К 2017 году Верховный Суд Российской Федерации высказал свою позицию о невозможности компенсации морального вреда юридическим лицам, но допустимости «справедливой компенсации» за вред, причиненный деловой репутации юридических лиц, под которым следует понимать всякое умаление деловой репутации, проявляющееся не только в убытках (материальный вред), но и в некоторых неблагоприятных последствиях неимущественного характера (нематериальный вред)1.1Об этом подробнее см.: Гаврилов Е. В. Наследие практики ВАС РФ и новейшая практика ВС РФ о компенсации нематериального (репутационного) вреда юридическим лицам // Арбитражные споры. 2017. № 4. С. 101–118.
В обоснование права юридических лиц на «справедливую компенсацию» за нематериальный вред их деловой репутации Верховный Суд Российской Федерации привел цитату из определения Конституционного Суда Российской Федерации от 04.12.03 № 508-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шлафмана Владимира Аркадьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 7 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — определение КС РФ № 508-О):
«Применимость того или иного конкретного способа защиты нарушенных гражданских прав к защите деловой репутации юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (пункт 2 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации). Данный вывод основан на положении статьи 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом»2.2Здесь и далее практика российских судов, а также Суда Евразийского экономического союза приводится по СПС «КонсультантПлюс».
В определении КС РФ № 508-О, в свою очередь, содержится ссылка на решение Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) от 06.04.2000 по делу «Компания Комингерсол С. А.» против Португалии» (наименование дела из практики ЕСПЧ приведено здесь так, как оно указано в определении КС РФ № 508-О. — Прим. авт.). Указанное обстоятельство в системной связи с частью 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, статьей 1 Федерального закона от 30.03.98 № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», абзацем вторым пункта 2.1 мотивировочной части постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 05.02.07 № 2-П предполагает необходимость учета в российской правовой системе правовых позиций ЕСПЧ по вопросам компенсации нематериального вреда юридическим лицам.
ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ ЕСПЧ — ИСТОЧНИК РОССИЙСКОГО ПРАВА
Требование о применении правовых позиций ЕСПЧ и учете его постановлений закреплено во многих интерпретационных актах, в частности в пунктах 10–15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.10.03 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», подпункте «в» пункта 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.03 № 23 «О судебном решении», абзаце пятом пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.05 № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.06.13 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней», абзаце третьем пункта 60 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.03.16 № 11 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», информационном письме Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.12.99 № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским Судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие», Обзоре практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации, утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 16 марта 2016 года, и др. Кроме того, в некоторых случаях российский федеральный законодатель напрямую связывает реализацию прав и обязанностей лиц с практикой ЕСПЧ (см., например, пункт 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункт 4 части 4 статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, пункт 2 части 4 статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, пункт 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, часть 2 статьи 2 Федерального закона от 30.04.10 № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»).
Анализ названных правовых источников позволяет утверждать, что следует учитывать не только те постановления ЕСПЧ, которые вынесены против Российской Федерации, но и те, которые приняты против других государств.
По нашему убеждению (что бы ни говорили противники признания практики ЕСПЧ источником российского права), правовые позиции, изложенные в решениях (постановлениях) ЕСПЧ, как и сама Конвенция — источники российского права. Необходимость их учета в российской правовой системе подтверждается многими исследователями3. Полагаем, что практика ЕСПЧ в части взыскания компенсации нематериального вреда юридическим лицам может рассматриваться в российском праве в качестве обязательного судебного обычая. Объясняется это тем, что «Европейская конвенция в ее интерпретации ЕСПЧ обладает большей юридической силой, чем федеральный закон, но не равной и не большей, чем юридическая сила Конституции Российской Федерации»4.3См., например: Аверьянов К. Ю. Решения Европейского Суда по правам человека в системе источников (форм) права России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. 23 с.; Жилин Г. А. Решения Европейского Суда по правам человека в системе источников гражданского и арбитражного процессуального права // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 1. С. 23–29; Иодковский Э. В. Решения Европейского Суда по правам человека в гражданском судопроизводстве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. 26 с.; Федина А. С. Значение решений Европейского Суда по правам человека в реализации принципа законности в гражданском судопроизводстве // Юрист. 2007. № 3. С. 55–59; Эбзеев Б. С. Прошлое, настоящее и будущее правосудия // Журнал российского права. 2013. № 1. С. 123–130.4Зорькин В. Д. Конституционная юстиция на переходном этапе исторического развития России // Служение праву: Сб. ст. / Под ред. Д. А. Туманова, М. В. Захаровой. М.: Проспект, 2017. С. 84.
СПРАВЕДЛИВАЯ КОМПЕНСАЦИЯ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦАМ В ПРАКТИКЕ ЕСПЧ
В силу статьи 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (далее — Конвенция) ЕСПЧ может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в Конвенции или в Протоколах к ней. Практика ЕСПЧ подтверждает, что под категорию «неправительственные организации» подпадают юридические лица, в частности коммерческие и некоммерческие организации, а также организации, не обладающие статусом юридического лица (далее в настоящей статье все указанные коллективные субъекты именуются «юридические лица». — Прим. авт.).
Согласно статье 41 Конвенции, если ЕСПЧ объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, ЕСПЧ в случае необходимости присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.
По этому поводу Э. А. Цадыкова пишет, что в практике ЕСПЧ справедливая компенсация взыскивается за: «1) материальные убытки, то есть фактически понесенные убытки как прямой результат заявленного нарушения основного права, и 2) нематериальные убытки, то есть возмещение за беспокойство, неопределенность и неудобство, причиненное нарушением, и иной нематериальный ущерб»5.5Цадыкова Э. А. Возмещение нематериального вреда, причиненного юридическому лицу в результате распространения сведений, порочащих его деловую репутацию // Адвокат. 2004. № 9. С. 68, 70.
В соответствии с пунктами 6, 13–15 Практической инструкции председателя ЕСПЧ «Требования о справедливой компенсации» (далее — Практическая инструкция ЕСПЧ)6 одной из разновидностей вреда, при наличии которого присуждается справедливая компенсация, является вред, не поддающийся точному денежному исчислению.6Текст Практической инструкции ЕСПЧ на английском языке см. здесь: http://www.echr.coe.int/documents/pd_satisfaction_claims_eng.pdf; на французском языке см. здесь: http://www.echr.coe.int/documents/pd_satisfaction_claims_fra.pdf.
ЕСПЧ в английских текстах своих инструкций, а также решений (постановлений) для обозначения исследуемой категории вреда использует словосочетание №n-pecuniary damage, которое, по нашему мнению, правильно переводить на русский язык не как «нематериальные убытки», «нематериальный вред», «неимущественный вред» (как делают некоторые российские юристы. — Прим. авт.), а более точно: «вред, не поддающийся точному денежному исчислению». Во французских текстах инструкций, решений (постановлений) ЕСПЧ употребляется термин préjudice moral (dommage moral), переводимый как «моральный вред». В целях обеспечения терминологического единства далее в настоящей статье будет применяться термин «нематериальный вред», тем более что ЕСПЧ подчеркивает нематериальную специфику такого вреда.
По мнению ЕСПЧ, исследуемая компенсация преследует цель обеспечить финансовую компенсацию нематериального вреда (№n-material harm), природа которого заключается в том, что он не поддается точному расчету. Если наличие такого вреда установлено и ЕСПЧ считает денежную компенсацию необходимой, он делает оценку на основе справедливости и стандартов, которые установлены его прецедентным правом (пункты 13–14 Практической инструкции ЕСПЧ).
ЕСПЧ в случаях необходимости взыскивает компенсацию нематериального вреда не только в отношении физических лиц, но и в пользу юридических лиц, которые обращаются в ЕСПЧ за защитой своих прав.
Следует отметить, что некоторые исследователи практики ЕСПЧ делают ограничительный вывод в части тех статей Конвенции и Протоколов к ней, на нарушение которых могут указывать юридические лица. Так, например, А. Деменёва пишет, что юридические лица вправе обращаться в ЕСПЧ в связи с нарушением статей 6, 9–11, 13–14 Конвенции, статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции7. В своем диссертационном исследовании Е. Е. Юркина, характеризуя участие юридических лиц в ЕСПЧ, анализирует лишь эти статьи Конвенции и Протокола к ней8. На самом деле выполненный нами анализ участия юридических лиц в качестве жертвы нарушения (в понимании ЕСПЧ) свидетельствует о том, что они имеют право ссылаться на нарушение своих прав, предусмотренных статьями 6–11, 13–14 Конвенции, статьей 1 Протокола № 1 к ней, то есть по более широкому кругу вопросов. В некоторых случаях компании защищают в ЕСПЧ свои корпоративные интересы9.7Деменёва А. Защита прав юридических лиц в Европейском Суде по правам человека // Юридический мир. 2002. № 12. С. 55.8Юркина Е. Е. Рассмотрение жалоб юридических лиц в Европейском Суде по правам человека: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 26 с.9Об этом подробнее см.: Emberland M. The Human Rights of Companies: Exploring the Structure of ECHR Protection. Oxford: Oxford University Press, 2006. 268 p.
Проведенное нами исследование показало, что впервые ЕСПЧ признал возможность коммерческих организаций испытывать нематериальный вред в 1992 году по делам «Идрокалче С. Р. Л. против Италии»10 и «Манифаттура ФЛ против Италии»11. ЕСПЧ отметил, что компании-заявители способны испытать такой вред, однако в данных случаях достаточно установления факта выявленного нарушения § 1 статьи 6 Конвенции. Таким образом, ошибочной видится позиция А. М. Эрделевского, который, ссылаясь на дело «Манифаттура ФЛ против Италии», вопреки содержащемуся в постановлении ЕСПЧ по итогам рассмотрения этого дела смыслу, пришел к выводу, что «за юридическими лицами Суд не признает возможности претерпевать неимущественный вред»12. Судья ЕСПЧ Матшер в своем особом мнении по итогам рассмотрения дела «Оупен Дур и Дублин Велл Вумэн против Ирландии»13 в 1992 году не согласился со взысканием в пользу юридического лица компенсации материального вреда (возмещения убытков), отметив, что максимум, на что могла претендовать организация-заявитель, — это компенсация нематериального вреда, если бы такое требование заявлялось.10Case of Idrocalce S.R.L. v. Italy, application № 12088/86, jud. of 27.02.92 // Здесь и далее практика ЕСПЧ приводится по http://hudoc.echr.coe.int.11Case of Manifattura FLv. Italy, application № 12407/86, jud. of 27.02.92.12Эрделевский А. Компенсация морального вреда в Европейском Суде по правам человека // Законность. 2000. № 3. С. 40.13Case of Open Door and Dublin Well Woman v. Ireland, application № 14234/88, 14235/88, jud. of 29.10.92.
Одним из первых случаев взыскания компенсации нематериального вреда в пользу юридического лица является дело «Партия свободы и демократии (ÖZDEP) против Турции»14, по итогам которого в 1999 году ЕСПЧ пришел к выводу, что роспуск политической партии-заявителя является нарушением статьи 11 Конвенции и это должно было сильно разочаровать учредителей и членов этой организации. ЕСПЧ обязал государство-ответчика выплатить конкретному представителю организации-заявителя 30 тыс. французских франков в качестве компенсации за нематериальный вред, испытываемый учредителями и членами партии-заявителя. Иными словами, компенсация была взыскана в связи с возникновением у организации-заявителя нематериального вреда, выразившегося в расстройстве и страданиях «человеческого субстрата» этой организации. Таким образом, не совсем корректным является утверждение М. Ф. Баглариду о том, что до 2000 года ЕСПЧ строго придерживался подхода, согласно которому dommage moral может быть причинен исключительно физическому лицу15. Дело «Партия свободы и демократии (ÖZDEP) против Турции» свидетельствует о том, что юридические лица (организации, коллективные образования) вполне могут испытывать dommage moral через моральный вред их сотрудников, руководства, учредителей: вред одних персонифицируется с вредом других.14Case of Freedom and Democracy Party (ÖZDEP) v. Turkey, application № 23885/94, jud. of 08.12.99.15Баглариду М. Ф. Возмещение морального вреда в практике Европейского Суда по правам человека // Московский журнал международного права. 2017. № 2 (106). С. 158.
ДЕЛО «КОМИНГЕРСОЛЛ С. А. ПРОТИВ ПОРТУГАЛИИ»
В наиболее полном виде правовая позиция ЕСПЧ о нематериальном вреде юридических лиц была сформулирована по известному делу «Комингерсолл С. А. против Португалии»16 в 2000 году: нематериальный вред, причиненный компании, может включать виды требований, которые являются в большей или меньшей степени «объективными» или «субъективными». Среди них необходимо принять во внимание репутацию компании, неопределенность в планировании решений, препятствие в управлении компанией (для которого не существует четкого метода подсчета последствий) и, наконец, хотя и в меньшей степени, беспокойство и неудобство, причиненные членам руководства компании. Такой вывод ЕСПЧ аргументировал, в частности, тем, что он принял во внимание практику государств — членов Совета Европы в подобных делах. Действительно, многие европейские страны достаточно давно допускали (прямо или косвенно), равно как и продолжают допускать, возможность компенсации нематериального вреда юридическим лицам17. Т. Н. Нешатаева и В. В. Старженецкий предполагают, что ЕСПЧ, вынося решение по делу «Комингерсолл С. А. против Португалии», в какой-то мере учитывал и российский опыт18.16Case of Comingersoll S. A.v. Portugal, application № 35382/97, jud. of 06.04.2000.17См., например: von Bar С. №n-Contractual Liability Arising out of Damage Caused to A№ther. PEL Liab. Dam. Principles of European Law (Volume 7). Munich: Sellier european law publishers, 2009. P. 336–337; Koziol H. Basic Questions of Tort Law from a Germanic Perspective. Wien: Jan Sramek Verlag KG, 2012. P. 117–118; Wilcox V. A Company’s Right to Damages for №n-Pecuniary Loss. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. P. 169–179.18Нешатаева Т. Н., Старженецкий В. В. Возмещение нематериального ущерба в пользу юридического лица в деле компании «Комингерсоль» против Португалии (решение Европейского Суда по правам человека от 6 апреля 2000 г.) // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2001. № 2. С. 60.
К постановлению ЕСПЧ по делу «Комингерсолл С. А. против Португалии» судья Розакис, к которому присоединились судьи Николас Братза, Кафлиш и Вайджик, оформил совпадающее мнение, в котором высказал свое несогласие с тем, что «беспокойство и неудобство, причиненные членам руководства компании» выделены в качестве проявлений нематериального вреда, за который в пользу коммерческой компании была взыскана денежная компенсация. По мнению указанных судей ЕСПЧ, коммерческая компания является независимым живым организмом, защищаемым в качестве такового правопорядком соответствующего государства и чьи права также получают автономную защиту согласно Конвенции; компания может претерпеть нематериальный вред не из-за беспокойства и неудобства, испытываемых человеческими составляющими компании, а сама по себе как самостоятельный субъект, имеющий собственные атрибуты, такие как репутация, которая может быть нарушена действиями или бездействием государства.
А. И. Ковлер справедливо отметил, что в выделении «беспокойства и неудобства, причиненных членам руководства компании» в качестве обоснования присуждения денежной компенсации ЕСПЧ проявил «антропологический» подход19. Иными словами, распространил на неодушевленную сущность юридического лица свойства, которые могут принадлежать лишь человеку. Об антропоморфизме в указанной правовой позиции ЕСПЧ высказываются и зарубежные исследователи20. Заметим, что некоторые российские и иностранные авторы критически относятся к антропоморфизму (очеловечиванию) юридических лиц, поэтому не признают возможность компенсации какого-либо вреда, не являющегося имущественным, в их пользу21. Однако, по нашему мнению, в так называемом антропоморфизме юридических лиц ничего порочного нет, это лишь одно из объяснений (проявлений) реалистических концепций сущности юридических лиц, позволяющих по-другому взглянуть на феномен коллективных субъектов права: «Юридическое лицо не есть нечто мертвое и безжизненное; оно является, напротив, некоторой живой клеточкой социального организма. Эту жизненность, активность придает ему, как и физическому лицу, воля — воля корпорации или воля учредителя, продолжающая одушевлять созданное им учреждение. Забвение этого живого элемента создает основной порок теории фикции, толкавший юриспруденцию неоднократно на ложный путь»22. Тема антропоморфизма юридических лиц нуждается в самостоятельном исследовании, так как затрагивает в отношении них не только проблему нематериального вреда, но и вины, добросовестности, ответственности, представительства, допустимости уголовной ответственности юридических лиц и др.19Ковлер А. И. Явление судейского активизма: особые мнения судей Европейского Суда по правам человека // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека (Russian Yearbook of the European Convention on Human Rights). 2016. Вып. 2: «Автономное толкование» Конвенции и «судейский активизм». М.: Статут, 2016. С. 42.20См., например: van Drooghenbroeck S. La Convention européenne des droits de l’homme et la protection des „acteurs éco№miques“ / L. Boy, J.-B. Racine, F. Siiriainen (eds) // Droit éco№mique et droits de l'Homme. Bruxelles: Larcier, 2009. P. 37; Emberland M. Companies before the European Court of Human Rights: thesis submitted for the degree of Doctor of Philosophy. Oxford: University of Oxford, 2004. P. 207; Karavias M. Corporate Obligations under International Law. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 181.21См., например: Wester-Ouisse V. La jurisprudence et les personnes morales. Du propre de l’homme aux droits de l’homme // La Semaine Juridique — Édition Générale. 2009. № 10–11. P. 15–19; Богданов Е. В. Проблема сущности юридического лица // Современное право. 2011. № 11. С. 91–92.22Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Петроград: Издание юридического книжного склада «Право», 1917. С. 139.
Несмотря на то что по результатам рассмотрения дела «Комингерсолл С. А. против Португалии» в пользу компании-заявителя была взыскана не компенсация нематериального вреда («в чистом виде»), а «универсальная справедливая компенсация» (ЕСПЧ прибегает к этому, когда возникают трудности при разграничении возмещения убытков и компенсации нематериального вреда. — Прим. авт.), именно это дело в практике ЕСПЧ явилось «образцом» для последующих дел, в которых ЕСПЧ взыскивал компенсацию нематериального вреда (в том числе «в чистом виде») в отношении юридических лиц. Решение ЕСПЧ по итогам рассмотрения дела «Комингерсолл С. А. против Португалии» приведено в определении КС РФ № 508-О и детально анализировалось в юридической литературе23, а также неоднократно цитировалось в решениях российских судов в обоснование права юридических лиц на компенсацию нематериального вреда (определение Высшего Арбит ражного Суда Российской Федерации от 28.04.14 № ВАС-4511/14, постановления Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 23.04.07 по делу № А10-4413/06, от 11.08.09 по делу № А10-3034/08, от 09.03.10 по делу № А33-304/2009, Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 25.12.07 по делу № А70-9006/32-2005, Федерального арбитражного суда Московского округа от 27.01.14 по делу № А40-131505/12-46-244, Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 25.04.13 по делу № А55-17733/2012, от 15.07.14 по делу № А55-13045/2013, решение Арбитражного суда Мурманской области от 22.08.17 по делу № А42-825/2017).23См., например:Emberland M. Compensating Companies for №n-Pecuniary Damage: Comingersoll S. A. v. Portugal and the Ambivalent Expansion of the ECHR Scope // British Yearbook of International Law. Vol. 74. 2004. P. 409–432; Афанасьев С. Ф. К проблеме компенсации нематериального ущерба юридическим лицам: международный и национальный опыт // Правовая политика и правовая жизнь. 2009. № 4. С. 22–29; Нешатаева Т. Н., Старженецкий В. В. Указ. соч. С. 56–60; Резник Г. М., Скловский К. И. Честь. Достоинство. Деловая репутация: споры с участием СМИ / Под общ. ред. К. И. Скловского. М.: Статут, 2006. С. 38–67; Ситдикова Л. Б. Судебная практика Европейского Суда по правам человека при формировании нематериального репутационного вреда // Российский судья. 2015. № 7. С. 39–43.
Показательным в этом плане является широко обсуждаемое в средствах массовой информации дело № А40-97503/16-5-834 из практики Арбитражного суда города Москвы.
В 2016 году ПАО «Нефтяная компания „Роснефть“» (далее — истец) обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к ООО «БИЗНЕСПРЕСС», АО «РБК-ТВ», гражданам Б., Д., Т., П. (далее — ответчики) о защите деловой репутации. Среди прочего истец требовал взыскания компенсации репутационного вреда в общем размере 3 млрд 179 млн руб. В обоснование указанной суммы в материалы дела представлено заключение «О результатах анализа стоимости деловой репутации ПАО «Нефтяная компания „Роснефть“» по состоянию на 11.04.16, составленное ООО «Центр профессиональной оценки»24. Кроме того, были представлены заключение о возможности и условиях взыскания вреда, причиненного деловой репутации юридических лиц, подготовленное сотрудниками кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (Университета) МИД России А. А. Костина, С. В. Водолагина от 30.11.16, научноконсультационное заключение профессора А. Т. Боннера от 08.12.16.24Более подробно об определении истцом основания, условий и размера компенсации репутационного вреда в рамках рассматриваемого дела см. здесь: https://www.vedomosti.ru/technology/articles/2017/05/14/689746-tekst-zhalobi-rosnefti.
(Небезынтересно заметить, что профессор К. И. Скловский в своей монографии «Повседневная цивилистика» намекнул, что по этому делу он отказался готовить заключение, обосновывающее наличие нематериального вреда у юридического лица и то, что он не подлежит доказыванию. К. И. Скловский аргументировал это тем, что концепция репутационного вреда юридическим лицам противоречит его научным взглядам25. — Прим. авт.)25Скловский К. И. Повседневная цивилистика. М.: Статут, 2017. С. 123.
Поводом к обращению в суд явилось размещение на интернетсайте www.rbc.ru, телеканале «РБК-ТВ» сведений о якобы незаконной и недобросовестной деятельности главного исполнительного директора ПАО «Нефтяная компания „Роснефть“» И. И. Сечина при приватизации государственного имущества.
Арбитражный суд города Москвы согласился с аргументами истца, частично удовлетворив исковые требования. В части требования о взыскании компенсации нематериального (репутационного) вреда арбитражный суд первой инстанции отметил, что «согласно пункту 11 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации правила указанной статьи о защите деловой репутации гражданина, за исключением положений о компенсации морального вреда, соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица. Между тем, учитывая, что истцом является юридическое лицо, которое в силу своего правового статуса, особенностей правоспособности и дееспособности, отличных от правоспособности и дееспособности физических лиц, не может испытывать нравственные страдания и нести моральный вред, истцом было заявлено требование о взыскании компенсации репутационного вреда со ссылкой в качестве нормативного обоснования на правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, выраженную в определении КС РФ № 508-О».
Далее Арбитражный суд города Москвы цитирует определение КС РФ № 508-О, статью 41 Конвенции. Кроме того, указывается, что в решении от 06.04.2000 по делу «Компания Комингерсол С. А.» против Португалии» ЕСПЧ пришел к выводу о том, что суд не может исключить возможность присуждения коммерческой компании компенсации за нематериальные убытки, которые «могут включать виды требований, являющиеся в большей или меньшей степени „объективными“ или „субъективными“. Среди них необходимо принять во внимание репутацию компании, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении компанией (для которых не существует четкого метода подсчета) и, наконец, хотя и в меньшей степени, беспокойство и неудобства, причиненные членам руководства компании» (наименование дела из практики ЕСПЧ, а также изложенная по итогам его рассмотрения правовая позиция приводятся в решении Арбитражного суда города Москвы от 19.12.16 в соответствии с терминологией, используемой в определении КС РФ № 508-О. — Прим. авт.).
И далее арбитражный суд рассуждает о существовании компенсации убытков (материальных и нематериальных), а также отдельно компенсации нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание, не имеющего вообще какого-либо денежного эквивалента (публичное опровержение сведений и т. д.). Арбитражный суд сделал вывод, что истец по сути требовал компенсацию «нематериальных убытков», о чем свидетельствует отсутствие в исковом заявлении четкого метода подсчета суммы компенсации в общем размере 3 млрд 179 млн рублей, и указал, в чем заключается природа этого способа защиты.
По мнению Арбитражного суда города Москвы, «нематериальным характером данного блага (права) определяется и неимущественный характер вреда, причиняемого потерпевшему в случае нарушения другим лицом данного права, и, соответственно, определяется особый вид защиты — компенсация.
Применение к нарушению деловой репутации именно такого способа защиты, как компенсация, хоть и выраженного в денежной форме, но носящего компенсаторный характер, то есть не являющегося эквивалентом нарушенного нематериального блага, обусловлено не только невозможностью определения стоимостной оценки такого нематериального блага, как деловая репутация, но и целевым назначением данного способа защиты (компенсация), направленным не на возмещение вреда и возвращение потерпевшего в первоначальное положение (что, исходя из нематериального характера нарушенного права, невозможно), а на уравновешивание неимущественной потери.
Таким образом, законодателем определено, что размер компенсации не зависит от стоимости возможных имущественных потерь, связанных с распространением не соответствующих действительности, порочащих сведений, поскольку лицо, чья деловая репутация была нарушена, вправе требовать от нарушителя не только компенсации, но и возмещения убытков, причиненных распространением порочащих сведений.
Компенсация репутационного вреда определяется судом при вынесении решения в денежном выражении.
Если не соответствующие действительности, порочащие сведения распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации репутационного вреда, должен учесть характер и содержание публикации, а также степень распространения недостоверных сведений, при этом подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации.
В развитие правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в определении № 508-О, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации подробно высказался о механизме данной компенсации в своем постановлении от 17.07.12 № 17528/11».
Далее Арбитражный суд города Москвы подробно изложил правовую позицию Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, выраженную в его постановлении от 17.07.12 № 17528/1126.26Об этом подробнее см.: Гаврилов Е. В. Указ. соч. С. 109–110.
Исходя из характера нарушения, степени вины нарушителя, недоказанности вероятных убытков, а также из принципов разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения, суд посчитал возможным уменьшить сумму компенсации до общего размера 390 тыс. руб. в пользу истца (из расчета: по 30 тыс. руб. с каждого автора спорной публикации и 300 тыс. руб. с учредителя СМИ) (решение Арбитражного суда города Моск вы от 19.12.16 по делу № А40-97503/16-5-834).
(На ежегодной пресс-конференции со СМИ 23 декабря 2016 года Президент Российской Федерации В. В. Путин в ответе на один из вопросов журналистов, касающийся указанного судебного дела, отметил: «Насколько мне известен этот процесс, Сечин потребовал несколько миллиардов, что ли, от РБК. Суд согласился с тем, что он прав, но сумма, по-моему, там 360 тысяч, ничтожная на самом деле. На самом деле ничего страшного не произошло»27. — Прим. авт.)27Приводится по: http://www.krsk.kp.ru/daily/26623/3641543/.
Постановлением апелляционного суда названное решение Арбитражного суда города Москвы было отменено, принят новый судебный акт. Основной упор в постановлении суда апелляционной инстанции сделан на компенсации репутационного вреда.
Девятый арбитражный апелляционный суд, сославшись на пункт 21 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2017), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 16 февраля 2017 года, указал, что вступление в силу с 1 октября 2013 года новой редакции статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, исключившей возможность компенсации морального вреда в случае умаления деловой репутации юридических лиц, не препятствует защите нарушенного права посредством заявления юридическим лицом требования о возмещении вреда, причиненного репутации юридического лица. Под вредом, причиненным деловой репутации, следует понимать всякое ее умаление, которое проявляется, в частности, в наличии у юридического лица убытков, обусловленных распространением порочащих сведений, и иных неблагоприятных последствиях в виде утраты юридическим лицом в глазах общественности и делового сообщества положительного мнения о его деловых качествах, утраты конкурентоспособности, невозможности планирования деятельности и т. д. Факта распространения ответчиком сведений, порочащих деловую репутацию истца, недостаточно для вывода о причинении ущерба деловой репутации и для выплаты денежного возмещения в целях компенсации за необоснованное умаление деловой репутации. На истце, в силу требований статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, лежит обязанность доказать обстоятельства, на которые он ссылается как на основание своих требований, то есть подтвердить, во-первых, наличие сформированной репутации в той или иной сфере деловых отношений (промышленности, бизнесе, услугах, образовании и т. д.), во-вторых, наступление для него неблагоприятных последствий в результате распространения порочащих сведений, факт утраты доверия к его репутации или ее снижение. Таких доказательств, как отметил арбитражный апелляционный суд, истцом не представлено, а ссылка последнего на заключение ООО «Центр профессиональной оценки» по состоянию на 11.04.16 подлежит отклонению, поскольку данное заключение носит предположительный, вероятностный характер. В итоге в этой части решение суда первой инстанции отменено (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.03.17 по делу № А40-97503/2016).
Постановлением суда кассационной инстанции решение Арбитражного суда города Москвы от 19.12.16, а также постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.03.17 отменены, производство по делу прекращено, так как между сторонами утверждено мировое соглашение, согласно которому ответчики признают несоответствие действительности и порочащий характер указанных в мировом соглашении сведений, а также приносят извинения ПАО «Нефтяная компания „Роснефть“» и главному исполнительному директору И. И. Сечину (постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.06.17 по делу № А40-97503/2016).
«ЭВОЛЮЦИОНИРУЮЩИЙ» ХАРАКТЕР ПРАКТИКИ ЕСПЧ
Вернемся к делу «Комингерсолл С. А. против Португалии». Т. Н. Нешатаева относит его к примерам не только прецедентов мягкого права, но и «эволюционирующего» прецедента. Под ним указанный автор понимает норму, «которая создается не в едином решении, но в нескольких, на протяжении продолжительного времени. В создании подобной нормы участвуют и национальный, и международный суды. При этом „застрельщиком“ может выступать как раз один из национальных судов, практика которого выбивается из традиционных подходов как национальных, так и международных судов. <...> Прецедент становится способом „склеивания“ законов в сфере прав человека, способом создания стройной нормативной системы по поводу триады естественных прав: жизнь — свобода — счастье. В такой конструкции прецедент включается в механизм глобализации и вводит цивилизационную категорию „права человека“ в глобальное право человечества. Подобное введение — длительный, но неизбежный процесс, которому не могут помешать позитивные нормы о суверенитете»28.28Нешатаева Т. Н. Решения Европейского Суда по правам человека: новеллы и влияние на законодательство и правоприменительную практику: Монография. М.: Норма, ИНФРА-М, 2013. С. 51–52.
«Эволюционирующий» характер практики ЕСПЧ о компенсации нематериального вреда юридическим лицам заключается также в том, что ЕСПЧ на протяжении длительного времени вырабатывал стандарт такого вреда в отношении юридических лиц и допустимости его денежной компенсации. ЕСПЧ занимал изначально по этому вопросу «молчаливую» позицию, потом начал его аргументировать и расширять: сначала за счет включения нематериального вреда в состав «универсальной справедливой компенсации» (см., например, дело «Матос эт Сильва, Лда. и другие заявители против Португалии»29), затем присуждая компенсацию нематериального вреда юридическим лицам «в чистом виде». По этому поводу О. Е. Чорновол пишет следующее: «Если в первых постановлениях Европейский Суд не видел необходимости рассуждать о компенсации нематериального вреда юридическим лицам либо только констатировал наличие у них такого права, но не определял конкретной денежной суммы компенсации, используя в отношении категории „моральный вред“ различные термины, то с принятием 06.04.2000 постановления по жалобе фирмы „Комингерсоль“ против Португалии пришел к выводу, что „коммерческой компании может быть присуждена компенсация за нематериальные убытки“»30.29 Case of Matos e Silva, Lda., and Others v. Portugal, application № 15777/89, jud. of 16.09.96. Об этом деле более подробно см.: Гаврилов Е. В. Практика Европейского Суда по правам человека о компенсации морального вреда юридическим лицам на примере дела «Матос эт Сильва, Лда. и другие заявители против Португалии» // Международная научно-практическая конференция, посвященная 60-летию Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, г. Кемерово, 2 ноября 2010 года: материалы докладов и выступлений / Отв. ред. Ю. В. Самович. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011. С. 62–65.30Чорновол О. Е. Обязательства по компенсации морального вреда в современном российском гражданском праве: Монография / Под ред. Л. О. Красавчиковой. Екатеринбург: Изд-во Уральского института — филиала РАНХиГС, 2012. С. 139.
Об «эволюционирующем» характере практики ЕСПЧ о компенсации нематериального вреда юридическим лицам говорит также то, что под влиянием этой практики существенные изменения произошли и на уровне национальных правовых систем: те страны, которые не признавали возможность компенсации нематериального вреда юридическим лицам, постепенно стали отходить от этой консервативной позиции, допуская реальную возможность взыскания такой компенсации в национальных судах, ориентируясь на правовые позиции ЕСПЧ по данному вопросу (см., например, изменения в судебной практике Италии31). При этом, как отмечает американский профессор Ндива Кофеле-Кале, Конвенция предоставляет возможность государствам-членам самим в соответствии с их внутренним правом определять природу и конкретные проявления нематериального вреда, к которому относятся те потери, которые не являются материальным экономическим вредом, неосязаемы и поэтому не могут быть непосредственно рассчитаны32.31Гаврилов Е. Компенсация неимущественного вреда юридическим лицам: опыт Италии, а также Европейского Суда по правам человека по «итальянским» делам и его использование в России // Хозяйство и право. 2012. № 3. С. 98–104.32Kofele-Kale N.The International Law of Responsibility for Economic Crimes: Holding State Officials Individually Liable for Acts of Fraudulent Enrichment. Farnham: Ashgate Publishing, Ltd., 2006. P. 180.
Более того, начали высказываться идеи о необходимости присуждения разумной компенсации нематериального вреда хозяйствующим субъектам в будущих актах права Евразийского экономического союза (пункт 6.2 особого мнения судьи Т. Н. Нешатаевой по решению Большой коллегии Суда Евразийского экономического союза от 21.02.17 по делу № СЕ-1-1/1-16-БК).
ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ ЕСПЧ
Проведенное автором настоящей статьи в течение 10 лет изучение (мониторинг, анализ, обобщение) практики ЕСПЧ показало, что основные правовые позиции ЕСПЧ о компенсации нематериального вреда юридическим лицам заключаются в следующем.
1. ЕСПЧ однозначно опровергает консервативную позицию нацио нальных правительств о том, что юридические лица не способны испытывать нематериальный вред и не вправе требовать его денежную компенсацию33.33 Case of Comingersoll S. A. v. Portugal, application № 35382/97, jud. of 06.04.2000; Case of Grande Oriente d’Italia di Palazzo Giustiniani v. Italy, application № 35972/97, jud. of 02.08.01; Case of Elia S.r.l. v. Italy, application № 37710/97, jud. of 02.08.01; Case of Geni Srl v. Italy, аpplication № 32662/96, jud. of 19.12.02; Case of Eko-Energie, Spol. S R. O. v. the Czech Republic, application № 65191/01, jud. of 17.05.05; Case of Římskokatolická Farnost Obříství v. the Czech Republic, application № 65196/01, jud. of 24.05.05.
2. Однако ЕСПЧ в своей практике часто приходит к выводу, что сам факт выявленного нарушения является достаточной компенсацией, не требующей денежного взыскания34. Данное правило действует и в случаях, если заявители претендовали на незначительную сумму денежной компенсации (в частности, 1 евро)35.34Case of Krone Verlag Gmbh & Co. Kg v. Austria, application № 34315/96, jud. of 26.02.02; Case of Wirtschafts-Trend Zeitschriften-Verlagsgesellschaft M. B. H. (№ 3) v. Austria, applications № 66298/01 and 15653/02, jud. of 13.12.05; Case of Eko-Elda Avee v. Greece, application № 10162/02, jud. of 09.03.06.35Сase of the Fortum Corporation v. Finland, application № 32559/96, jud. of 15.07.03; Case of Intersplav v. Ukraine, application № 803/02, jud. of 09.01.07
3. Юридическому лицу необходимо доказать основание нематериального вреда, сам вред и размер его денежной компенсации, в противном случае в удовлетворении денежного требования будет отказано36.36Case of Belvedere Alberghiera S.r.l. v. Italy, application № 31524/96, jud. of 30.05.2000; Case of Apeh Üldözötteinek Szövetsége and others v. Hungary, application № 32367/96, jud. of 05.10.2000; Case of Geni Srl v. Italy, application № 32662/96, jud. of 19.12.02.
4. Нематериальный вред юридического лица может заключаться в различных формах. Так, например, Д. В. Афанасьев на основе изучения отдельных дел из практики ЕСПЧ приходит к выводу, что ЕСПЧ к таким формам относит: неопределенность в планировании и принятии решений, нарушения в управлении компанией (последствия которых не поддаются точному подсчету); беспокойство, неудобства, переживания, разочарования, испытанные членами руководства компании; значительные трудности при осуществлении деятельности компании; вред репутации и торговой марке в глазах действительных и потенциальных клиентов; утраченные реальные коммерческие возможности; нарушение (срыв) планов компании; и др.3737Афанасьев Д. Возмещение нематериального вреда юридическим лицам в практике Европейского Суда по правам человека: основания и размеры выплат // Хозяйство и право. 2012. № 9. С. 44–57.
5. В некоторых случаях ЕСПЧ связывает возникновение у юридического лица нематериального вреда, требующего денежной компенсации, с эмоциональными страданиями сотрудников этого юридического лица, неудобствами, испытываемыми руководством38. Тем самым проявляется взаимосвязь юридических лиц, с одной стороны, и их руководителей, персонала, с другой стороны: вред одних отождествляется с вредом других.38 Case of Urbárska obec Trenianske Biskupice v. Slovakia, application № 74258/01, jud. of 27.01.09; Affaire Sud Fondi Srl et Autres c. Italie, requête № 75909/01, jud. of 20.01.09; Case of Dacia S. r. l. v. Moldova, application № 3052/04, jud. of 24.02.09; Affaire Paroisse Gréco-Catholique Sfântul Vasile Polonặ c. Roumanie, requête № 65965/01, jud. of 07.04.09; Affaire S. C. Ghepardul S. r. l. c. Roumanie, requête № 29268/03, jud. of 14.04.09; Case of Deservire S. r. l. v. Moldova, application № 17328/04, jud. of 06.10.09; Case of Business Şi Investiţii Pentru Toţi v. Moldova, application № 39391/04, jud. of 13.10.09.
6. Если в качестве проявления нематериального вреда юридическое лицо указывает на умаление деловой репутации, то, по мнению ЕСПЧ, для денежной компенсации нематериального вреда недостаточно одной только ссылки на такое умаление: необходимо обосновывать явную причинную связь между выявленным фактом нарушения и произошедшим умалением деловой репутации либо представлять доказательства иных проявлений нематериального вреда39.39Case of Forminster Enterprises Limited v. the Czech Republic, application № 38238/04, jud. of 10.03.11; Case of Pekárny a Cukrárny Klatovy, a. s. v. the Czech Republic, applications № 12266/07, 40059/07, 36038/09 and 47155/09, jud. of 12.01.12.
7. Кроме того, учитывается критерий существенности нарушения. По имеющейся у нас информации, самая большая сумма компенсации нематериального вреда юридическому лицу (75 тыс. евро) была взыскана ЕСПЧ в 2003 году по итогам дела «Совтрансавто Холдинг против Украины»40. ЕСПЧ при определении такого большого размера денежной компенсации учитывал неразумно долгое административное производство по отношению к компании-заявителю на национальном уровне, возникшие у компании-заявителя, ее руководителей и партнеров значительные неприятности и длительную неопределенность, и др. Кроме того, указанная неопределенность привела к вреду репутации бренда в глазах существующих и потенциальных клиентов.40 Сase of Sovtransavto Holding v. Ukraine, application № 48553/99, jud. of 25.07.02.
По делу «С. Ц. Продкомексим С. Р. Л. против Румынии»41 в 2009 году в пользу компании-заявителя было взыскано 12 тыс. евро компенсации нематериального вреда в связи с «серьезным вмешательством».41Case of S. C. Prodcomexim S. R. L. v. Romania, application № 35877/05, jud. of 27.10.09.
В 2010 году по итогам дела «Священный Синод Болгарской православной церкви (митрополита Инокентия) и другие против Болгарии»42 ЕСПЧ присудил организации-заявителю (в лице митрополита Инокентия, ее руководителя. — Прим. авт.) 50 тыс. евро в качестве компенсации нематериального вреда. Столь высокую сумму компенсации ЕСПЧ аргументировал характером и масштабами нарушения прав организации-заявителя, предусмотренных статьей 9 Конвенции, в частности массовыми незаконными полицейскими операциями против организации-заявителя. Кроме того, ЕСПЧ отметил, что отсутствие правосубъектности у организации-заявителя не является препятствием в присуждении в ее пользу компенсации нематериального вреда.42 Case of Holy Synod of the Bulgarian Orthodox Church (Metropolitan Inokentiy) and Others v. Bulgaria, applications № 412/03 and 35677/04, jud. of 16.09.10.
В свою очередь, по делу «Шести май инжиниринг ООД и другие против Болгарии»43 в 2011 году было установлено отсутствие признаков того, что события, изложенные заявителями в жалобе, отрицательно сказались каким-либо существенным образом на репутации, планировании и принятии решений в управлении юридическим лицом. В связи с этим компенсация нематериального вреда взыскана не была.43Сase of Shesti Mai Engineering OOD and Others v. Bulgaria, application № 17854/04, jud. of 20.09.11.
По делу «Объединенная македонская организация Илинден и другие против Болгарии»44 заявители, включая организацию, требовали 9 тыс. евро компенсации нематериального вреда, возникшего из-за предполагаемого нарушения их права на свободу ассоциации. Они утверждали, что эта сумма является справедливой тому системному и постоянному характеру нарушения, которое продолжалось, несмотря на ряд ранее вынесенных ЕСПЧ решений, которые Республика Болгария не исполняла. Заявители также требовали 2 тыс. евро в отношении предполагаемого нарушения их права на справедливое судебное разбирательство и 3 тыс. евро в связи с предполагаемым нарушением их права не подвергаться дискриминации. По итогам этого дела в 2011 году ЕСПЧ выявил только нарушение статьи 11 Конвенции. Он пришел к выводу, что у заявителей были основания ощущать повышенное чувство расстройства и разочарования, поэтому присудил выплатить им сумму компенсации в полном объеме (9 тыс. евро). Кроме того, ЕСПЧ посчитал важным отметить, что решение по указанному делу налагает на государство-ответчика юридическое обязательство не только выплатить заинтересованным лицам суммы, присужденные в счет справедливой компенсации, но и принять индивидуальные и (или), при необходимости, общие меры в своей внутренней правовой системе, чтобы положить конец нарушению, обнаруженному ЕСПЧ, и устранить негативные последствия, преследуя при этом цель поместить заявителей, насколько это возможно, в положение, в котором они находились бы, если бы требования Конвенции не были проигнорированы.44 Case of the United Macedonian Organisation Ilinden and Others v. Bulgaria (no. 2), application № 34960/04, jud. of 18.10.11.
По делу «Юте Саур Валлнет против Андорры»45 в 2012 году ЕСЧП посчитал, что компания-заявитель несомненно претерпела нематериальный вред в связи со значительными неудобствами и длительной неопределенностью; в пользу компании-заявителя было взыскано 12 тыс. евро компенсации нематериального вреда за нарушение § 1 статьи 6 Конвенции.45 Affaire Ute Saur Vallnet c. Andorre, application № 16047/10, jud. of 29.05.12.
8. ЕСПЧ исходит из того, что он не может сам присудить юридическому лицу компенсацию нематериального вреда, если организация-заявитель не требовала такой компенсации46.46Case of Krone Verlag GmbH & Co. Kg (№ 2) v. Austria, application № 40284/98, jud. of 06.11.03; Case of Amat-G Ltd and Mebaghishvili v. Georgia, application № 2507/03, jud. of 27.09.05; Case of Bimer S. A. v. Moldova, application № 15084/03, jud. of 10.07.07.
9. Юридические лица имеют право просить ЕСПЧ определить размер денежной компенсации нематериального вреда, полагаясь на усмотрение (мудрость) Высокого суда47.47Case of Verein der Freunde der Christengemeinschaft and Others v. Austria, application № 76581/01, jud. of 26.02.09; Case of Jehovah’s Witnesses of Moscow and Others v. Russia, application № 302/02, jud. of 10.06.10; Affaire Delfa Montaggi Industriali S.r.l. et Nava S. n. c. c. Italie, requêtes № 19875/03 et 30899/03, jud. of 19.10.10.
10. При определении размера денежной компенсации нематериального вреда, причиненного организациям, ЕСПЧ учитывает среди прочего, получала ли организация-заявитель на уровне национального права до обращения в ЕСПЧ компенсацию такого вреда. Если получала, но, по мнению ЕСПЧ, этой компенсации было недостаточно, он присуждает компенсацию нематериального вреда в сниженном размере48. Если получала и, по мнению ЕСПЧ, этой компенсации вполне достаточно, он не взыскивает с государстваответчика компенсацию нематериального вреда49.48Case of Central Mediterranean Development Corporation Limited v. Malta, application № 35829/03, jud. of 24.10.06; Case of Softel spol. s r. o. v. Slovakia (№ 1), application № 32427/06, jud. of 16.12.08; Case of Softel spol. s r. o. v. Slovakia (№ 2), application № 32836/06, jud. of 16.12.08; Case of A. R., spol. s r. o. v. Slovakia, application № 13960/06, jud. of 09.02.10.49Case of Swedish Transport Workers Union v. Sweden, application № 53507/99, jud. of 18.07.06.
Проведенное нами исследование показывает, что к настоящему времени ЕСПЧ вынесено более 100 постановлений, по итогам которых юридическим лицам присуждена компенсация нематериального вреда («в чистом виде»). Среди указанных постановлений более пяти случаев взыскания компенсации нематериального вреда в пользу российских юридических лиц и организаций50.50Сase of OOO Rusatommet v. Russia, application № 61651/00, jud. of 14.06.05; Case of the Moscow branch of the Salvation Army v. Russia, application № 72881/01, jud. of 05.10.06; Case of Church of Scientology Moscow v. Russia, application № 18147/02, jud. of 05.04.07; Case of Sutyazhnik v. Russia, application № 8269/02, jud. of 23.07.09; Case of MP Kineskop v. Russia, application № 16141/05, jud. of 22.12.09; Сase of Jehovah’s Witnesses of Moscow and Others v. Russia, application № 302/02, jud. of 10.06.10; Сase of Church of Scientology of St. Petersburg and Others v. Russia, application № 47191/06, jud. of 02.10.14.
КРИТИКА ВЛИЯНИЯ ПРАКТИКИ ЕСПЧ НА РОССИЙСКОЕ ПРАВО
В юридической литературе встречается негативное отношение к влиянию практики ЕСПЧ на российской право, в частности по вопросам компенсации нематериального вреда юридическим лицам.
Так, К. И. Скловский в качестве одного из аргументов «против» применения правовой позиции ЕСПЧ по делу «Комингерсолл С. А. против Португалии» при защите деловой репутации юридических лиц в российских судах указывает, что «то применение, которое имело место в деле „Комингерсолл“, не может расширительно толковаться в смысле общего правила, действующего и в совсем иных ситуациях»51. Схожий тезис изложен в постановлениях Арбитражного суда Московского округа от 11.12.14 по делу № А40-44792/14-296, от 27.07.15 по делу № А40-159534/14.51Резник Г. М., Скловский К. И. Указ. соч. С. 40.
Однако данный аргумент опровергается практикой самого ЕСПЧ: по делу «Мелтекс Лтд. и Месроп Мовсесян против Армении» ЕСПЧ в 2008 году не согласился с позицией Правительства Республики Армения о том, что критерии компенсации нематериального вреда юридическим лицам, выработанные ЕСПЧ по упомянутым выше делам «Партия свободы и демократии (ÖZDEP) против Турции» и «Комингерсолл С. А. против Португалии», не применимы к существующему случаю, поскольку они касались нарушения других статей Конвенции, а не статьи 10. ЕСПЧ отметил, что любые права, гарантируемые Конвенцией, должны быть эффективно защищены, в том числе посредством компенсации нематериального вреда юридическим лицам. В итоге ЕСПЧ пришел к выводу, что нарушение статьи 10 Конвенции в отношении армянской компании причинило членам ее руководства беспокойство и неудобство. В связи с этим ЕСПЧ присудил компании-заявителю 20 тыс. евро компенсации нематериального вреда52. Обращаем внимание, что именно под влиянием практики ЕСПЧ в гражданском законодательстве Республики Армения появились нормы о компенсации морального вреда при нарушении прав и свобод, гарантированных Конвенцией53.52Case of Meltex Ltd and Mesrop Movsesyan v. Armenia, application № 32283/04, jud. of 17.06.08.53Об этом подробнее см.: Гаврилов Е. В. К вопросу о компенсации морального вреда юридическим лицам в Республике Армения // Армянский журнал «Экономика и право». 2017. № 1. С. 57–58.
С. В. Третьяков полагает, что категории «нематериальные убытки», «репутационный вред» относятся к примерам стихийно складывающегося феномена «страсбургизации» отечественной судебной практики, которая «проявляется в попытках необоснованного, а подчас и недобросовестного привлечения международно-правовых норм о защите прав человека для укрепления своей слабой позиции по конкретному гражданско-правовому спору»54. Ученый видит проблему в абсолютизации международно-правовых норм в сфере защиты прав и свобод человека. Она «превращается сегодня с подачи некоторых теоретиков и практиков в „убийственный“ аргумент, используя который, словно „рычаг Архимеда“, делаются попытки перевернуть всю сложившуюся систему гражданского и международного частного права»55.54Третьяков С. В. О докторской диссертации В. Л. Толстых // Вестник гражданского права. 2008. № 1. Т. 8. С. 251.55Там же. С. 250.
А. М. Эрделевский считает, что взыскание компенсации нематериального вреда юридическим лицам в практике ЕСПЧ — компетенция исключительно ЕСПЧ как международного суда, и поэтому правовые позиции ЕСПЧ по данному вопросу не могут являться правовым основанием для взыскания подобной компенсации в российской правовой системе56.56Эрделевский А. М. О новых судебных подходах к защите неимущественных благ // Закон. 2005. № 5. С. 80.
По мнению В. В. Галова, «указанный конвенциональный способ защиты применяется только Европейским Судом в рамках рассмотрения спора между лицом и государством — участником Конвенции применительно к нарушению права, установленного статьями 2–18 Конвенции и соответствующих Протоколов к ней. Указанное обстоятельство не означает, что использование Европейским Судом указанного конвенционального способа защиты влечет обязанность государств-участников использовать в своем национальном законодательстве институт неимущественного вреда в спорах между субъектами частного права»57.57Галов В. В. О праве юридического лица на компенсацию морального (репутационного) вреда // Собственность, право собственности, товарно-денежные отношения: проблемы теории и арбитражной практики: Сб. докладов и тезисов выступлений на Третьей Всероссийской научно-практической конференции (Ростов-на-Дону, 2 марта 2010 года) / Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд; Северо-Кавказская академия государственной службы. Ростов-на-Дону: Эверест, 2010. С. 77.
Особенно четко указанный подход в настоящее время применяется в российских судах по делам о возмещении вреда, причиненного хозяйствующим субъектам неисполнением судебного акта в разумный срок, когда юридические лица по данной категории дел требуют среди прочего компенсацию морального или нематериального вреда58 (см., например, постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 15.12.15 по делу № А56-43902/2015, от 17.03.16 по делу № А21-5004/2015, Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.06.17 по делу № А65-17446/2016, Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.12.17 по делу № А32-5852/2017).58 Об этом подробнее см.: Гаврилов Е. В. Компенсация морального вреда юридическому лицу при нарушении его права на исполнение судебного акта в разумный срок // Судебная практика в Западной Сибири. 2015. № 1. С. 90–94.
Так, в 2015 году АО «Ленинградская областная управляющая компания» обратилось в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском (с учетом уточнения) к Российской Федерации в лице Федеральной службы судебных приставов (ФССП России) и УФССП по Ленинградской области о взыскании морального вреда в размере 246 061 руб. 44 коп.
По мнению истца, ненадлежащее и несвоевременное исполнение судебным приставом-исполнителем Гатчинского районного отдела УФССП России по Ленинградской области требований исполнительного документа, неприменение судебным приставом-исполнителем всех мер принудительного взыскания к должнику способствовало тому, что АО «Ленинградская областная управляющая компания» длительное время находилось в состоянии неопределенности. Незаконное, по мнению истца, прекращение исполнительного производства, неуведомление о данном факте привело к тому, что АО «Ленинградская областная управляющая компания» было лишено права на повторное предъявление в Гатчинский районный отдел УФССП России по Ленинградской области исполнительного документа и, как следствие, на взыскание суммы задолженности по исполнительному листу. Указанные обстоятельства явились основанием для обращения истца в суд с иском о взыскании морального вреда.
Решением суда от 19.10.15 в удовлетворении исковых требований было отказано, так как «действующим законодательством не предусмотрена компенсация морального вреда в отношении юридического лица, поскольку юридическое лицо в силу особенностей своего правового положения лишено реальной возможности испытывать физические и нравственные страдания».
Истец не согласился с этим решением. В своей апелляционной жалобе он среди прочего ссылался на постановление ЕСПЧ от 06.04.2000 по делу «Комингерсолл С. А. против Португалии», постановление ЕСПЧ от 23.07.09 по делу «Сутяжник против Российской Федерации», в которых допускается компенсация морального вреда юридическим лицам при неисполнении судебного акта в разумный срок. Истец указал, что он длительное время находился в состоянии неопределенности и неудобства, за которые и требовал компенсацию морального вреда. Эти обстоятельства, по мнению истца, судом не учтены.
Постановлением апелляционного суда решение суда первой инстанции оставлено без изменения, а жалоба — без удовлетворения.
Арбитражный апелляционный суд пришел к выводу, что из буквального содержания положений статей 151, 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.94 № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» следует, что компенсация морального вреда возможна в случаях причинения такого вреда гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. В иных случаях компенсация морального вреда может иметь место лишь при наличии прямого указания об этом в законе.
Статья 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующая гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный публичной властью, прямо не предусматривает компенсации морального вреда юридическому лицу.
В действующем законодательстве отсутствует прямое указание на возможность взыскания морального вреда в пользу юридического лица, ввиду чего оснований для удовлетворения исковых требований АО «Ленинградская областная управляющая компания» не имеется.
Дополнительно арбитражный апелляционный суд отметил, что указанная правовая позиция изложена в определении Верховного Суда Российской Федерации от 17.08.15 по делу № 309-ЭС15-8331, в котором также указано на ошибочное применение судами прак тики Европейского Суда по правам человека (постановление от 06.04.2000 по делу «Комингерсолл С. А. против Португалии») (постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 15.12.15 по делу № А56-43902/2015).
В кассационном порядке названное дело не рассматривалось.
По нашему мнению, указанные аргументы не бесспорны. Учитывая, что в практике ЕСПЧ существует нематериальный вред в отношении юридических лиц и возможность его компенсации, а в отечественном законодательстве этого нет, следует не отрицать существование данной компенсации в российской правовой системе (по мотиву того, что она является «чуждой» для нашей страны, входит в компенсационный механизм самого ЕСПЧ, и т. п.), а воспринять это как пробел или коллизию в российском праве. Целесообразно исследовать указанную категорию на предмет самостоятельности, обоснованности и допустимости использования в отечественном праве, а в случаях необходимости найти ей российский аналог или адекватную замену. И первостепенная роль в таком исследовании и поиске возлагается именно на судебную практику, в первую очередь практику Конституционного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации. В силу обязательного судебного обычая вышеназванную практику ЕСПЧ следует учитывать в российском праве. Одной из первых эту мысль высказала Т. Н. Нешатаева59.59См., например: Нешатаева Т. Н. Имущественная ответственность за вред, причиненный государством: проблемы судебной практики // Закон. 2009. № 11. С. 37. О роли судебного нормотворчества в развитии права, обязательности судебных обычаев более подробно см.: Нешатаева Т. Судебное нормотворчество и развитие права // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 6. С. 153–163.
Обратный подход может повлечь нарушение права юридического лица на эффективное средство правовой защиты, которое, напомним, также защищается Конвенцией (статья 13). Так, в пункте 145 постановления по делу «Чахал против Соединенного Королевства»60 ЕСПЧ еще в 1996 году отметил, что статья 13 Конвенции гарантирует на национальном уровне эффективные правовые средства для осуществления прав и свобод, предусматриваемых Конвенцией, независимо от того, каким образом они выражены в правовой системе той или иной страны. Таким образом, суть этой статьи сводится к требованию предоставить лицу такие меры правовой защиты на национальном уровне, которые позволили бы компетентному государственному органу рассматривать по существу жалобы на нарушение положений Конвенции и предоставлять соответствующую судебную защиту, хотя государства — участники Конвенции имеют некоторую свободу усмотрения в отношении того, каким образом они обеспечивают при этом выполнение своих обязательств. Средство правовой защиты на национальном уровне должно быть эффективным как в законе, так и на практике, в частности в том смысле, чтобы его использование не было осложнено действиями или упущением органов власти соответствующего государства (пункт 75 постановления ЕСПЧ по делу «Афанасьев против Украины»)61.60Case of Chahal v. the United Kingdom, application № 22414/93, jud. of 15.11.96.61Case of Afanasyev v. Ukraine, application № 38722/02, jud. of 05.04.05.
Весьма убедительно, со ссылкой на практику ЕСПЧ, тезис о необходимости компенсации нематериального вреда юридическим лицам в российском праве (не только в рамках дел о защите деловой репутации. — Прим. авт.) изложен во многих судебных актах (см., например, постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.02.08 по делу № А56-52389/2006, Восьмого арбитражного апелляционного суда от 16.04.08 по делу № А46-5542/2007, от 02.11.09 по делу № А75-3887/2009, Седьмого арбитражного апелляционного суда от 26.11.13 по делу № А27-3840/2013, от 05.03.14 по делу № А27-17541/2012, от 21.01.15 по делу № А67-1852/2014, Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.08.15 по делу № А40-209754/14, решение Арбитражного суда города Севастополя от 05.03.15 по делу № А84-1148/2014).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение сделаем следующие выводы. Изначально ЕСПЧ занимал по вопросу о компенсации нематериального вреда юридическим лицам «молчаливую» позицию, затем начал ее аргументировать и расширять: сначала за счет включения нематериального вреда в состав «универсальной справедливой компенсации», затем присуждая компенсацию нематериального вреда юридическим лицам «в чистом виде». Общее правило: для взыскания денежной компенсации организация-заявитель должна доказать не только факт нарушения своих прав, гарантируемых Конвенцией или Протоколами к ней, но и наступление у нее существенных неблагоприятных последствий нематериального характера (например, умаление деловой репутации, неопределенность в планировании решений, препятствия в управлении, беспокойство и неудобство, причиненные членам руководства юридического лица). Между фактом нарушения и неблагоприятными последствиями (нематериальным вредом) должна быть причинно-следственная связь. В некоторых случаях нематериальный вред юридического лица отождествляется с нематериальным вредом, причиненным руководству и персоналу этого юридического лица. При установлении факта нарушения, но при несущественности наступивших неблагоприятных последствий денежная компенсация в большинстве случаев не взыскивается, так как считается, что уже сам факт выявленного и констатируемого ЕСПЧ нарушения является достаточной компенсацией. По нашему мнению, указанные правовые позиции в силу «эволюционирующего» характера практики ЕСПЧ по исследуемому вопросу и обязательности судебного обычая должны найти свое отражение в российском праве — либо на уровне гражданского законодательства посредством закрепления в нем позитивных норм о компенсации нематериального вреда юридическим лицам (желательно), либо на уровне правоприменительной практики (допустимо).
