Заключение третейского соглашения означает, что стороны свободно и сознательно, по собственной воле, во-первых, выразили согласованное желание на отказ от государственного правосудия в пользу такого альтернативного средства разрешения спора, как третейское разбирательство, во-вторых, сформулировали согласованную волю на выбор конкретного третейского суда1. Отсутствие такого соглашения препятствует рассмотрению иска третейским судом и нивелирует результаты уже состоявшегося третейского разбирательства. 1 Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24.02.15 № 304-ЭС14-495.
Соглашение сторон является фундаментом третейского разбирательства. В связи с этим правовая природа, пределы действия, условия действительности и исполнимости такого соглашения, основания и порядок его оспаривания вызывают вопросы в правоприменительной практике и порождают споры в юридической литературе.
Новеллами Федерального закона от 29.12.15 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» далее — Закон о третейском разбирательстве)2, вступившего в силу 1 сентября 2016 года, разрешена лишь часть противоречий. (Так, до недавнего времени был законодательно не решен и являлся дискуссионным вопрос о судьбе третейского соглашения в случае перемены лиц в обязательстве3. Теперь в части 10 статьи 7 Закона о третейском разбирательстве прямо закреплено, что при перемене лица в обязательстве, в отношении которого заключено третейское соглашение, это соглашение действует в отношении как первоначального, так и нового кредитора, а также как первоначального, так и нового должника. — Прим. авт.) 2 Отметим, что в Законе о третейском разбирательстве третейское соглашение названо арбитражным, однако автор будет исходить из терминологии, содержащейся в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации, где такое соглашение по-прежнему именуется третейским. 3 См., например: Ануров В. Н. Третейское соглашение. М., 2011. С. 128–157
Некоторые вопросы все еще заслуживают внимания. В их числе дискуссия о возможности обращения в государственный суд с иском о признании третейского соглашения недействительным.
По общему правилу действительность третейского соглашения проверяется арбитражным судом в соответствии с положениями главы 30 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ) в процедурах выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов и оспаривания третейских решений.
В то же время в практике арбитражных судов округов на сегодняшний день преобладает правовая позиция, согласно которой заинтересованное лицо вправе оспаривать третейское соглашение и путем предъявления самостоятельного иска.
Такая позиция прослеживается в том числе в постановлениях Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.07.08 по делу № А56-17133/2007, от 03.09.12 по делам № А42-7229/2011 и А42-7231/2011, от 16.10.13 по делу № А21-6030/2012, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 30.09.15 по делу № А42-8843/2013, от 27.04.16 по делу № А56-78655/2014 и соответствует выводам, содержащимся в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) от 02.12.15 № 308-ЭС15-10232.
Названный правовой подход следует признать предпочтительным, поскольку он не допускает отказа в защите нарушенного права по формальным основаниям и дает возможность государственному суду правильно разрешить спор с учетом всех обстоятельств конкретного дела.
Представляется необходимым обратить внимание на ситуацию, когда третейское соглашение оспаривается после рассмотрения дела о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (или об оспаривании третейского решения).
В случае если сторона третейского соглашения оспаривает его после рассмотрения спора по правилам главы 30 АПК РФ и в том споре на недействительность данного соглашения не ссылалась, арбитражный суд не лишен возможности применить статью 10 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ).
Так, в определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 29.02.16 № 309-ЭС15-12928 относительно оспаривания третейского соглашения после завершения производства по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда указано, что ссылка общества на недействительность третейского соглашения ввиду отсутствия полномочий на заключение третейской оговорки у представителя предприятия и по причине отсутствия у общества понимания о надлежащем контрагенте по третейскому соглашению свидетельствует о злоупотреблении правом со стороны общества, его недобросовестном поведении (пункт 1 статьи 10 ГК РФ). Следовательно, общество не доказало наличие у него нарушенного права, достойного судебной защиты посредством отмены решения третейского суда (пункт 2 статьи 10 ГК РФ).
С другой стороны, если третейское соглашение оспаривается после завершения производства по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (или об оспаривании третейского решения) и в таком деле уже исследовалась действительность третейского соглашения, неизбежно возникает вопрос о необходимости применения части 2 статьи 69 АПК РФ.
Рассмотрев этот вопрос, Арбитражный суд Северо-Западного округа в постановлении от 27.04.16 по делу № А56-78655/2014 указал следующее.
По мнению истца, основания для признания недействительной третейской оговорки, содержащейся в пункте 8.2 договора, установлены вступившим в законную силу определением арбитражного суда от 12.09.14 по делу № А56-52367/2013, что в силу статьи 69 АПК РФ освобождает истца от доказывания этих оснований при рассмотрении спора по настоящему делу.
Между тем, как следует из мотивировочной части определения от 12.09.14 по делу № А56-52367/2013, арбитражный суд установил, что общество являлось членом ассоциации, при которой создан третейский суд, и вышло из состава членов 01.01.12; при этом в составе членов данной ассоциации оставалось ЗАО-1, учредителем которого, как и учредителем общества, является ЗАО-2. Названные обстоятельства вызвали у арбитражного суда «определенные сомнения в обеспечении принципа объективной беспристрастности при рассмотрении спорного дела» в третейском суде, что послужило основанием для отказа в принудительном исполнении третейского решения. Иных организационно-правовых связей общества и третейского суда при рассмотрении дела № А56-52367/2013 не установлено.
В то же время по правилам части 2 статьи 69 АПК РФ при рассмотрении арбитражным судом дела не доказываются вновь обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, в котором участвуют те же лица.
Из содержания части 1 статьи 64 АПК РФ следует, что обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, устанавливаются судом на основании доказательств по делу, содержащих сведения о фактах.
Таким образом, преюдициальное значение для суда при рассмотрении дела имеют сведения о фактах, установленных арбитражным судом по ранее рассмотренному делу, поэтому правовая оценка указанных фактов, изложенная в судебном акте, не может рассматриваться в качестве обстоятельства, имеющего преюдициальное значение.
Вопреки доводам кассационной жалобы правовая оценка оснований для отказа в принудительном исполнении решения третейского суда, которая дана судом при рассмотрении дела № А56-52367/2013, не относится к обстоятельствам, имеющим преюдициальное значение для настоящего дела.
Возражения представителей третейского и делового сообществ против рассмотрения требования о недействительности третейского соглашения в порядке искового производства сводятся к следующему.
По мнению некоторых авторов4, рассмотрение судом таких исков нарушает принцип «компетенции компетенции» третейского разбирательства. 4 Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Оспаривание третейского соглашения: необходимость единых подходов в процессе правоприменения // Третейский суд. 2014. № 4. С. 93–96; Морозов М. Э. Комментарий к определению ВС РФ от 22.12.15 № 305-ЭС15-16735 [Электронный ресурс] URL: http://arbitrage.ru/practice/360 (дата обращения: 21.11.16).
Данный принцип изначально был сформулирован в статье 16 «Право на вынесение постановления о своей компетенции» Типового закона Комиссии Организации Объединенных Наций по праву международной торговли (далее — ЮНСИТРАЛ) «О международном торговом арбитраже» (1985 год) и впоследствии нашел отражение в отечественном законодательстве.
В статье 17 Федерального закона от 24.07.02 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее — Закон о третейских судах), действовавшего до 1 сентября 2016 года, было предусмотрено, что третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности третейского соглашения. По мнению некоторых авторов5, это свидетельствует об отсутствии оснований для рассмотрения искового заявления о признании недействительным третейского соглашения; в подобного рода случаях возможность реализации права на судебную защиту предусмотрена иными нормами, а именно статьями 42, 46 Закона о третейских судах и статьями 233, 239 АПК РФ. 5 Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Указ. соч. С. 95.
В части 1 статьи 16 Закона о третейском разбирательстве использована более мягкая формулировка: третейский суд может сам принять постановление о своей компетенции, в том числе по любым возражениям относительно наличия или действительности третейского соглашения.
На наш взгляд, рассматривая названное возражение, следует более подробно проанализировать происхождение и содержание принципа «компетенции компетенции».
По мнению Е. А. Виноградовой6, принцип «компетенции компетенции» означает право третейского суда после возбуждения и входе третейского разбирательства решать вопрос о наличии у него компетенции без обращения к государственному суду. Входе работы над проектом Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» разработчики исходили из важнейшего практического значения принципа «компетенции компетенции», не позволяющего стороне уклоняться от участия в третейском разбирательстве, просто заявив возражение об отсутствии у третейских судей права рассматривать этот спор7. 6 Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» / Отв. ред. А. Л. Маковский, Е. А. Суханов. М., 2003; СПС «КонсультантПлюс». 7 Там же.
Таким образом, можно заключить, что основной смысл применения данного принципа — это повышение эффективности рассмотрения спора в третейском суде путем ограничения возможности затягивания третейского разбирательства недобро-совестной стороной. В соответствии с данным принципом третейский суд, получивший в ходе третейского разбирательства возражение против своей компетенции, может рассмотреть такое возражение, не прерывая разбирательство.
Сначала и прежде всего сами третейские судьи должны принимать решение относительно своей компетенции при условии последующего судебного контроля8. В то же время третейские судьи в этом смысле являются первыми, но не единственными лицами. Установление добровольности и соблюдения всех требований, позволяющих считать выбор третейского суда законченным и состоявшимся, не может находиться в исключительной компетенции третейских судов9. 8 Лебедев С. Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1988. С. 37. 9 Ануров В. Н. Указ. соч. С. 188.
Согласно пункту 5 части 1 статьи 148 АПК РФ арбитражный суд оставляет исковое заявление без рассмотрения, если после его принятия к производству установит, что имеется соглашение сторон о рассмотрении данного спора третейским судом, если любая из сторон не позднее дня представления своего первого заявления по существу спора в арбитражном суде первой инстанции заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде, за исключением случаев, если арбитражный суд установит, что это соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Следовательно, в силу прямого указания закона арбитражный суд рассматривает вопрос о действительности третейского соглашения не только в процедурах выдачи исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов и оспаривания третейских решений.
С учетом изложенного представляется, что принцип «компетенции компетенции» не ограничивает полномочия арбитражного суда по исследованию третейского соглашения исключительно рамками производства по правилам главы 30 АПК РФ.
В качестве критики правовой позиции судов по рассматриваемому вопросу также приводится10 следующий тезис. При рассмотрении исков о признании третейских соглашений недейcтвительными суды применяют нормы ГК РФ о недействительности сделок, что является констатацией материально-правовой природы соглашения о третейском разбирательстве, в то время как материальная теория правовой сущности третейского соглашения не находит широкой поддержки правоведов. 10 См.: Холоденко Ю. В., Андрюкова Е. В. Указ. соч.; Морозов М. Э. [Электронный ресурс] URL: http://arbitrage.ru/ practice/360 (дата обращения: 21.11.16).
Юридической наукой выработано три классические теории11 правовой сущности третейского соглашения: материальная теория (рассматривает третейское соглашение в качестве разновидности сделки), процессуальная (третейское соглашение по своей сути имеет чисто процессуальный характер) и смешанная (третейское соглашение сочетает в себе процессуальные и материально-правовые признаки). 11 Подробнее см., например: Морозов М. Э. Правовая природа законодательства, регулирующего третейское судопроизводство. Новосибирск, 2008. С. 63–73.
Сопоставляя названные теории, В. А. Мусин подчеркивал, что третейское соглашение регулирует не материально-правовые, а чисто процессуальные вопросы12. Принадлежность третейского соглашения к договорам сама по себе недостаточна для квалификации такого соглашения как сделки, поскольку договоры могут порождать отношения, регулируемые различными отраслями права (например, международного публичного, государственного или административного права)13. Предпочтения заслуживает концепция, квалифицирующая третейское соглашение как чисто процессуальный договор14. 12 Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В. А. Мусина, Н. А. Чечиной, Д. М. Чечота. М., 2000. С. 480. 13 Мусин В. А. Соглашения о третейском разбирательстве и медиации: сравнительный анализ // Арбитражные споры. 2015. № 3. С. 141. 14 Там же.
Вместе с тем согласно позиции В. А. Мусина15 на вопрос о возможности распространения норм ГК РФ, регулирующих юридические последствия недействительных сделок, на соглашения, которые создают субъективные права и обязанности в сфере гражданского процесса, следует ответить положительно; такое распространение возможно только в порядке аналогии закона. 15 Мусин В. А. О взаимоотношениях арбитражных и третейских судов // Арбитражные споры. 2004. № 1. С. 96.
Как указывает А. П. Вершинин, процессуальный предмет третейского соглашения обуславливает пределы усмотрения сторон в определении компетенции третейского суда, порядка его деятельности и действия соглашения; будучи по своей природе процессуальным соглашением, третейское соглашение требует прежде всего применения специальных норм, однако с учетом диспозитивного характера к нему могут быть применимы нормы договорного права, если они не противоречат специальным правилам16. 16 Вершинин А. П. Арбитражное соглашение // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. В. А. Мусина. СПб., 2001. С. 9–10.
Согласно германской доктрине процессуальный договор заключается в результате достижения соглашения сторонами посредством совершаемых ими волевых действий в адрес друг друга, но не в адрес суда17. В судебной практике Федерального верховного суда Германии распространенной считается формулировка: договор, которым стороны принимают на себя обязанность к определенному процессуальному поведению, является действительным, если предусмотренное в нем процессуальное поведение возможно и не нарушает какой-либо законодательный запрет или добрые нравы18. 17 Елисеев Н. Г. Процессуальные договоры // Цивилист. 2006. № 1. С. 94. 18 Там же. С. 95
Следует отметить, что согласно части 5 статьи 3 АПК РФ, введенной Федеральным законом от 29.06.15 № 195-ФЗ, в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе судопроизводства в арбитражных судах, арбитражные суды применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).
Таким образом, можно заключить, что все три теории правовой природы третейского соглашения допускают регулирование вопросов, связанных с его действительностью, нормами ГК РФ.
Следовательно, само по себе применение судами норм ГК РФ при рассмотрении исков о недействительности третейских соглашений не констатирует материально-правовую природу таких соглашений.
