Последствия непередачи продавцом предмета лизинга

Фабула дела

13.02.2020 между обществом «Сбербанк Лизинг» (лизингодатель) и обществом «Ресурс» (лизингополучатель) заключен договор лизинга экскаватора Hyundai. По условиям договора выбор продавца и предмета лизинга осуществлен лизингополучателем.

Графиком платежей предусмотрено внесение предварительного платежа в размере 2 558 620 руб., а также периодических ежемесячных платежей в период с 25.03.2020 по 25.02.2023 на общую сумму 15 864 337 руб. и последнего платежа (выкупной стоимости) в размере 1000 руб.

13.02.2020 предварительный платеж по договору лизинга перечислен обществом лизинговой компании.

Затем между лизингодателем и обществом «ТехМашЮнит» (продавец) заключен договор купли-продажи экскаватора. 13.02.2020 лизингодатель перечислил продавцу полную стоимость товара в размере 12 793 100 руб.

Согласно договору купли-продажи товар должен был быть поставлен не позднее 16.03.2020. Однако к установленной дате продавец товар не поставил, сообщив о переносе сроков поставки до 04.04.2020.

Лизингополучатель письмом от 27.04.2020, которое получено лизингодателем 14.05.2020, потребовал расторгнуть договоры.

02.06.2020 лизингодатель направил продавцу уведомление о возврате уплаченных по договору купли-продажи денежных средств.

В связи с наличием у лизингополучателя задолженности по лизинговым платежам 16.07.2020 лизингодатель в одностороннем порядке отказался от исполнения договора лизинга.

Лизингополучатель обратился в суд с иском о взыскании с лизингодателя суммы неосновательного обогащения в размере 1 770 880 руб. 24 коп., возникшего в связи с оплатой лизинговых платежей и внесением предварительного платежа, и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Возражая против удовлетворения иска, лизингодатель ссылался на произведенное при расторжении договора сальдирование, по результатам которого 25.11.2020 истцу перечислено 1 526 946 руб. 26 коп.

Позиция нижестоящих судов

Суд первой инстанции констатировал, что, поскольку в данном случае выбор продавца и предмета лизинга осуществлен лизингополучателем, именно последний несет риск неисполнения поставщиком обязанности по передаче предмета лизинга и сохраняет обязанность по внесению лизинговых платежей, несмотря на то что предмет лизинга не был получен. По мнению суда, сальдо встречных обязательств после расторжения договора лизинга подлежит определению в пользу лизингополучателя в сумме, не превышающей 1 526 946 руб. 26 коп. Поскольку данная сумма была перечислена истцу, неосновательное обогащение на стороне ответчика отсутствует.

Апелляционным и окружным судами решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Позиция Верховного Суда Российской Федерации

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации (далее — СКЭС ВС РФ, коллегия) отменила акты нижестоящих судов и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Коллегия усомнилась в том, что выбор общества «ТехМашЮнит» в качестве продавца предмета лизинга был осуществлен лизингополучателем. По мнению СКЭС ВС РФ, нижестоящие суды не оценили доводы лизингополучателя о том, что в действительности продавец товара был выбран лизинговой компанией из числа поставщиков самоходных машин. Кроме того, договоры лизинга и купли-продажи заключены в один день.

Коллегия также обратила внимание на неразумность действий лизинговой компании при исполнении договора купли-продажи и при его расторжении. По мнению СКЭС ВС РФ, общество «Сбербанк Лизинг» не предпринимало каких-либо мер, направленных на побуждение поставщика к своевременному исполнению обязанности по передаче предмета лизинга, в том числе не направляло последнему требования об исполнении обязанности по поставке, не начисляло неустойку и т. п. Лизингодатель также не предпринимал действий, стимулирующих поставщика к своевременному возврату полученных по договору купли-продажи денежных средств.

Кроме того, произведенные лизинговой компанией по итогам сальдирования удержания имеют, по мнению коллегии, очевидные признаки нарушения эквивалентности встречных предоставлений и нарушают баланс интересов сторон.

Комментарий

1. Согласно пункту 2 статьи 670 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), если иное не предусмотрено договором, арендодатель (лизингодатель) не отвечает перед арендатором (лизингополучателем) за выполнение продавцом требований, вытекающих из договора купли-продажи, кроме случаев, когда ответственность за выбор продавца лежит на арендодателе¹.

Логику законодателя, который связывает негативные последствия неисполнения договора купли-продажи с той стороной договора лизинга, которая выбрала продавца, следует поддержать. Подобное распределение рисков полностью вписывается в парадигму идеи culpa in eligendo (вина в выборе помощника). Действительно, сторона, осуществившая выбор, должна «отвечать» за выбранного контрагента.

Схожее законодательное регулирование закрепляется в посреднических сделках, в частности в договоре комиссии. Эта схожесть не является случайной: договор лизинга по своей правовой природе напоминает смешанный договор, интегрирующий ряд взаимосвязанных конструкций (заем с титульным обеспечением и договор комиссии). В этой связи дополнительным аргументом в пользу того, что риски возлагаются на сторону, выбравшую продавца, служит норма, регулирующая ответственность за неисполнение сделки, заключенной для комитента². Так, согласно пункту 1 статьи 993 ГК РФ комиссионер не отвечает перед комитентом за неисполнение третьим лицом сделки, заключенной с ним за счет комитента, кроме случаев, когда комиссионер не проявил необходимой осмотрительности в выборе этого лица (курсив мой. — Т. С.) либо принял на себя ручательство за исполнение сделки (делькредере).

В случае непередачи предмета лизинга продавцом (что имело место в рассматриваемом деле) риск подобного должен возлагаться именно на ту сторону договора лизинга, которая выбирала продавца (поставщика) предмета лизинга. При этом определение того, кто именно (лизингодатель или лизингополучатель) выбрал продавца в данном случае, вызвало у судов известные сложности. С одной стороны, согласно условиям договора лизинга выбор общества «ТехМашЮнит» в качестве продавца был осуществлен лизингополучателем. С другой — оспаривая данный факт, лизингополучатель указывал, что фактически выбор осуществлен лизингодателем. В подтверждение этого обстоятельства лизингополучатель ссылался на то, что оба договора (лизинга и купли-продажи) датированы от 13.02.2020, то есть заключены в один день.

Безусловно, констатация в тексте договора, что выбор продавца осуществлен лизингополучателем, сама по себе не имеет решающего значения³. Следует учесть, что условия договора лизинга зачастую формулируются лизингодателем, а сам договор является договором присоединения. С целью опровергнуть указанную выше договорную констатацию, лизингополучатель может представить доказательства, подтверждающие обратное: выбор продавца осуществил лизингодатель. Однако в рассматриваемом деле, судя по актам нижестоящих судов, лизингополучатель не привел достаточных доказательств, которые могли поставить под сомнение соответствующее условие договора. То обстоятельство, что договоры лизинга и купли-продажи заключены в один день, вряд ли вообще что-то доказывает. Подобное является нормальной деловой практикой: обычно заключению договора лизинга предшествует заявка лизингополучателя и еще до заключения договора лизинга лизингодатель вступает в переговоры относительно условий продажи будущего предмета лизинга с потенциальным продавцом (в том числе в случае определения такового лизингополучателем).

2. Согласно пункту 2 статьи 22 Закона о лизинге риск невыполнения продавцом обязанностей по договору купли-продажи предмета лизинга и связанные с этим убытки несет сторона договора лизинга, которая выбрала продавца. Исходя из доступных для анализа материалов, в рассматриваемом деле выбор продавца был осуществлен лизингополучателем. Соответственно, за все время просрочки со стороны продавца, несмотря на отсутствие возможности эксплуатации предмета лизинга, лизингополучатель обязан уплатить лизингодателю плату за пользование предоставленным финансированием.

Указанный вывод проистекает из природы договора лизинга как кредитования посредством приобретения выбранного лизингополучателем имущества⁴. Поскольку кредит (финансирование) предоставлен в рассматриваемом случае в момент внесения лизингодателем оплаты выбранного имущества продавцу, лизингополучатель должен оплачивать предоставленное финансирование, невзирая на то, что предмет лизинга не поступил в его обладание⁵.

3. В рассматриваемом определении коллегия указывает на неразумность поведения лизинговой компании, которая не предпринимала меры, направленные на побуждение продавца к исполнению обязанности по передаче предмета лизинга (в частности, не направляла продавцу требования об исполнении обязанности по поставке, не начисляла неустойку за просрочку поставки). Кроме того, по мнению ВС РФ, лизингодатель не предпринимал действий, стимулирующих поставщика к своевременному возврату полученной по договору купли-продажи оплаты.

Однако указанные упреки кажутся нам сомнительными.

Во-первых, непонятно, каким образом в принципе требование об исполнении обязанности по поставке стимулирует продавца к надлежащему исполнению обязательства. Кроме того, в тексте комментируемого определения прямо указывается, что лизингодатель все-таки вел активные переговоры по поводу своевременной поставки товара.

Во-вторых, согласно абзацу второму пункта 1 статьи 670 ГК РФ в отношениях с продавцом лизингодатель и лизингополучатель выступают как солидарные кредиторы. Соответственно, каждая сторона договора лизинга независимо друг от друга имеет право предъявлять продавцу требования, связанные с нарушением договора купли-продажи. И даже если предположить якобы имевшее место бездействие лизингодателя, лизингополучатель самостоятельно мог использовать все доступные ему меры, направленные на стимулирование продавца к скорейшей поставке товара. Более того, согласно пункту 6 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17, если риск неисполнения обязательства продавцом несет лизингополучатель, право требования в отношении неустойки и иных санкций за нарушение договора купли-продажи принадлежит лизингополучателю. Таким образом, лизингополучатель не только имел право самостоятельно обращаться к продавцу в целях побуждения его к исполнению обязанности по передаче предмета лизинга, но и был в рассматриваемом сюжете единственным управомоченным на такое обращение лицом.

В подобных обстоятельствах вряд ли уместно оценивать на предмет неразумности поведение лизингодателя. Все негативные последствия просрочки со стороны продавца для лизингополучателя детерминированы его собственным бездействием.

4. Определяя сальдо встречных предоставлений при прекращении договора, лизингодатель руководствовался положениями пункта 10.10.1 Правил лизинга, являющихся частью заключенного сторонами договора лизинга.

Нижестоящие суды согласились с таким подходом, в отличие от СКЭС ВС РФ, указавшей на неприменимость этих положений. Однако замечания коллегии по данному поводу вызывают вопросы.

Во-первых, ВС РФ указывает на нарушение положений пункта 3 статьи 307 ГК РФ в связи с тем, что лизингополучателю не была предоставлена информация о том, каким образом определена величина требований лизингодателя. Однако в ситуации, когда речь идет о договорном условии, остается непонятным, как соответствующая информация могла быть не доведена до сведения лизингополучателя, который участвовал в заключении договора. Кроме того, даже если допустить нарушение лизингодателем предписаний пункта 3 статьи 307 ГК РФ, последствием такого нарушения вряд ли может выступать неприменение договорных условий.

Во-вторых, по мнению коллегии, указанное договорное условие (пункт 10.10.1 Правил лизинга) имеет признаки нарушения эквивалентности встречных предоставлений и нарушает баланс интересов сторон. Однако правила, посвященные последствиям расторжения договора (статья 453 ГК РФ), являются диспозитивными, что следует из закона и признается актуальной судебной практикой⁶. Соответственно, стороны могут отступить от общих установлений закона и определить своим соглашением последствия расторжения, отклоняющиеся от эквивалентных. Если же ВС РФ полагает, что достигнутая в данном деле договоренность сторон нарушает установленные пределы договорной свободы, то такую констатацию следовало бы выразить прямо, одновременно детально разъяснив, в чем именно такие нарушения состоят.

¹ Аналогичная норма также закреплена в пункте 2 статьи 22 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)» (далее — Закон о лизинге). Судебная практика поддерживает этот подход: см. пункт 5 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — ВАС РФ) от 14.03.2014 № 17 «Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга».

² См. подробнее обсуждение комментируемого определения: #4.06. Последствия непередачи продавцом предмета лизинга. Петербургская цивилистика. 23 октября 2022 года. URL: https://www.youtube.com/watch?v=LnAdd8_vgXY.

³ Указанная позиция провозглашена в деле «Атлант-М Лизинг» vs. предприниматель Колонтаенко (постановление Президиума ВАС РФ от 07.02.2012 № 13135/11).

⁴ Кредитная теория лизинга поддерживается сегодня как на уровне доктрины (см., например: Егоров А. В. Лизинг как финансовая сделка // Gaudeamus Igitur!: Сб. статей к юбилею А. А. Иванова. М., 2020. С. 139–140), так и на уровне судебной практики (см.: пункт 2 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 17, пункт 1 Обзора судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга), утвержденного Президиумом ВС РФ 27 октября 2021 года).

⁵ При этом если предмет лизинга не передан по вине лизингодателя, обязанность по уплате денежных средств за предоставленное финансирование отпадает.

⁶ См.: абзац второй пункта 2 постановления Пленума ВАС РФ от 06.06.2014 № 35 «О последствиях расторжения договора», пункт 3 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах». Аналогичный подход разделяет и сам ВС РФ: см. определение СКЭС ВС РФ от 04.08.2015 № 310-ЭС15-4563.