«Размывание» супружеской доли путем принятия нового участника в ООО

Никита Павлов,
студент Санкт-Петербургского государственного университета

Фабула дела

Гражданин Б. А. (ответчик) в период брака с Б. О. (истица) приобрел 100% долей в ООО «Региональная утилизирующая компания» (далее — общество). Размер уставного капитала общества составлял 120 тыс. руб.

18.06.2015 АО «Регионотходы» (компания) вошло в состав общества и внесло вклад в уставный капитал в размере 2,7 млн руб. Б. А., в свою очередь, также внес вклад в уставный капитал в размере 180 тыс. руб., в результате чего последний составил 3 млн руб. 15.12.2015 компания вышла из состава общества, а 20.05.2016 заключила с ним же договор купли-продажи доли в размере 90%. В итоге доли в уставном капитале общества распределились следующим образом: гражданину Б. А. принадлежало 10%, а компании — 90%.

Истица указала, что об уменьшении доли супруга в уставном капитале общества она узнала в рамках судебного дела о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества, а именно 26.06.2022. Ссылаясь на статью 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) и статью 35 Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ), а также указывая, что своего согласия на распоряжение долей истица не давала, она обратилась в суд с требованием к Б. А., обществу и компании о признании прикрывающих сделок, направленных на отчуждение доли в размере 90%, недействительными и о применении последствий их недействительности.

Позиция нижестоящих судов

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований. По мнению суда, увеличение уставного капитала общества за счет вклада третьего лица не требует нотариального удостоверения, а также получения согласия супруги по смыслу пункта 3 статьи 35 СК РФ. Также было установлено, что привлечение дополнительных средств в общество было обусловлено экономическими целями, а истица не доказала, что действия ответчика и компании направлены на достижение иных правовых последствий.

Апелляционный суд не согласился с решением первой инстанции, посчитав, что сделка, направленная на отчуждение доли участия в уставном капитале, подлежала нотариальному удостоверению в силу пункта 11 статьи 21 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и для совершения сделки требовалось нотариальное согласие супруги согласно пункту 3 статьи 35 СК РФ. Апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции и принял новый судебный акт, в котором удовлетворил требования истицы.

Окружной суд согласился с таким подходом.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) отменила постановления апелляционного и окружного судов и оставила в силе решение суда первой инстанции.

Коллегия указала, что исходя из существа правовой конструкции общества с ограниченной ответственностью согласие супруги на введение в состав участников общества нового участника может считаться необходимым в случаях, когда такие действия способны нарушить имущественные интересы супруги, то есть влекут за собой уменьшение общего имущества — действительной стоимости доли участия в обществе. Таким образом, принятие супругом решения о введении в состав участников общества нового участника может рассматриваться как сделка, приводящая к распоряжению общим имуществом супругов и противоречащая статье 35 СК РФ, при условии, что она совершена с внесением новым участником неэквивалентного дополнительного вклада в противоправных целях.

Также коллегия указала на неправильное исчисление судами срока исковой давности, отметив, что истица должна была узнать об отчуждении доли еще в 2015 году прежде всего от своего супруга или же из открытых источников, содержащих сведения об изменениях в составе участников общества.

Комментарий

1. Одним из возможных способов перераспределения долей в обществе является принятие в состав общества третьего лица с увеличением уставного капитала за счет вклада нового участника. В таком случае внесенная последним денежная сумма будет составлять номинальную стоимость его доли в уставном капитале общества, что и произошло в анализируемом деле.

Важно отметить, что обычно номинальная стоимость доли в уставном капитале не соответствует ее действительной стоимости. Так, размер уставного капитала множества обществ составляет лишь необходимый законодательно установленный минимум (10 тыс. руб.), в то время как чистые активы общества могут быть намного больше. В связи с этим доли в уставном капитале общества реализуются по стоимости, нередко существенно превышающей номинальную (по действительной стоимости доли). При этом положения устава, бессрочно ограничивающие покупную цену доли лишь ее номинальной стоимостью, в судебной практике признаются ничтожными в силу противоречия законодательному регулированию хозяйственных обществ¹, поскольку бессрочно лишают участников права выхода из общества без возможности получить возмещение, соразмерное реальной стоимости доли².

Для наглядной демонстрации соотношения номинальной и действительной стоимости долей в обществе приведем следующий пример. Представим, что общество с уставным капиталом в 10 тыс. руб. имеет в собственности чистые активы стоимостью 10 млн руб. В этом случае номинальная стоимость доли мажоритарного участника в размере 90% в уставном капитале общества будет составлять 9 тыс. руб., а действительная стоимость этой доли — 9 млн руб.

1.1. В связи с тем что доля в обществе, приобретенная в период брака, является совместной собственностью супругов, сделки, опосредующие распоряжение и перераспределение таких долей, нередко становятся предметом судебных споров. Когда выясняется, что один из супругов распорядился своей долей или перераспределил ее таким образом, что ее действительная стоимость уменьшилась, второй супруг может обратиться в суд с требованием об оспаривании соответствующей сделки, если она совершена в отсутствие обязательного нотариального согласия супруга, предусмотренного пунктом 3 статьи 35 СК РФ. Подобные дела часто встречаются в судебной практике³.

Еще в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.01.2014 № 9913/13 была высказана правовая позиция, согласно которой «принятие супругом решения о введении в состав участников общества нового участника с внесением им неэквивалентного дополнительного вклада в уставный капитал общества может рассматриваться как сделка, противоречащая пункту 2 статьи 35 СК РФ, поскольку такое действие является по существу распоряжением общим имуществом супругов, влекущим уменьшение действительной стоимости доли супруга в обществе».

В рассматриваемом определении коллегия добавляет новый важный критерий для оспаривания: принятие супругом решения о введении в общество нового участника с неэквивалентным вкладом в уставный капитал должно также совершаться в противоправных целях. В пример приводится ситуация, когда общество, исходя из своего финансового положения, не нуждалось в привлечении инвесторов, а за принятием нового участника спустя непродолжительный период времени последовал выход супруга из общества.

Таким образом, по логике ВС РФ, если принятие в общество нового участника вместе с перераспределением долей не было обусловлено реальными экономическими интересами общества, а было совершено с целью «размыть» или вывести действительную стоимость доли супруга в имущественную массу иного лица, подобная сделка может быть оспорена по правилам статьи 35 СК РФ.

Руководствуясь именно такой логикой, коллегия в комментируемом деле отказала истице в оспаривании сделок, опосредующих перераспределение долей в обществе.

2. В делах по оспариванию подобных сделок судом должны быть учтены следующие обстоятельства:

• 1) привело ли перераспределение долей к уменьшению действительной стоимости доли супруга-участника;

• 2) было ли распоряжение долей обусловлено реальными экономическими целями;

• 3) если действительная стоимость доли супруга уменьшилась в результате вхождения в общество нового участника, то было ли нотариальное согласие второго супруга на совершение такой сделки (пункт 3 статьи 35 СК РФ);

• 4) если такого согласия не было, то знал ли новый участник общества об отсутствии необходимого согласия второго супруга на момент вхождения в общество (статья 173.1 ГК РФ).

2.1. В настоящем деле истица не доказала, что реальная стоимость доли ее супруга уменьшилась в результате вхождения в общество нового участника. Так, коллегия отметила, что вклад в размере 2,7 млн руб., наоборот, являлся инвестицией в активы общества, поскольку каких-либо доказательств того, что действительная стоимость доли в размере 90% превышала величину вклада нового участника, в дело представлено не было.

Кроме того, было установлено, что увеличение уставного капитала общества обусловливалось экономическими целями, а именно реализацией проекта по созданию завода комбинированный переработки отходов производства и потребления, а в результате перераспределения долей супруг-участник не утратил корпоративный контроль над обществом, поскольку при принятии нового участника в состав общества был также изменен устав, в котором была предусмотрена норма о единогласном принятии корпоративных решений.

Исходя из этих обстоятельств, коллегия сделала вывод о том, что действительная стоимость доли супруга-участника не уменьшилась, а наоборот, возросла⁴. Следовательно, спорная сделка не являлась распоряжением долей и нотариального согласия на ее совершение, согласно пункту 3 статьи 35 СК РФ, не требовалось.

3. Коллегия отдельно выделила вопрос об исковой давности. В то время как все нижестоящие суды посчитали, что давностный срок начал течь 26.06.2022, то есть в пределах судебного процесса о разделе общего имущества, так как именно в тот момент истица узнала о распоряжении долей, коллегия, ссылаясь на лично-доверительные отношения в браке, исходила из того, что истица должна была узнать о распоряжении еще в 2015 году от своего супруга, а в случае сложных брачных отношений ей следовало своевременно проверить публичные источники, содержащие сведения об изменениях в составе участников общества.

Отдавая себе отчет в том, что подход к определению начала течения исковой давности по такому требованию является дискуссионным и его можно обсуждать, соотнося в том или ином случае интересы остальных участников общества и интересы супруга, мы не можем не отметить, что позиция коллегии по данному вопросу является не совсем последовательной.

Так, например, в определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 26.06.2020 № 303-ЭС19-25156 указывается, что у участников общества по общему правилу отсутствует обязанность получать сведения из ЕГРЮЛ о своем собственном обществе, вследствие чего отсчитывать срок реализации права на иск о переводе прав и обязанностей в случае нарушения преимущественного права с момента с даты внесения в ЕГРЮЛ сведений об отчуждении доли нельзя. Учитывая то, что супруг обладателя доли в обществе даже не признается его участником, возлагать на супруга более жесткие обязанности по проверке состава общества, чем на участников, кажется странным и нелогичным.

Впрочем, возможно, более либеральная к участникам позиция суда относительно начала течения срока на реализацию иска о переводе прав и обязанностей покупателя доли обусловлена тем, что срок на его реализацию составляет лишь три месяца, а вопрос о применении к такому сроку правил об исковой давности не является общепринятым в российской судебной практике⁵.

Впрочем, подход коллегии по началу течения срока исковой давности в данном деле нашел свою поддержку среди известных ученых в области корпоративного права⁶.

4. Отдельно следует отметить, что, скорее всего, истица с помощью этого иска хотела не защитить свое право на имущественную ценность доли, а восстановить 100%-ный контроль бывшего супруга над обществом, поскольку дата подачи иска хронологически совпала с возникшим в обществе корпоративным конфликтом, в результате которого супруг истицы был исключен из общества.

Так, в ходе процесса по комментируемому делу компания указывала, что предъявленные истицей требования являются недобросовестным ответом на иск самой компании об исключении супруга истицы из общества, поскольку исковое заявление по рассматриваемому делу было подано сразу после удовлетворения судом вышеуказанных требований компании (дело № А40-260466/21). Таким образом, коллегия посчитала, что действия истицы направлены не на защиту ее имущественных интересов, а на неправомерное исключение компании из состава участников общества.

5. В целом же подход коллегии к решению данного спора следует поддержать. Действительно, с учетом всех рассмотренных обстоятельств то, что действия истицы и ее супруга были согласованы, а расторжение брака и последующий раздел имущества были совершены лишь с целью последующей подачи иска о восстановлении контроля супруга истицы над обществом, представляется крайне вероятным объяснением их поведения.