истцом исковой давности. В результате арбитражным судом было вынесено определение о прекращении производства по делу. К сходному выводу пришел и апелляционный суд.
В то же время с доводами судов первой и апелляционной инстанций не согласился Арбитражный суд Уральского округа. Рассматривая дело, арбитражный кассационный суд отметил, что по шотландскому праву исковая давность является процессуально-правовым институтом, который, помимо этого, составляет содержание процессуальной правоспособности шотландского лица. Поскольку, как разъяснил Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 23 информационного письма от 09.07.13 № 158 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участием иностранных лиц»25, иностранные лица действуют в арбитражном процессе на основании норм своего личного закона, суд кассационной инстанции пришел к выводу, что применению подлежат нормы шотландского права об исковой давности. В заседании по делу представители ответчиков сослались на то, что их доверители не знали и не могли знать о таких особенностях шотландского права, в том числе и о фундаментальных различиях в отраслевой природе института исковой давности. Однако арбитражный суд не согласился с доводами ответчиков, указав, что подобное различие не является фундаментальным, поскольку вопрос о материальной либо процессуальной природе исковой давности так или иначе возникает и в российской правовой доктрине, в связи с чем стороны договора не могли не знать о наличии данной доктринальной проблемы.25СПС «КонсультантПлюс».
Приведенный судебный акт наглядно свидетельствует о том, что некоторые положения сингулярной концепции являются весьма абстрактными и, таким образом, требуют дальнейшей разработки.
Представители позитивной концепции извинительного незнания иностранного закона считают его безусловным основанием для освобождения лица от гражданско-правовой ответственности при условии, если исходное правоотношение носит международный частноправовой характер. По мнению представителей данной концепции, такое основание вытекает из самого существа трансграничных частных правоотношений и не требует отдельной регламентации в материальном гражданском законе, поскольку извинительное незнание иностранного закона представляет собой одну из форм гражданско-правовой добросовестности26. Впрочем, среди исследователей, разделяющих данную концепцию, отсутствует единая точка зрения на правовую природу извинительного незнания иностранного закона. Так, по мнению Т. В. Новиковой, извинительное незнание иностранного закона представляет собой разновидность так называемой фактической ошибки в гражданском праве27. Свою позицию автор аргументирует тем, что извинительное незнание иностранного закона является частным случаем фактического стандарта («не знал») наряду с конструктивным («не должен был знать»), которые «составляют содержание категории error facti»28. Однако подобный подход сложно признать обоснованным. Дело в том, что, как справедливо отмечает О. С. Иоффе, фактический и конструктивный стандарты образуют содержание вышеназванной категории только в совокупности и применимы только к фактическим обстоятельствам дела29. На это указывают и нормы статьи 302, абзац второй пункта 2 статьи 335 Гражданского кодекса Российской Федерации30. Таким образом, отождествление извинительного незнания иностранного закона с фактической ошибкой недопустимо в контексте действующего гражданского законодательства и в связи с этим неверно методологически. В юридической литературе также имеется точка зрения, согласно которой причинение вреда при условии извинительного незнания иностранного закона образует состав казуса в гражданском праве. В частности, такой позиции придерживается И. М. Зайцев, по мнению которого заблуждение лица в правомерности своих действий (возможное, с точки зрения автора, только в случае незнания закона) в условиях фактического причинении вреда образует объективно-противоправное деяние31. Вместе с тем такое основание освобождения лица от гражданско-правовой ответственности или уменьшения ее меры носит небезусловный характер в российском гражданском праве (пункт 2 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации32). Помимо этого, подобный подход не позволяет отнести извинительное незнание иностранного закона к основаниям освобождения от гражданско-правовой ответственности, поскольку трактует его как элемент невиновного причинения вреда, тем самым нивелируя концептуальную обособленность данного института прежде всего в области международного частного права. Таким образом, позитивная концепция извинительного незнания иностранного закона также содержит положения, носящие дискуссионный характер.26См.: Егизарова С. В. Компенсация морального вреда, причиненного при оказании медицинских услуг: теоретический и практический аспект: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 18–19; Рузанова Е. В. К вопросу о соотношении деликтной и договорной ответственности // Юрист. 2006. № 8. С. 48.27Новикова Т. В. Понятие добросовестности в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2009. С. 8.28Там же.29Иоффе О. С. Указ. соч. С. 123.30Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.94 № 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301.31Зайцев И. М. Устранение судебных ошибок в гражданском процессе. Саратов, 1985. С. 11.32Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.96 № 14-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 5. Ст. 410.
Какова же правовая природа извинительного незнания иностранного закона в российском праве? Для ответа на данный вопрос необходимо отметить, что предпосылкой установления извинительного незнания иностранного закона в качестве освобождения от гражданско-правовой ответственности стала норма, закрепленная в пункте 2 статьи 161 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31.05.91, утвержденных постановлением Верховного Совета СССР от 31.05.91 № 2211-133, согласно которой «при совершении сделок иностранное юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя, неизвестное праву страны», в которой сделка совершается. Сходное правило имплементировано в положения пункта 5 статьи 166, пункта 2 статьи 119734и пункта 3 статьи 1202 ныне действующего Гражданского кодекса Российской Федерации.33Ведомости СНД СССР и ВС СССР. 1991. № 26. Ст. 733.34Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.01 № 146-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 49. Ст. 4552.
Однако конструкцию указанной нормы сложно признать удачной. Прежде всего следует отметить, что она допускает освобождение лица от ответственности не столько в связи с извинительным незнанием иностранного закона (а именно его конкретных норм о гражданской право- и дееспособности, условий действительности сделок), сколько в связи с недобросовестными действиями контрагента. В частности, такой вывод следует из содержания пунктов 1 и 70 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.15 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»35. Кроме того, системное толкование норм, закрепленных в пункте 2 статьи 1064 и пункте 1 статьи 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации, свидетельствует о том, что для освобождения лица от гражданско-правовой ответственности вследствие извинительного незнания иностранного закона оно должно доказать отсутствие своей вины в связи с умышленными действиями потерпевшего, в том числе введением виновного в заблуждение, что представляет достаточно большую сложность на практике36.35Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2015. № 8.32 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.96 № 14-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 5. Ст. 410.36См.: Иоффе О. С. Указ. соч. С. 131; Канашевский В. А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 475.
Вышеприведенные положения позволяют судить о том, что извинительное незнание иностранного закона в российском праве понимается как один из вариантов содержания общеправового принципа эстоппель. Вместе с тем такое понимание извинительного незнания иностранного закона не вполне соответствует действующей судебной практике. По нашему мнению, извинительное незнание иностранного закона представляет собой юридический факт-состояние, определяющий субъективную сторону гражданского правоотношения (то есть исключающий вину)37. При этом извинительное незнание иностранного закона распространяется не только на личный закон лица, но и на право, применимое к конкретному трансграничному правоотношению.37См.: Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. М.: Юридическая литература, 1984. С. 35.
Подчеркнем, что впервые в истории извинительное незнание иностранного закона было определено как основание освобождения от гражданско-правовой ответственности Кассационным судом Французской империи в постановлении от 19 января 1861 года по делу Lizardi38. Обстоятельства дела заключались в следующем. Между 23-летним гражданином Мексики и французским подданным на территории Франции был заключен договор купли-продажи, предметом которого являлись драгоценности. Покупатель — мексиканский гражданин — осуществил расчеты в рамках обязательства при помощи предоставления в банк векселей. Однако банк отказал в оплате векселей по причине того, что покупатель не достиг возраста полной дееспособности по мексиканскому праву и поэтому не может совершать подобных сделок. Вслед за этим покупатель решил отказаться от исполнения своей договорной обязанности, мотивируя свою позицию тем, что сделка, совершенная с недееспособным лицом, предметом которой выступают вещи, имеющие особую ценность, по праву Франции недействительна. Кроме того, мексиканец подал иск к своему французскому контрагенту во французский суд с требованием выплаты карательных убытков ввиду наличия у покупателя умысла на совершение сделки с заведомо недееспособным лицом и введения его в заблуждение. Две судебные инстанции согласились с доводами мексиканского гражданина, однако к иному выводу пришел Кассационный суд. Суд отметил, что по французскому праву покупатель, достигший возраста 23 лет, обладает полной дееспособностью и действовал со образно ей в рамках спорного правоотношения, в связи с чем у его французского контрагента имелись разумные основания полагать, что покупатель является дееспособным лицом. На этом основании суд освободил француза от необходимости возмещать карательные убытки, а также признал сделку действительной и обязал мексиканца выплатить причитающуюся по договору сумму, поскольку, по мнению суда, «француз не может быть обязан знать законы разных государств»39.38Cour de Cassation, Req. 16 January 1861, Lizardi c. Chaize et autres Dalloz Périodique, 1861.1.193.39Recueil Des Cours. 1989. V. Tome 217 de la collection. Martinus Nijhoff Publishers, 1990. P. 119.
Данная позиция, сформулированная высшей судебной инстанцией Французской империи, стала одним из ключевых постулатов международного частного права, который был впоследствии воспринят правовыми системами стран мира40. В то же время вышеназванное основание освобождения от ответственности по гражданскому праву не получило должного развития в правотворческом аспекте. Так, анализ нормативно-правовых и судебных актов иностранных государств позволяет прийти к выводу о том, что извинительное незнание иностранного закона понимается как юридический факт-состояние (статья 7 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению41), объем коллизионной привязки lex loci contractus (решение Верховного Суда штата Мадрас (Индия) по делу TNS. Firm v. Muhammad Hussain42) или одна из форм принципа эстоппель (статья 22 Гражданского кодекса Королевства Испания43). При этом сравнительное исследование подходов к извинительному незнанию иностранного закона в романо-германской и англо-саксонской правовых семьях позволяет сделать вывод о том, что, в отличие от государств с кодифицированным правом, страны прецедентной правовой системы не признают извинительное незнание иностранного закона в качестве основания освобождения от гражданско-правовой ответственности.40Ануфриева Л. П. Международное частное право: В 3 т. Т. 2. Особенная часть: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 2002. С. 118.41Einführungsgesetz zum Bürgerlichen Gesetzbuche in der Fassung der Bekanntmachung vom 21 September 1994 // BGBl. I S. 2494; 1997 I S. 1061.42TNS. Firm v. Muhammad Hussain (1933) 65 MLJ 458.43Código Civil de España (Real Decreto de 24 de julio de 1889) // BOE, núm. 206, de 25 de julio de 1889.
Такое различие подходов к указанной проблеме, по мнению американских исследователей P. K. Ryu и H. Silving, обосновано тем, что в англо-саксонской правовой доктрине утвердился принцип, в силу которого освобождение от ответственности может иметь место только в случае объективного незнания факта , в связи с чем незнание права не может исключать ответственность, поскольку знание действующих законов отражает содержание осмотрительности в гражданском праве44. Подобный подход нашел свое отражение и в практике судов Соединенного Королевства и США. Так, в деле M’Naghten45, рассмотренном Палатой лордов Соединенного Королевства в 1843 году, решался вопрос о гражданско-правовой ответственности лица, совершившего убийство заместителя премьер-министра. Обвиняемый утверждал, что совершил преступление по политическим мотивам и вследствие сложности ознакомления с правом Англии ввиду его принадлежности к прецедентно-правовой системе не мог знать, что помимо уголовной ответственности за убийство он должен также понести гражданско-правовую ответственность перед Королевством. Однако суд отклонил его доводы, указав, что, понимая характер своих действий в уголовно-правовом аспекте, обвиняемый не мог не предполагать, что гибель премьер-министра повлечет за собой неблагоприятные последствия для всего государства в целом, которые, безусловно, должны быть компенсированы, «ибо Корона лишилась возможности использовать личные качества и управленческие навыки потерпевшего во благо народа и государства». Еще более жесткая позиция по данному вопросу усматривается в деле People v. Schmidt46, постановление по которому было вынесено Верховным Судом штата Нью-Йорк в 1915 году. В данном деле суд прямо указал, что «знание закона составляет моральный долг (курсив наш. — В. П.) человека».44Ryu P. K., Silving H. Error Juris: A Comparative Study // University of Chicago Law Review. Vol. 24: Iss. 3, Article 2. 1957. P. 430.45M’Naghten's Case, 10 CI. & Fin. 200 (1843).46People v. Schmidt, 216 N. Y. 324, 340, 110 N. E. 945, 949 (1915).
Специфический подход к извинительному незнанию иностранного закона утвердился в странах исламской правовой семьи. Так, в статье 218 Федерального закона ОАЭ «О гражданском процессе» установлено: «Применение судом иностранных и международных норм не допускается, если судья найдет их противоречащими исламскому праву либо нарушающими предписания Корана или Сунны». В этой связи безусловный интерес представляет дело № 2016/2788, решение по которому было вынесено 21 февраля 2017 года Окружным судом Первого судебно-торгового округа эмирата Дубай47. Согласно материалам дела между германской и дубайской компаниями был заключен договор международной купли-продажи товаров. По договору германская фирма обязывалась поставить 25 000 тонн говядины своему дубайскому контрагенту, который, в свою очередь, был обязан оплатить цену товара. При этом в договоре указывалось, что расчеты между сторонами должны быть осуществлены после отгрузки товара на склад покупателя, а все права и обязанности сторон регулировались немецким правом. Однако по недоразумению немецкая фирма, занимающаяся производством мясопродуктов, отгрузила на склад покупателя вместо говядины свинину, которая согласно нормам Корана запрещена к употреблению в пищу. Дубайская фирма посчитала такие действия продавца оскорблением и отказалась оплачивать товар, предварительно уничтожив его. Германская компания обратилась в суд с иском к дубайской фирме о возмещении убытков. В судебном заседании представитель истца указал, что стороны избрали в качестве права, применимого к договору, право ФРГ. Соответственно, применимыми также признаются положения Венской Конвенции Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года, так как ФРГ является участницей данного международного договора.47Доступ с официального сайта Верховного Суда эмирата Дубай: http://www.dubaicourts.gov.ae (дата обращения: 24.10.17).
Основываясь на положениях статьи 66 вышеназванной Конвенции, истец требовал от ответчика уплатить цену товара, так как его недостаток был обнаружен после отгрузки, то есть после того момента, когда все риски перешли на покупателя. Дубайская фирма с исковыми требованиями не согласилась, мотивировав свою позицию тем, что религиозные запреты ислама имеют гораздо большую юридическую силу, чем любое другое право, и отказ от соблюдения данного запрета недопустим. В свою очередь истец указал, что его сотрудники имеют «крайне туманное представление об исламе вообще и о мусульманском праве в частности», в связи с чем ссылка ответчика на нормы исламского права недопустима. Однако суд отказал немецкой компании в удовлетворении ее исковых требований. В решении подчеркивается: «Священный Коран есть идеальный закон, и долг каждого мусульманина составляет следование этому закону вопреки любому другому. Поэтому ни один акт не подлежит применению, если он противоречит Корану, даже в том случае, если был принят в системе ООН. Незнание норм Корана кем бы то ни было есть глубокое духовное заблуждение, которому не может быть оправдания».
Таким образом, проанализированные выше подходы к правовой природе извинительного незнания иностранного закона характеризуются поливариативностью: от полного отрицания самой возможности незнания закона (в государствах мусульманской и прецедентной правовой семьи) до его закрепления в качестве самостоятельного основания освобождения от гражданско-правовой ответственности (в государствах континентальной правовой семьи). При этом извинительное незнание иностранного закона в иностранном праве понимается как юридический факт-состояние, объем коллизионной привязки lex loci contractus или одна из форм принципа эстоппель.
