Границы моратория

Юлия Кузнецова,
студентка Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

Компания и общество заключили соглашение, по которому общество обязалось возместить компании все имущественные потери, связанные с ликвидацией принадлежащего ей имущества, путем создания и передачи компании вновь созданных инженерных сетей и сооружений. За несоблюдение обществом срока передачи объекта соглашением была предусмотрена неустойка в размере 0,1% от стоимости объекта за каждый день просрочки. Кроме того, в случае неисполнения обществом обязательства по передаче объекта в надлежащем состоянии и в срок компания вправе потребовать выплаты денежной суммы в размере стоимости объекта (15 362 713 руб. 66 коп.).

Общество нарушило обязательство по передаче объектов в готовом для эксплуатации виде, в связи с чем компания обратилась в суд с иском о взыскании неустойки в размере 1 367 281 руб. 52 коп. за период с 01.01.2022 по 30.03.2022 с продолжением ее начисления по день фактического исполнения обязательства.

Позиции нижестоящих судов

Суд первой инстанции иск удовлетворил в полном объеме. Суд пришел к выводу, что введенный постановлением Правительства Российской Федерации от 28.03.2022 № 497 «О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами» (далее — постановление № 497) мораторий подлежит применению только в отношении неустойки за нарушение денежных обязательств, а обязательства общества, за нарушение которых установлена неустойка, имеют неденежный характер (о создании и передаче имущества), в связи с чем период моратория не подлежит исключению из периода начисления неустойки.

Апелляционный суд изменил данное решение, взыскал с общества 1 382 644 руб. 23 коп. неустойки за период с 01.01.2022 по 31.03.2022 с продолжением ее начисления на сумму 15 362 713 руб. 66 коп. в размере 0,1% от суммы задолженности за каждый день просрочки по день исполнения обязательства, исключив из расчета период действия моратория (с 01.04.2022 по 01.10.2022).

Окружной суд отменил постановление апелляционного суда, оставив в силе решение суда первой инстанции.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила постановление окружного суда, оставив в силе постановление суда апелляционной инстанции.

Коллегия указала, что распространение моратория исключительно на денежные требования противоречит целям его применения как антикризисного инструмента, направленного на минимизацию последствий санкционного режима и обеспечение стабильности экономики государства, с учетом того, что неденежное имущественное требование, как правило, скрывает за собой финансовые вложения. Данный вывод может повлечь оказание меры поддержки только тем должникам, которые осуществляют исполнение в денежной форме, что в нарушение конституционно значимых принципов правового регулирования приведет к фундаментальному неравенству между участниками гражданского оборота (статья 19 Конституции Российской Федерации, статья 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ)).

Кроме того, при обратном подходе кредитор получал бы предпочтительное удовлетворение своих требований из конкурсной массы перед иными кредиторами, что противоречит принципу очередности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов (пункты 2, 3 статьи 142 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве)).

Комментарий

1. Ключевой тезис коллегии в рассматриваемом определении: мораторий распространяется на все неустойки, даже на те, которые начислены за нарушение неденежных обязательств.

Для анализа обоснованности данного тезиса следует рассмотреть правовую природу моратория. Ряд исследователей полагает, что мораторий является реабилитационной процедурой¹. То есть, по своей сути, мораторий должен быть направлен на восстановление платежеспособности должника и улучшение его имущественного положения. С этой точки зрения логично распространять мораторий и на те неустойки, которые начислены за нарушение неденежных обязательств.

Другие авторы указывают, что мораторий нельзя признать реабилитационной процедурой, поскольку реабилитационные процедуры применимы к должнику в деле о банкротстве, а мораторий не допускает возбуждения дела о банкротстве; причины финансового кризиса должника игнорируются, важен факт нестабильности экономики; внешний надзор за имуществом должника не устанавливается, то есть мораторий рассматривается как мера по предупреждению банкротства, а законодателем допускается презумпция того, что после кризиса финансовое состояние должника станет лучше, чем во время кризиса². Получается, что и с данных позиций было бы разумным распространять мораторий даже на те неустойки, которые начислены за нарушение неденежных обязательств.

В этой связи следует согласиться с выводами коллегии.

2. Как известно, мораторий, установленный постановлением № 497, являлся тотальным, то есть распространялся на всех субъектов экономической деятельности. Коллегия указывает, что целью введения данного тотального моратория являлась минимизация последствий санкционного режима в 2022 году и обеспечение стабильности экономики государства путем оказания поддержки хозяйствующим субъектам.

Однако и факт введения подобного тотального моратория, и определение его целей принципиально расходятся с правилами, установленными Законом о банкротстве, которые очевидно не были предназначены для тотального моратория. На некоторые подобные аспекты уже обращалось внимание. В частности, статья 9.1 Закона о банкротстве устанавливает, что любое лицо, на которое распространяется действие моратория, вправе заявить об отказе от применения в отношении него моратория, внеся сведения об этом в Единый федеральный реестр сведений о банкротстве. Однако обеспечение стабильности экономики государства в условиях санкционного режима — это задача государства, мера государственной экономической политики. Получается несколько абсурдная ситуация. Законодатель, давая субъекту экономической деятельности право на отказ от моратория, тем самым управомочивает такого субъекта на «подрыв» экономической стабильности?³.

Очевидно, что от санкционного режима пострадали далеко не все субъекты экономической деятельности, а предоставление права на отказ от моратория выглядит как вера законодателя в добросовестность должников. Введение тотального моратория приводит к многочисленным злоупотреблениям со стороны должников, неисполнению ими обязательств перед кредиторами и, как следствие, дестабилизации экономических отношений, что противоречит самой цели введения тотального моратория.

3. В качестве средства борьбы со злоупотреблениями должников, разъясняя применение положений статьи 9.1 Закона о банкротстве, Пленум ВС РФ указывал, что истцом может быть доказано, что в действительности ответчик не пострадал от обстоятельств, послуживших основанием для введения моратория, и ссылки данного ответчика на указанные обстоятельства являются проявлением заведомо недобросовестного поведения. В таком случае суд может удовлетворить иск полностью или частично, не применив возражения о наличии моратория (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)⁴.

Применительно к комментируемому делу следует отметить, что уставный капитал общества-должника составляет, по данным выписки из ЕГРЮЛ, около 2 млрд руб. Анализ судебных споров с участием общества-должника показывает, что за период с 01.04.2022 по 01.10.2022 (когда был завершен мораторий) должник выиграл по предъявленным искам около 8 млн руб⁵.

Конечно, данных обстоятельств самих по себе недостаточно, чтобы утверждать, что общество-должник не пострадало от обстоятельств, лежащих в основе введения постановлением № 497 тотального моратория. Однако очевидно, что истец по рассматриваемому делу мог бы поставить этот вопрос в рамках судебного разбирательства (и представить необходимые доказательства при их наличии) и не ставил его в рассматриваемом деле, возможно, лишь потому, что с точки зрения буквального текста статьи 9.1 Закона о банкротстве к предъявленным истцом требованиям мораторий применению не подлежал. В комментируемом определении коллегия предложила расширительное понимание предписаний Закона о банкротстве, что, безусловно, важно для правоприменительной практики. Однако, вынеся при этом окончательный акт, коллегия, на наш взгляд, безосновательно лишила истца даже самой возможности представить доказательства того, что ответчик не нуждается в защите введенным мораторием. Кажется, более корректным для ВС РФ было бы, сформулировав столь важную правовую позицию, направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.