Судебная практика рассмотрения исков о признании третейских соглашений недействительными

Заключение третейского соглашения означает, что стороны свободно и сознательно, по собственной воле, во-первых, выразили согласованное желание на отказ от государственного правосудия в пользу такого альтернативного средства разрешения спора, как третейское разбирательство, во-вторых, сформулировали согласованную волю на выбор конкретного третейского суда¹. Отсутствие такого соглашения препятствует рассмотрению иска третейским судом и нивелирует результаты уже состоявшегося третейского разбирательства. ¹ Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.15 № 304-ЭС14-495.

Соглашение сторон является фундаментом третейского разбирательства. В связи с этим правовая природа, пределы действия, условия действительности и исполнимости такого соглашения, основания и порядок его оспаривания вызывают вопросы в правоприменительной практике и порождают споры в юридической литературе.

Новеллами Федерального закона от 29.12.15 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» далее — Закон о третейском разбирательстве)², вступившего в силу 1 сентября 2016 года, разрешена лишь часть противоречий. (Так, до недавнего времени был законодательно не решен и являлся дискуссионным вопрос о судьбе третейского соглашения в случае перемены лиц в обязательстве³. Теперь в части 10 статьи 7 Закона о третейском разбирательстве прямо закреплено, что при перемене лица в обязательстве, в отношении которого заключено третейское соглашение, это соглашение действует в отношении как первоначального, так и нового кредитора, а также как первоначального, так и нового должника. — Прим. авт.) ² Отметим, что в Законе о третейском разбирательстве третейское соглашение названо арбитражным, однако автор будет исходить из терминологии, содержащейся в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации, где такое соглашение по-прежнему именуется третейским. ³ См., например: Ануров В. Н. Третейское соглашение. М., 2011. С. 128–157

Некоторые вопросы все еще заслуживают внимания. В их числе дискуссия о возможности обращения в государственный суд с иском о признании третейского соглашения недействительным.

По общему правилу действительность третейского соглашения проверяется арбитражным судом в соответствии с положениями главы 30 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ) в процедурах выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов и оспаривания третейских решений.

В то же время в практике арбитражных судов округов на сегодняшний день преобладает правовая позиция, согласно которой заинтересованное лицо вправе оспаривать третейское соглашение и путем предъявления самостоятельного иска.

Такая позиция прослеживается в том числе в постановлениях Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.07.08 по делу № А56-17133/2007, от 03.09.12 по делам № А42-7229/2011 и А42-7231/2011, от 16.10.13 по делу № А21-6030/2012, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 30.09.15 по делу № А42-8843/2013, от 27.04.16 по делу № А56-78655/2014 и соответствует выводам, содержащимся в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) от 02.12.15 № 308-ЭС15-10232.

Названный правовой подход следует признать предпочтительным, поскольку он не допускает отказа в защите нарушенного права по формальным основаниям и дает возможность государственному суду правильно разрешить спор с учетом всех обстоятельств конкретного дела.

Представляется необходимым обратить внимание на ситуацию, когда третейское соглашение оспаривается после рассмотрения дела о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (или об оспаривании третейского решения).

В случае если сторона третейского соглашения оспаривает его после рассмотрения спора по правилам главы 30 АПК РФ и в том споре на недействительность данного соглашения не ссылалась, арбитражный суд не лишен возможности применить статью 10 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ).

С другой стороны, если третейское соглашение оспаривается после завершения производства по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (или об оспаривании третейского решения) и в таком деле уже исследовалась действительность третейского соглашения, неизбежно возникает вопрос о необходимости применения части 2 статьи 69 АПК РФ.

Возражения представителей третейского и делового сообществ против рассмотрения требования о недействительности третейского соглашения в порядке искового производства сводятся к следующему.

По мнению некоторых авторов⁴, рассмотрение судом таких исков нарушает принцип «компетенции компетенции» третейского разбирательства. ⁴ Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Оспаривание третейского соглашения: необходимость единых подходов в процессе правоприменения // Третейский суд. 2014. № 4. С. 93–96; Морозов М. Э. Комментарий к определению ВС РФ от 22.12.15 № 305-ЭС15-16735 [Электронный ресурс] URL: http://arbitrage.ru/practice/360 (дата обращения: 21.11.16).

Данный принцип изначально был сформулирован в статье 16 «Право на вынесение постановления о своей компетенции» Типового закона Комиссии Организации Объединенных Наций по праву международной торговли (далее — ЮНСИТРАЛ) «О международном торговом арбитраже» (1985 год) и впоследствии нашел отражение в отечественном законодательстве.

В статье 17 Федерального закона от 24.07.02 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее — Закон о третейских судах), действовавшего до 1 сентября 2016 года, было предусмотрено, что третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности третейского соглашения. По мнению некоторых авторов⁵, это свидетельствует об отсутствии оснований для рассмотрения искового заявления о признании недействительным третейского соглашения; в подобного рода случаях возможность реализации права на судебную защиту предусмотрена иными нормами, а именно статьями 42, 46 Закона о третейских судах и статьями 233, 239 АПК РФ. ⁵ Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Указ. соч. С. 95.

В части 1 статьи 16 Закона о третейском разбирательстве использована более мягкая формулировка: третейский суд может сам принять постановление о своей компетенции, в том числе по любым возражениям относительно наличия или действительности третейского соглашения.

На наш взгляд, рассматривая названное возражение, следует более подробно проанализировать происхождение и содержание принципа «компетенции компетенции».

По мнению Е. А. Виноградовой⁶, принцип «компетенции компетенции» означает право третейского суда после возбуждения и входе третейского разбирательства решать вопрос о наличии у него компетенции без обращения к государственному суду. Входе работы над проектом Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» разработчики исходили из важнейшего практического значения принципа «компетенции компетенции», не позволяющего стороне уклоняться от участия в третейском разбирательстве, просто заявив возражение об отсутствии у третейских судей права рассматривать этот спор⁷. ⁶ Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» / Отв. ред. А. Л. Маковский, Е. А. Суханов. М., 2003; СПС «КонсультантПлюс». ⁷ Там же.

Таким образом, можно заключить, что основной смысл применения данного принципа — это повышение эффективности рассмотрения спора в третейском суде путем ограничения возможности затягивания третейского разбирательства недобро-совестной стороной. В соответствии с данным принципом третейский суд, получивший в ходе третейского разбирательства возражение против своей компетенции, может рассмотреть такое возражение, не прерывая разбирательство.

Сначала и прежде всего сами третейские судьи должны принимать решение относительно своей компетенции при условии последующего судебного контроля⁸. В то же время третейские судьи в этом смысле являются первыми, но не единственными лицами. Установление добровольности и соблюдения всех требований, позволяющих считать выбор третейского суда законченным и состоявшимся, не может находиться в исключительной компетенции третейских судов⁹. ⁸ Лебедев С. Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1988. С. 37. ⁹ Ануров В. Н. Указ. соч. С. 188.

Согласно пункту 5 части 1 статьи 148 АПК РФ арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Следовательно, в силу прямого указания закона арбитражный суд рассматривает вопрос о действительности третейского соглашения не только в процедурах выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов и оспаривания третейских решений.

С учетом изложенного представляется, что принцип «компетенции компетенции» не ограничивает полномочия арбитражного суда по исследованию третейского соглашения исключительно рамками производства по правилам главы 30 АПК РФ.

В качестве критики правовой позиции судов по рассматриваемому вопросу также приводится¹⁰ следующий тезис. При рассмотрении исков о признании третейских соглашений недейcтвительными суды применяют нормы ГК РФ о недействительности сделок, что является констатацией материально-правовой природы соглашения о третейском разбирательстве, в то время как материальная теория правовой сущности третейского соглашения не находит широкой поддержки правоведов. ¹⁰ См.: Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Указ. соч.; Морозов М. Э. [Электронный ресурс] URL: http://arbitrage.ru/ practice/360 (дата обращения: 21.11.16).

Юридической наукой выработано три классические теории¹¹ правовой сущности третейского соглашения: материальная теория (рассматривает третейское соглашение в качестве разновидности сделки), процессуальная (третейское соглашение по своей сути имеет чисто процессуальный характер) и смешанная (третейское соглашение сочетает в себе процессуальные и материально-правовые признаки). ¹¹ Подробнее см., например: Морозов М. Э. Правовая природа законодательства, регулирующего третейское судопроизводство. Новосибирск, 2008. С. 63–73.

Сопоставляя названные теории, В. А. Мусин подчеркивал, что третейское соглашение регулирует не материально-правовые, а чисто процессуальные вопросы¹². Принадлежность третейского соглашения к договорам сама по себе недостаточна для квалификации такого соглашения как сделки, поскольку договоры могут порождать отношения, регулируемые различными отраслями права (например, международного публичного, государственного или административного права)¹³. Предпочтения заслуживает концепция, квалифицирующая третейское соглашение как чисто процессуальный договор¹⁴. ¹² Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В. А. Мусина, Н. А. Чечиной, Д. М. Чечота. М., 2000. С. 480. ¹³ Мусин В. А. Соглашения о третейском разбирательстве и медиации: сравнительный анализ // Арбитражные споры. 2015. № 3. С. 141. ¹⁴ Там же.

Вместе с тем согласно позиции В. А. Мусина¹⁵ на вопрос о возможности распространения норм ГК РФ, регулирующих юридические последствия недействительных сделок, на соглашения, которые создают субъективные права и обязанности в сфере гражданского процесса, следует ответить положительно; такое распространение возможно только в порядке аналогии закона. ¹⁵ Мусин В. А. О взаимоотношениях арбитражных и третейских судов // Арбитражные споры. 2004. № 1. С. 96.

Как указывает А. П. Вершинин, процессуальный предмет третейского соглашения обуславливает пределы усмотрения сторон в определении компетенции третейского суда, порядка его деятельности и действия соглашения; будучи по своей природе процессуальным соглашением, третейское соглашение требует прежде всего применения специальных норм, однако с учетом диспозитивного характера к нему могут быть применимы нормы договорного права, если они не противоречат специальным правилам¹⁶. ¹⁶ Вершинин А. П. Арбитражное соглашение // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. В. А. Мусина. СПб., 2001. С. 9–10.

Согласно германской доктрине процессуальный договор заключается в результате достижения соглашения сторонами посредством совершаемых ими волевых действий в адрес друг друга, но не в адрес суда¹⁷. В судебной практике Федерального верховного суда Германии распространенной считается формулировка: договор, которым стороны принимают на себя обязанность к определенному процессуальному поведению, является действительным, если предусмотренное в нем процессуальное поведение возможно и не нарушает какой-либо законодательный запрет или добрые нравы¹⁸. ¹⁷ Елисеев Н. Г. Процессуальные договоры // Цивилист. 2006. № 1. С. 94. ¹⁸ Там же. С. 95

Следует отметить, что согласно части 5 статьи 3 АПК РФ, введенной Федеральным законом от 29.06.15 № 195-ФЗ, в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе судопроизводства в арбитражных судах, арбитражные суды применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).

Таким образом, можно заключить, что все три теории правовой природы третейского соглашения допускают регулирование вопросов, связанных с его действительностью, нормами ГК РФ.

Следовательно, само по себе применение судами норм ГК РФ при рассмотрении исков о недействительности третейских соглашений не констатирует материально-правовую природу таких соглашений.